Трансферт по книгам (записям) обязанного лица

Что же это за процедура, результатом которой становится внесение изменений в записи должника по бумаге? Ну, понятно, как добиться перехода владения — для этого бумагу надо вручить (получить); как добиться внесения изменений в запись о личности легитимированного лица, имеющуюся в самой бумаге, — тоже более-менее ясно: в конце концов всегда можно выполнить нечто, похожее на передаточную надпись по бумаге ордерной. А вот как добиться внесения изменений в записи, ведущиеся должником? Для этого, естественно, необходимо явиться к должнику с соответствующим заявлением или распоряжением — о внесении изменений в имеющиеся у него (ведущиеся им) записи. Таким распоряжением, по классике, вообще говоря, является сама соответствующая бумага: тот, кто захотел ее передать, внес в нее соответствующие изменения, вручил ее приобретателю, и вместе с ним отчуждатель является к должнику. Является и говорит: вот, уважаемый должник, я хотел бы отчудить вот эту бумагу в пользу вот такого-то лица — будь любезен, отметь это в своих записях. В современном российском праве такое заявление требует оформления специального документа — документа о внесении изменений в записи. Называться этот документ может по-разному, и зависит это от того, кто ведет такие записи. Дело в том, что понятие именных ценных бумаг в современных условиях видоизменилось… довольно здорово, настолько, что, по существу перестало быть таковым, трансформировавшись в понятие ценных бумаг бездокументарных, но некоторые из принципов предшествующего института, некоторые из принципов организации оборота именных бумаг, сохранились. Среди них — вот эти самые записи о лицах, имеющих возможность реализовать права, составляющие бездокументарные ценные бумаги. Записи эти у нас могут вестись двумя различными типами лиц. Первый — не сам должник, а особо управомоченное им для этого третье лицо, которое называется держателем реестра владельцев именных ценных бумаг — коротко реестродержателем или регистратором. Как я уже сказал, регистратора для себя подыскивает должник. Должник с ним договаривается, должник оплачивает регистратору его услуги. Регистратор — одно лицо, обслуживающее весь выпуск соответствующих ценных бумаг. Вот это лицо — регистратор — заводит реестр владельцев ценных бумаг, где и записывает формально легитимированных лиц.

А второй вариант вот какой: такие записи может вести опять-таки не должник, а третье лицо, которое называется депозитарий. Депозитарий, наоборот, появляется по инициативе владельца ценных бумаг. С владельцем ценных бумаг он заключает соответствующий договор (об открытии и ведении счета депо), владелец ценных бумаг оплачивает депозитарию оказываемые им услуги. Тот владелец, который хочет учитывать свои права на ценные бумаги у депозитария, должен для этого «вывести» соответствующее количество ценных бумаг «из-под регистратора». Это выражается в записи в реестре о том, что некоторое количество ценных бумаг зачисляется на счет определенного депозитария. Последний, конечно, будет считаться не владельцем ценных бумаг, а лишь их так называемым номинальным держателем — лицом, у которого бумаги просто находятся в этих — учетных — целях. Операции с бумагами, выведенными «из-под» регистратора «под» такого номинального держателя, далее могут совершаться уже без обращения к держателю реестра — достаточно, если соответствующую запись произведет номинальный держатель (депозитарий). На него может быть выведен, скажем, миллион ценных бумаг… именных… известного выпуска, — вот в пределах этого миллиона депозитарий и «работает», расписывая в своих учетных записях, кому принадлежит вот этот самый миллион. На основании чего он будет вносить соответствующие изменения в эти записи? На основании распоряжений — депозитарных поручений — оформляемых его клиентами-владельцами счетов депо: так, мол, и так — такое-то количество бумаг с моего счета депо снимите и запишите их на счет депо такого-то лица. Как в банковской системе. Соответственно этим поручениям какое-то количество бумаг депозитарий зачисляет на счет депо одного депонента, какое-то — на счет депо другому держателю, третьему, пятому, десятому и так далее. Разумеется, число бумаг, «выведенных» под конкретного депозитария, может изменяться — так, к бумагам, уже «выведенным», могут добавляться новые за счет перехода, опять-таки, с реестрового учета на депозитарный, или за счет перехода клиентов из одного депозитария в другой. Чтобы это произошло между депозитариями, числящимися в реестре, надлежит сперва внести соответствующие изменения в реестр — перевести новое количество ценных бумаг на номинальный счет депозитария с лицевого счета владельца, открытого в реестре, либо с лицевого счета другого номинального держателя (другого депозитария).

