Теория юридических фактов О. А. Красавчикова

— О. А. Красавчиков широко известен как автор первого диссертационного (1951) и монографического (1958) исследований юридических фактов по советскому гражданскому праву. Наибольшую научную ценность в этих работах представляют выводы, касающиеся именно понятия юридических фактов в целом, а также юридических фактов-действий. Понятию сделки уделено меньше внимания, а результаты такового вполне могут быть названы каноническими и вряд ли могут быть причислены к числу научных достижений.

Первые страницы книги могут оставить в недоумении: неужели ученый посчитал нужным вернуться к старой (до-гриммовской) трактовке понятия о юридических фактах как «жизненных обстоятельств и фактов, имеющих юридическое значение»^[1][2], как одном из элементов «комплекса различных по характеру явлений, взаимодействие которых влечет за собой движение гражданского правоотношения (прав, обязанностей)»^[3]? Но недоумение это быстро рассеивается: оказывается ученый просто пользуется устойчивым словосочетанием, в которое вкладывает новый смысл: пресловутое юридическое значение присуще фактам не само по себе, а лишь постольку, поскольку таковое связано с ними нормами гражданского права¹; следовательно, и «движение» правоотношений является следствием не самих юридических фактов, а результатом оценки фактических обстоятельств нормами объективного права в качестве юридически значимых. Ученым верно подмечено, что предварительная оценка такого рода сама по себе подталкивает человека к совершению юридически значимых действий, влечет юридическую необходимость их совершения^[4][5]. Фактическая же необходимость совершения юридических действий предопределяется такой целью, как поддержание жизни людей, удовлетворение их текущих материальных и духовных потребностей, которые выступают материальными предпосылками движения гражданских правоотношений^[6].

Таким образом, юридические факты — это «факты реальной действительности, объективные факты, то есть явления, существующие независимо от нашего сознания»^[7], «с которыми нормы права связывают юридические последствия»^[8]; «это явления, наступившие или по крайней мере длящиеся до настоящего момента»^[9]. Юридические факты «реализуют создаваемую нормой права возможность движения гражданского правоотношения, то есть в соответствии с предписаниями норм… гражданского права влекут за собой либо возникновение, либо изменение, либо прекращение правоотношения»^[10].

Юридические факты необходимо отграничивать, с одной стороны, от их юридического значения, которое не является перманентным свойством этих фактов, но привносится в них извне объективным правом, с другой — от материальных предпосылок гражданских правоотношений (потребностей и интересов отдельно взятого лица и материальных условий жизни общества), а также — от психологической стороны фактов-действий (намерений, устремлений, переживаний). Разумеется, нельзя считать юридическими фактами сами нормы права — общие предпосылки движения гражданских правоотношений, ибо юридические факты суть, напротив, частные основы такого движения^[11], причем подобное значение не сообщается им иначе, кроме как через посредство правовых норм. Подобным же образом О. А. Красавчиковым решается вопрос о соотношении юридических фатов и правоспособности^[12].

Установив эти общие положения О. А. Красавчиков приступил к разработке ряда других, безусловно необходимых для его дальнеишего исследования, но к нашей теме все-таки не вполне относящихся, частных вопросов, из которых нас интересует, в общем, только классификация юридических фактов. Не вдаваясь в подробности можно сказать, что ученый решает эту задачу вполне традиционно: все факты делятся им по волевому критерию на события и действия, последние «в зависимости от соответствия изъявлений воли нормам права подлежат разграничению на правомерные и неправомерные юридические действия»¹; «правомерные действия разграничиваются по моменту направленности воли на юридические последствия: на юридические акты и юридические поступки»^[13][14]. Вполне логично, что исследователь, ставящий на первое место волевой критерий классификации юридических фактов, признает, что «проблема воли и ее изъявления в гражданском праве имеет немаловажное значение и может послужить сама по себе предметом специального исследования»^[15]. Свою задачу в рамках предпринятого им общего труда автор видит в «выяснении того, что является юридическим фактом, с чем нормы права связывают юридические последствия, поскольку речь идет о действиях людей»^[14]. Уже сама постановка задачи не может не обратить на себя внимание: проблему воли и ее изъявления предполагается обсуждать в связи с категорией юридического действия вообще, а не только сделки. Для О. А. Красавчикова только то является действием, что имеет волевое происхождение; при этом сама воля как субстанция, не доступная внешнему восприятию и не подверженная правовому воздействию (внутреннее состояние лица, его намерение, устремление), к числу юридических фактов причисляться им никак не может. «Давая поведению лица юридическую оценку, следует исходить не только из того, в чем выражено поведение — действие, но и из того, какова связь между действием и тем сознательным волевым процессом, который вызвал (обусловил) данное действие… Две противоположности — воля, не получившая изъявления вовне, и действие, не обусловленное волей данного лица, вызванное причинами, неодолимыми для человека, — показывают, что только единство воли и ее изъявления должны лежать в основе юридической оценки поведения данного лица»^[17]. Именно «единство воли и ее изъявления — основа для правовой оценки поведения субъекта и признания этого поведения имеющим юридическое значение»^[18]. Иными словами, «действие», по О. А. Красавчикову, — исключительно психологический, но отнюдь не юридический феномен.

