Эксплицитный читатель в романе У.М. Теккерея «Ярмарка тщеславия»

Как уже было отмечено, для романа «Ярмарка тщеславия» характерно присутствие множества эксплицитных адресатов. В этой главе мы попытаемся проанализировать образ и роль каждого из них.

Итак, каков же состав разношерстной публики, собравшейся посмотреть на «представление» У. Теккерея? В зависимости от большей или меньшей степени конкретизации, мы предлагаем разделить всех присутствующих в романе эксплицитных читателей на следующие категории:

• · Неконкретное собирательное множество;
• · Читательница;
• · Другие литераторы;
• · Конкретный адресат.

Рассмотрим каждый из типов отдельно.

Собирательный образ читателя

Чаще всего Теккерей обращается к собирательному образу публики либо абстрактному читателю. Если он и упоминает какие-то свойства читателя, то они имеют весьма общий характер и обычно являются лишь данью уважения, например, «любезный читатель», «благосклонный читатель», «дорогой читатель», «уважаемая публика» .

В произведении употребляются все три способа адресации: на «вы», на «мы» и с помощью косвенного обращения от 3-го лица.

" Кто из вас не наблюдал этих качеств в женщинах?" Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 1. — С. 322. — обращение на «вы» позволяет автору апеллировать к чувствам читателя, вызывать его на прямой диалог, требовать формулировки собственного мнения.

" Разве мы не видим повседневно добродушных Геркулесов…" Там же, С. 200. — объединение повествователя и читателя с помощью местоимения «мы». Рассказчик указывает на общность исторических и социальных условий жизни, знаний, опыта, настаивает на признании читателем того факта, что описываемые характеры не выдумка автора, а типичная, хорошо знакомая и читателю вещь, а следовательно, призывает разделить и свою точку зрения и оценку.

" Предупреждаю моих благосклонных друзей, что я намерен рассказать…" - косвенное обращение в 3-ем лице.

Мало что можно сказать об отличительных особенностях «публики». Очевидно, что повествователь обращается к лондонцам, что ясно не только из многочисленных упоминаний лондонских достопримечательностей, по мнению автора, хорошо известных читателю, но и из обращения «мы, жители мирного Лондона». Адресат Теккерея явно принадлежит к представителям среднего класса, а не аристократии. Автор сам «вводит» читателя в высшее общество в 48 главе, однако предупреждает, что «любезному читателю и автору сей книги нечего и надеяться когда-либо войти в эти … священные врата». Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 2. — С. 184.

Читатель-мещанин разделяет все мировоззренческие установки и жизненные взгляды своего класса. Это человек, знакомый и, очевидно, согласный с традициями Ярмарки тщеславия. Для него, как и для персонажей романа, чрезвычайно важно и интересно материальное состояние своих знакомцев. В описании своих героев, потакая желанию читателя, Теккерей больше внимания уделяет не их внешности или характеру, а состоянию банковского счета. Так, впервые представляя читателю Джозефа Седли, повествователь подробно рассказывает о должности героя, подчеркивает, что она «как всем известно, почетная и прибыльная» и предлагает обратиться к справочнику, «если читатель захочет узнать, до каких еще более высоких постов дослужился Джозеф». Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 1. — С. 42. Разумеется, это уточнение иронично, однако Теккерей намекает на вполне реальную озабоченность мещанства материальными благами.

Богатство завораживает читателя, заставляет его преклоняться перед теми, кто им обладает. Повествователь прямо призывает публику признать это, обращаясь к ней с такими словами: «вызываю вас положа руку на сердце сказать, что понятие „богатство“ не заключает в себе чего-то приятного вам и внушающего благоговение». Там же, С. 253. Читатель, как личность «здравомыслящая», относится к тем «почтенным особам, которые не считают себя вправе снизойти до дружбы с человеком, не имеющим известного веса или положения в обществе». Там же. Как метко отмечает Теккерей, «они любят деньги, а не самого человека» .

Богатый человек приобретает глубочайшее уважение своих менее удачливых родичей. Унижение и подобострастие перед таким человеком одобряется и поощряется обществом. Наличие такого родственника является «сладостной мечтой» для любого представителя среднего класса, признания чего требует Теккерей в полной иронии «беседе» со своим читателем в 9 главе.