Для того, чтобы вот при такой — двух-, а на деле и многоуровневой — системе организации учета прав на именные ценные бумаги собрать информацию о всех формально легитимированных ими лицах, необходимо, ясное дело, во-первых, обратиться к данным реестра — вычерпать оттуда данные о всех держателях бумаг, независимо от их вида (владельцы, «номиналыцики», управляющие, залогодержатели и так далее). А во-вторых, к кому необходимо далее еще обратиться? Правильно — к таким держателям, «под которыми» могут быть другие держатели, то есть к держателям номинальным, дабы те дали информацию о лицах, учтенных ими в своих собственных учетных системах. А может ли номинальный держатель быть… под другим номинальным держателем? Да, может. А бывают ли номинальные держатели, «сидящие под» такими номинальными держателями, которые, в свою очередь, сами «учитываются» не в реестре владельцев, а… тоже «под» номинальными держателями, то есть бывают ли номинальные держатели третьего и последующего уровней? Да, тоже бывают. Нет ограничений по количеству номинальных держателей, последовательно учитываемых друг под другом.

К чему это приводит? Вот смотрите. Перед нами — эмитент именных акций. Ему надо собрать общее собрание акционеров. Для этого ему надо понять, кто у него формально легитимирован реестровыми записями. Самый простой вариант: AO-эмитент обращается к ведущему реестр регистратору, который (весьма довольный этим обстоятельством) сообщает эмитенту, что у него в реестре «не видно» ни одного «номиналыцика». Все как один, зарегистрированные в реестре лица — настоящие и, если можно так выразиться, «непосредственные» акционеры. Это — случай, самый понятный, простой и приятный для эмитента. По нынешней жизни так случается, однако, нечасто; чаще регистратор говорит: у меня в реестре такое-то количество номинальных держателей. Чем их меньше — тем, разумеется, лучше: меньше тех лиц, с которыми регистратору нужно связываться и от кого получать информацию о тех лицах, по счетам депо которых они «раскидали» ценные бумаги. Опять-таки, хорошо если все номинальные держатели дадут информацию о счетах депо нормальных классических владельцев. Но чаще будет налицо вариант, усложненный либо количеством, либо глубиной последовательной цепочки «номиналыциков». Три тысячи восемьсот номинальных держателей в реестре означает, что регистратору, ведущему реестр, придется написать, как минимум, 3800 писем — по одному каждому держателю. Уважаемый такой-то, в связи с подготовкой и проведением годового общего собрания акционеров, большая просьба на основании нормы такой-то Закона о рынке ценных бумаг представить сведения о лицах, чьи права по ценным бумагам учтены в вашей системе депозитарного учета, бесплатно! Ответят ли? Ответят несомненно, а если не ответят — можно будет пожаловаться в ЦБ РФ — именно он в настоящее время выполняет функции федерального органа исполнительной власти по надзору на финансовых рынках, после чего тот проведет проверку у депозитария и, если что — даст ему по голове. Поэтому ответить-то ответят, не сомневайтесь. Вот только вопрос, что они ответят? Опять-таки, большое счастье, если все эти 3800 номинальных держателей — это их не только первый, но и последний слой. Самое же неприятное, что они могут ответить, это следующее: все 3800 держателей напишут не только об акционерах (что прекрасно, не вопрос), но и… об очередных номинальных держателях — держателях второго уровня. Если так ответят хотя бы пара сотен номинальных держателей, да под каждым окажется еще десяток «номиналыциков», да под каждым из них еще хотя бы по пять и так далее — вы можете себе представить, какова может быть глубина подобной цепочки и число ее участников. Да, номинальный держатель, под которым «сидят» номинальные держатели, должен будет сам к ним обратиться и «вытрясти» с них всю информацию по всей цепочке; если «номиналыцики» встречаются и на следующих ее звеньях, то у них получают информацию номиналыцики, им непосредственно предшествующие по иерархическому уровню, и так далее. Словом, так: регистратор собирает информацию с номинальных держателей, записанных в реестре; те дают информацию, которой располагают сами плюс информацию, которую собирают с «номиналыциков», ведущих счета у них («номиналыциков второго уровня); те, в свою очередь, дают сведения, имеющиеся у них самих плюс сведения, запрошенные у «номиналыциков» третьего уровня, если таковые найдутся, и так далее, пока не опустятся до таких «номинал ыциков», под которыми не будет уже никого, кроме акционеров. В итоге данные стекутся сперва в реестр, а потом к эмитенту.