Важнейшим видом правомерных действий¹ — волевых поведенческих актов — является юридический акт: «действие лица, направленное на движение конкретного правоотношения»^[19][20]. При этом О. А. Красавчиков принимает то понимание направленности, о котором прежде писали В. М. Хвостов, М. М. Агарков и И. Б. Новицкий: «лицо, совершающее юридический акт, должно представлять, к чему приведет его действие. При этом нет необходимости, чтобы субъект представлял юридический эффект действия во всех его деталях. Требуется лишь осознание основных очертаний указанного результата. Субъекту сейчас нет необходимости задумываться над возможностью будущих судебных процессов по поводу недостатков в приобретенном имуществе как с хозяйственной… так и с юридической… точек зрения. Нет необходимости, чтобы он разбирался в юридических понятиях и нормах права»^[21]. Основной вид гражданско-правовых юридических актов — сделка: «…правомерное юридическое действие, совершенное дееспособным лицом и направленное на установление, изменение или прекращение гражданско-правовых отношений»^[22]. Признав «проблему сделки» «одной из центральных проблем науки советского гражданского права»^[14], О. А. Красавчиков, однако, ее почти не обсуждает, точнее — сводит ее к анализу единственного признака сделки — правомерности^[24]; при этом анализ получается довольно фрагментарным.

Резюме к пункту 6 части III. — Итак, О. А. Красавчикову отечественная цивилистика обязана укреплением позиций того понимания юридического факта, которое было предложено Д. Д. Гриммом. Юридические факты — не оттого юридические, что принадлежат к сфере права или обладают особыми юридическими свойствами, а лишь от того, что нормы объективного права связывают с их наступлением определенные юридические последствия. Юридические факты — факты реальной действительности; соответственно действие — исключительно психологический, но не юридический феномен. Вероятно, нет нужды еще раз подчеркивать происхождение этой концепции, но это обстоятельство не может служить причиной для недооценки того ее развития, которое мы наблюдаем в работе советского ученого: именно им наиболее ярко выражена мысль о том, что признавая юридическое значение за действием, под которым понимается только и исключительно волевой (не предполагаемый волевым, а именно волевой!) поведенческий акт (действие как психологический феномен, а не внешне наблюдаемое телодвижение, предположительно волевое лишь потому, что обыкновенно телодвижения с юридическим значением не совершаются просто так, случайно), мы, определяя его юридические последствия, неизбежно должны будем принять во внимание (в большей или меньшей степени) его волевую составляющую.

• [1] Выходит, что если мы желаем связывать правовые последствия не только с волеизъявлением, но и с волей, то мы (хотим мы этого или не хотим) оказываемся переднеобходимостью радикально изменить взгляд на существо понятия сделки: сделкойможет быть что угодно (намерение совершить действие, внешне видимый результатдействия и т. д.), но только не само действие.
• [2] Красавчиков О. А. Указ. соч. С. 3.
• [3] Там же. С. 5.
• [4] Там же. С. 5 и сл.
• [5] Там же. С. 9.
• [6] Там же. С. 9—10; подробнее — см. стр. 49—52.
• [7] Там же. С. 14; то же — см. С. 13, 18 и др.
• [8] Там же. С. 28.
• [9] Там же. С. 15.
• [10] Там же. С. 27.
• [11] См. об этом: Там же. С. 27—28.
• [12] См. об этом: Там же. С. 37—40, 42, 46.
• [13] Там же. С. 82.
• [14] Там же.
• [15] Там же. С. 94.
• [16] Там же.
• [17] Там же. С. 97.
• [18] Там же. С. 98. Наверное, все-таки, имеется в виду не «поведение», а «действие».
• [19] На С. 116 указ, монографии О. А. Красавчиков специально напоминает о правомерности как необходимом признаке всяких юридических актов. Не очень понятно, для чего, ибо выше (С. 113) им было вполне ясно сказано, что самой систематизациина акты и поступки подлежат только правомерные действия.
• [20] Там же. С. 114.
• [21] Там же. С. 115.
• [22] Там же. С. 116.
• [23] Там же.
• [24] См.: Там же. С. 118—121.