Читатель вообще одобряет большинство принятых на Ярмарке тщеславия методов обогащения. Например, его совсем не удивляет охота на выгодных женихов: «Какая добрая мать не пожалеет бедную бесприданницу, которая могла бы стать миледи и иметь свою долю в ежегодном доходе в четыре тысячи фунтов?» Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 1. — С. 196. Такой материалистичный подход характерен для любого «здравомыслящего» читателя.

Читатель не порицает людей, живущих в долг и тем разоряющих тех, кто обеспечивает им роскошное существование. Эта ситуация прекрасно знакома любому читателю, и его отношение к таким людям скорее снисходительное. «При некоторой любви к ближнему и взаимной снисходительности, — иронически замечает автор, — все идет как по маслу: мы можем ругать человека, сколько нашей душе угодно, но… при встречах мы пожимаем ему руку, … мы все прощаем ему и едем к нему на обед, рассчитывая, что и он поступит так же по отношению к нам». Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 2. — С. 194.

Жизненная ловкость воспринимается читателем как несомненное достоинство личности. При этом разорение считается непростительным промахом. Разорившийся делец воспринимается как «злосчастный неудачник», он вызывает раздражение и презрение, читателя нимало не заботят и даже не вызывают жалости его проблемы.

Общественные и семейные взаимоотношения основаны на лицемерии. «Если бы мы знали, — отмечает Теккерей, — что думают о нас наши близкие друзья и дорогие родственники, жизнь потеряла бы всякое очарование и мы все время пребывали бы в невыносимом унынии и страхе». Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 1. — С. 364.

Повествователю свойственная приятельская манера общения со своим адресатом. Он «видит» насквозь его мысли и причины поступков и будто «подмигивает» читателю, поощряя его сознаться, что и ему в равной мере свойственны такие милые «грешки», как тщеславие, жадность, бесчувственность. Рассказчик обобщает, объединяет себя с читателем в единое целое, словно заявляя: «Все мы люди, ничто человеческое нам не чуждо». Несмелые возражения публики он отметает с легкостью: «не возражайте, все равно не поверю». Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 2. — С. 152. Он создает, таким образом, зону комфорта, в которой читателю легче самому себе признаться в своих недостатках.

Тем не менее, читатель романа — человек светский. Он знает, что общество и он сам именно таковы, как их изображает Теккерей. Однако его пуританская мораль требует сохранения внешних приличий. Именно поэтому, а не ввиду его честности, повествователь иногда вступает в спор с читателем. Так, «любезного читателя» поражает не то, что во время молитвы Ребекка Шарп умудряется «думать о таких пустяках, как ленты мисс Хорокс», а скорее тот факт, что повествователь открыто признает это. Точно так же читателя оскорбляет не проявление «эгоизма» сестер Осборн в тот момент, когда они понимают, что необдуманная свадьба брата увеличивает личное состояние каждой, но то, что рассказчик «обнажает» этот эгоизм.

Читатель — типичный представитель викторианского общества. Его мораль крайне гибка и снисходительна, однако он не готов выставить всю неприглядность своего внутреннего мира на всеобщее обозрение. Прекрасно осознающий это рассказчик даже «заступается» за свою героиню Бекки Шарп, когда она чересчур открыто показывает свои корыстные намерения: «следует помнить, что сейчас ей только девятнадцать лет, она еще не изощрилась в искусстве обманывать». Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 1. — С. 38.

Лицемерность читателя неприкрыто проявляется в последних главах, когда Бекки скатывается на самый низ общества, в компанию «отбросов и подонков», как называет их повествователь, а на самом деле — таких же авантюристов, как и многие из изображенных персонажей. Единственное отличие этого мира от светских салонов, но отличие, которое является непростительным недостатком в глазах читателя, — это полнейшее равнодушие к приличиям. Здесь все корыстные цели и грязные способы их достижения выставлены напоказ, и поэтому Теккерей заранее угадывает нежелание читателя говорить об этом мире.