Зачем нужны номинальные держатели — депозитарии? Ну как же это «не нужны»! Нет-нет, вы неправы. Смотрите: а как быть держателю именных ценных бумаг, эмитент которых находится в Москве, а вы сами проживаете во Владивостоке. Или в Лос-Анджелесе. Если вы захотите учитываться в «московском» реестре, то вам нужно будет морочиться явкой в Москву всякий раз, когда вы надумаете что-то докупить или продать, или даже просто заложить какое-то количество из уже принадлежащих вам именных бумаг — вам надо будет всякий раз для целей оформления каждой операции с бумагами приезжать в Москву, причем не только с распоряжением о соответствующей операции, но еще и с соответствующими ценными бумагами — мы ведь пока говорим о бумагах документарных, не будем об этом забывать. Удобно это? Конечно, нет. Словом, чаще всего именно из-за территориальной удаленности держателей бумаг от места нахождения эмитента или регистратора и появляются номинальные держатели (депозитарии). Я ведь не случайно в самом начале подчеркнул, что регистратор — он один на весь выпуск ценных бумаг и появляется по инициативе и по договору с их эмитентом; а вот номинальных держателей (депозитариев) — их может быть сколь угодно много, ибо таковые появляются, наоборот, по инициативе и договорам с держателями таких бумаг, в целях обеспечения уже именно их удобств. Вот неудобно держателю по тем или иным причинам «учитываться» в реестре — он и обращается к регистратору: так мол и так, живу я далеко, всякий раз к тебе ездить не хочу — будь любезен, «выведи», пожалуйста мои бумаги на вот такого-то и такого-то «номиналыцика» — вот тебе на сей счет мое передаточное распоряжение. Было бы у тебя какое-нибудь отделение или филиал по месту моего нахождения — я бы остался «учитываться» в твоем реестре, но ведь у тебя же их нету? — нету! Ну тогда извини, вот тебе распоряжение: переводи с моего лицевого счета владельца ценных бумаг на счет вот такого-то депозитария как номинального держателя все мои бумаги. Вот такая операция проводится, о ней выдается соответствующая бумажка, с которой держатель бумаг отправляется в тот самый депозитарий по месту своего жительства, на счет которого как номинального держателя он перевел свои ценные бумаги, и говорит: уважаемый депозитарий, за мой счет на твоем счете номинального держателя увеличилось количество ценных бумаг на столько-то штук — открой мне, пожалуйста, счет депо и запиши эти бумаги на данный счет. Депозитарий исполняет соответствующие указания и порядок — лицо легитимируется ценными бумагами и получает возможность осуществлять права как на них, так и из них, никуда не выезжая с места постоянного проживания.

Понятно, что если сейчас дальше будет развиваться система электронного документооборота, система дистанционной идентификации лиц-составителей документов, а также лиц, их направивших, словом, система, при которой не сходя с места юридически можно побывать где угодно, то да, весьма вероятно, что система депозитариев постепенно «отвалится». Более того, я думаю, что с течением времени по этой же самой причине прекратит свое существование даже система регистраторов — ее с успехом заменит один огромный, глобальный регистратор, единственный на всю Россию. Скорее всего это будет или сам Центральный банк Российской Федерации или какое-то из его подразделений. Вот он и будет в одном лице и регистратор, и депозитарий. Слава богу, это не прижилось — но ведь у нас пытались внедрить в оборот еще и третью структуру. Нечто среднее пытались сделать между регистраторами и депозитариями — трансфер-агенты назывались. Хорошо, что хоть это не привилось. Так вот… если можно будет, находясь во Владивостоке, совершить и оформить операцию с помощью такого вот дистанционного… ну, не банкинга, а управления своим счетом в реестре, ведомом центральным депозитарием или центральным регистратором — ну и замечательно, надобность во множестве регистраторов и множестве депозитариев отпадет. Пока — к сожалению или к счастью, я не знаю (для кого как) — у нас отдается безусловное предпочтение бумажному документообороту, да еще и не просто бумажному, а составлению документа (распоряжения по лицевому счету или счету депо) в личном присутствии представителя регистратора или депозитария. Если кто-то за вас, вместо вас привезет распоряжение по вашему счету, подписанное, замечу, вами, — 100 процентов, что регистратор или депозитарий откажет в его исполнении. Так и скажет: пусть не просто приедет сам господин-владелец ценных бумаг, да и не просто с составленным распоряжением, но в моем присутствии его составит и (главное!) подпишет. Доверенность — да, конечно, можно использовать. Приезжает представитель с доверенностью и в присутствии регистратора или депозитария составляет распоряжение и подписывает его. Никто никому у нас не верит, — объясняет вам регистратор, — поэтому никто не может поручиться за то, что именно вы подписали соответствующее распоряжение. Допустим, вы решили вроде как распорядиться бумагами по счету, но в то же время и сохранить для себя возможность «отмотать» операцию обратно (на всякий случай). И вот для этого вы сами целенаправленно просите какогонибудь Васю расписаться вместо вас под вашим распоряжением: распишись, пожалуйста, так, чтоб внешне было нельзя отличить, но в случае чего можно было бы установить, что это подписал не я. Вот регистраторы наши очень этого боятся — никто не хочет принимать на себя ответственность за что бы то ни было, в том числе за последствия ошибки в чисто внешнем сличении подписей под передаточным распоряжением с образцом, в имеющейся у регистратора карточки. Вообще никто никаких решений сегодня старается не принимать — вы просто даже не представляете себе, до какого абсурда порою доходит бездействие не то что чиновников — менеджеров компаний! «А вдруг Шефу это не понравится?!» — вот такой стиль размышления (я уж лучше совсем ничего не буду делать). Вот и здесь точно также: а вдруг вы сами решили меня обмануть?! — переживает регистратор. — Я этого намерения не выявлю, операцию проведу, а потом еще и виноватым окажусь — как же, исполнил распоряжение с подложной подписью! Ну его… — лучше посидеть, подождать, пока владелец бумаг явится лично, и сам в моем присутствии распишется. Ну какой тут электронный документооборот может быть? При таком-то отношении к жизни?