Таков в общих чертах читатель — собеседник повествователя: мещанин, светская личность, прекрасно осознающая правоту Теккерея в изображении общества, однако совершенно не готовая открыто признать ее. По его мнению, жить за счет других, ценить свои интересы превыше всего, завидовать богачам и любыми способами пробиваться в их мир совершенно естественно; именно так и поступает любой здравомыслящий человек. Ненормально, с точки зрения читателя, в этом сознаваться.

Стиль общения повествователя с читателем варьируется от ироничного «поощрения» и «одобрения» позиции последнего до прямых поучений. От обычного снисходительного тона рассказчик иногда переходит к серьезным, полным скрытой печали советам. Он призывает читателя задуматься о том, что жизнь конечна и зачастую внезапно конечна, о бессмысленности погони за славой и богатством. Теккерей напоминает читателю, что «в один прекрасный день нам всем приходится сказать: «Завтра успех или неудача не будут значить ничего; взойдет солнце, и все люди пойдут, как обычно, работать или развлекаться, а я буду далеко от всех этих треволнений!» «Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 2. — С. 308. Основная идея романа выражается Теккереем прямо в виде замечания: «Ходит упорный слух, что даже в самых избранных кругах люди ничуть не счастливее, чем бедные скитальцы, которым нет туда доступа» Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 2. — С. 188., а следовательно, «дары и развлечения Ярмарки Тщеславия не слишком многого стоят». Там же, С. 47. Еще одним советом, который повествователь позволяет себе дать читателю, является призыв проявить доброту по отношению к тем, «кому изменило счастье». Рассказчик воздействует на страх читателя оказаться в сходной положении («И вы и я, дорогой читатель, можем оказаться в таком положении: разве мало наших друзей доходило до этого?» Там же, С. 47.), понимая, что его адресат вряд ли способен на бескорыстную сердечность.

Другие советы рассказчика, по его обыкновению, ироничны. Например, его обращение к читателю с уроками о том, как следует вести себя в обществе: не скупиться на комплименты, похвалу и смирение там, где это может принести выгоду. Рассказчик заявляет: «Смиренным и открытым признанием своей неправоты чего только не добьешься, сын мой! Я знавал одного джентльмена, весьма достойного участника Ярмарки Тщеславия, который нарочно чинил мелкие неприятности своим ближним, чтобы потом самым искренним и благородным образом просить у них прощенья. И что же? Мой друг Кроки Дил был повсюду любим и считался хоть и несколько несдержанным, но честнейшим малым». Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 1. — С. 270.

Теккерей, таким образом, призывает читателя решить свою загадку и самому сделать верные выводы из сказанного. Вообще, писателю свойственно испытывать читателя на догадливость. Несмотря на то, что в нескольких местах романа он называет читателя «наблюдательным» и «проницательным», создается ощущение, что он не вполне уверен в способности читателя самостоятельно увидеть правду. Это сомнение автора ярко проявляется в названии 51 главы: «глава, где разыгрывается шарада, которая, быть может, поставит, а быть может, и не поставит читателя в тупик». Теккерей сообщает читателю факты и добавляет к ним свою ироническую оценку, но окончательная интерпретация — верная или нет — остается за публикой.

Отметим также, что все случаи, когда повествователь называет своего читателя «здравомыслящим», «чувствительным», «способным к сочувствию» также полны иронии. На самом деле автор едва ли допускает мысль, что тому читателю, к которому он прямо обращается в романе, могут быть свойственны такие чувства.

В целом, за снисходительно-ироничным, приятельским тоном повествователя в его «беседе» с читателем мы угадываем антипатию, которую на самом деле испытывает Теккерей по отношению к «уважаемой публике» (мы имеем в виду читателя эксплицитного, явно присутствующего в романе). По сути, публика является одним из персонажей романа, ничем не отличимым по своим моральным убеждениям и жизненным ценностям от других участников Ярмарки Тщеславия. Напротив, на фоне лицемерного читателя авантюристка Ребекка Шарп выигрывает хотя бы в том, что имеет честность не скрывать своей корыстности хотя бы от себя.