Вообще — еще раз говорю — не надо, конечно, никаких регистраторов и депозитариев: по классике такие записи — о формально легитимированных именными бумагами лицах — ведут сами должники по ним. Предполагается, что все люди вменяемые, адекватные, и если некий должник начнет заводить было соответствующие записи, собирать деньги под розданные бумаги, а потом эти записи… ой! — случайно ронять в шрёдер и качать головой: ах, теперь ничего непонятно и неизвестно, кто же владелец ценной бумаги. Ну да, вы держатель; ну да, вы поименованы в бумаге; но третьего-то фактора нет! А почему его нет — какая разница. Ну, допустим я эти записи случайно потерял.

Что с этим делать? Интересный вопрос. Вернее, интересен самый факт его постановки. О чем он говорит? — о том, что вы в принципе не исключаете вероятность подобного развития событий. И все наши предположения о том, что люди — они нормальные, адекватные и так далее, выходит, меркнут перед российской действительностью. Ну, что вам сказать? За рубежом за такие вещи просто сажают в тюрьму. Безо всяких рассуждений и разговоров. Потому что это — классическое мошенничество. Тот, кто попался на подобной «операции» хотя бы однажды и отсидел лет десять, после этого больше не сможет заниматься никаким бизнесом и никогда. Потому что как только он об этом заговорит, так от него все и разбегутся. «Ага! — скажут, — это тот самый! Опять за свое!». Да, у нас действительно это не так… у нас есть в ГК — самая последняя статья в седьмой главе — 149.5 и называется она «Последствия утраты учетных записей, удостоверяющих права на бездокументарные ценные бумаги». Нигде в мире подобных норм нет. Да, вы верно обратили внимание — речь идет об учетных записях только на бездокументарные ценные бумаги; об утрате учетных записей на документарные бумаги нет законоположений даже у нас. Почему? Ну просто потому, что такие вещи происходить не должны. Так делать нехорошо.

Что вы говорите? Программное обеспечение, поставленное третьим лицом? И что оно? Сбой, говорите? Нет, ни на какую «вину третьих лиц» вы здесь ничего не спишете. Потому что это именно вы выбрали соответствующую программу — ту самую, которая вас подвела. Или оборудование, которое дало сбой. Это был ваш выбор? — ваш — вот и несите, пожалуйста, ответственность за все неблагоприятные последствия своего выбора. Вы привлекли третьих лиц для обслуживания вашей деятельности? — значит, эти третьи лица составляют вашу проблему. Регистратор, воспользовавшийся фиговым программным обеспечением, рассчитывается за убытки, причиненные сбоем в этом обеспечении своим клиентам — зарегистрированным в его записях лицам, — после чего обращается с регрессом к контрагенту, поставившему ему такое «замечательное» обеспечение. Первый иск — внедоговорный, второй — из договора. Да, конечно, условия договора могут быть таковы, что в значительной степени, а то и вовсе освобождать поставщика программного обеспечения от ответственности за любые убытки, вызванные его сбоем. Все может быть. Вы только не забывайте, что в то время, когда поставщик программного обеспечения будет стараться «затолкать» в договор такие условия, его будущий контрагент — регистратор, который это программное обеспечение планирует купить — предпримет все усилия, чтобы «засунуть» в договор свои условия — те, которые нейтрализуют или хоть сколько-то «подмоют» оговорки поставщика ПО об ограничении своей ответственности. Это ж договор: каждая сторона старается наполнить его содержанием, выгодным себе; результатом становится компромисс — договор, содержание которого в равной мере выгодно и в равной мере невыгодно каждому из его участников.

Собственно, все это — общее гражданское право. К ценным бумагам оно имеет такое же отношение, как и к любому другому предмету. Предлагаю немного передохнуть и потом продолжить.