Однако Теккерей не склонен выражать свое порицание открыто. Вместо открытой критики он прибегает к помощи иронических по форме одобрений. Лишь иногда он допускает откровенно осуждающие замечания, например, называя публику «паразитами и лизоблюдами» .

Необходимо заметить, что, создавая во многих отношениях новаторское произведение, Теккерей не мог не предвидеть возможной критики со стороны читателей. Поэтому в тексте романа так часто встречаются споры писателя с будущими критиками. Теккерей заранее отстаивал право своего романа на специфическую тему, негероических персонажей, отсутствие романтических и сентиментальных моментов и неследование литературной моде вообще. В разных местах он противостоит то читателю — романтику, то сентиментальному читателю, то любителю модных уголовных романов.

" Мы могли бы разработать эту тему в элегантном, в романтическом или бурлескном стиле … или наоборот, мы легко могли бы сочинить повесть, полную захватывающего интереса, и читатель замирал бы от ужаса, пробегая с жадностью ее пламенные страницы" Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 1. — С. 75. , — предупреждает реакцию критиков Теккерей и даже приводит в тексте великолепно написанную пародию на модный ньюгейтский роман, однако тут же объясняет, что его роман не будет написан ни в одном из указанных стилей, поскольку автор «так же знаком с нравами Ньюгейтской тюрьмы, как и с дворцами нашей почтенной аристократии, ибо наблюдал и то и другое только снаружи» .

Поклонникам сентиментальной и романтической литературы Теккерей посвящает другие сцены: например, объяснение Бекки и сэра Питта, в котором они сравниваются с Амуром и Психеей. Там же, С. 189. Наверное, сложно было найти персонажей, менее соответствующих этим мифологическим образам. Явно ироническое сравнение Теккерея призвано высмеять склонность писателей — романтиков к идеализации героев.

Писатель признает, что его роман не имеет ни героических характеров ни значительных событий и понимает, что на основании этого может быть просто не понят и не принят некоторыми читателями — такими, например, как «Джонс, человек обширного ума, восхищающийся великим и героическим как в жизни, так и в романах». Там же, С. 26. Примечательно, что в обсуждении Джонса повествователь одновременно обращается к двум разным читателям: к самому Джонсу с советом «поискать себе другого чтения» и — мимоходом, в виде комментария, данного в скобках («слегка раскрасневшийся после порции баранины и полпинты вина») — к своему читателю-единомышленнику. Ведь не самому Джонсу предлагается эта меткая ироничная характеристика, противоречащая его образу ценителя литературы. Рисуя этот шарж, Теккерей поощряет своего читателя присоединиться к осмеянию пафосного Джонса, понять всю нелепость его критических замечаний.

Часто какие-то сцены в романе предваряются рассуждениями автора о том, как следовало бы их написать согласно существующей моде. Теккерей, таким образом, готовит читателя к тому, что роман окажется не соответствующим литературным требованиям эпохи, и объясняет, какие соображения лежат в основе его стиля.

В приведенном ниже отрывке из романа писатель объясняет форму своего повествования, и мы считаем необходимым привести его полностью, поскольку из него нам становится роль эксплицитного читателя, как ее понимает автор.

" Я хочу просить позволения, по мере того как мы будем выводить наших действующих лиц, не только представлять их вам, но иногда спускаться с подмостков и беседовать о них; и если они окажутся хорошими и милыми, хвалить их и жать им руки; если они глуповаты, украдкой посмеяться над ними вместе с читателем; если же они злы и бессердечны, порицать их в самых суровых выражениях, какие только допускает приличие". Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 1. — С. 111.

Таким образом сам писатель определяет в этих строках функцию своей «публики», незримо присутствующей на всем протяжении романа: быть собеседницей и единомышленницей повествователя.

Финальные строки произведения, однако, намекают на еще одну роль читателей. «Давайте, дети, сложим кукол и закроем ящик, ибо наше представление окончено» Теккерей, У. М. Ярмарка тщеславия / Р. Гальперина, М. Лорие: в 2 т. — М.: Изд-во «Правда», 1990. — Т. 2. — С. 405. , — такими словами обращается рассказчик к своему адресату, показывая, что для него читатель был не просто собеседником, но и ребенком, которого надо обучать, направлять и воспитывать.