Категориальное выравнивание. 
Проявление языковой аттриции в именном словоизменении финских диалектов Центральной Ингерманландии в условиях далеко зашедшего языкового сдвига

Оно проявляется в нейтрализации падежного противопоставления:

1) Эссива и номинатива, а также эссива и аллатива/адессива в некоторых конструкциях, что ведет к замене эссива на номинатив (13 случаев) и аллатив/адессив (3 случая с показателем «l» и 1 с адессивом «lla») и «olla + Essiv» (быть кем-л./чем-л.), в шести случаях он также заменяется на иллатив. Замена эссива на номинатив имеет параллель в современном водском языке: Ф. И. Рожанский указывает, что «образование форм эссива множественного числа вызывает у носителей затруднения, почти всегда эссив может быть заменен номинативом» (Маркус, Рожанский 2011: 118). В целом такая тенденция может свидетельствовать о постепенной редукции именной парадигмы в ингерманландских диалектах финского языка, как это произошло в водском языке, для которого Е. Б. Маркус и Ф. И. Рожанский не приводят эссив в составе базовой именной парадигмы (Маркус, Рожанский 2011: 84), хотя у П. Аристе эссив еще указывается как продуктивный падеж (Ariste 1968: 17).

Необходимо отметить, однако, что определение семантики показателя «l» как относящегося к аллативу или адессиву в случае использования его в конструкциях, требующих транслатива или эссива, может быть осуществлено лишь приблизительно, поскольку в некоторых финских диалектах Ингерманландии произошло совпадение показателей аллатива «l» (lle в литературном финском) и адессива «l» (lla/llд в литературном финском) вследствие, во-первых, отпадения конечных гласных в падежных окончаниях, а, во-вторых, сверхгенерализации и образование одного общего с т.з. формы падежа (Kokko 2007). Важно заметить, что отпадение конечных гласных не яляется отличительной чертой всех ингерманландских диалектов, так как в говоре приходе Тюрё сохранилось e в окончании аллатива. Гласные также сохраняюся в притяжательном склонении, поскольку после падежного окончания выступает поссесивный аффикс. В связи с этим можно предположить, что эссив, являющийся обще-местным падежом состояния и в синхронном срезе находимый в послелоге luo-na «у, около» и наречиях kauka-na «далеко» и koto-na «дома», заменяется на адессив — внешне-местный падеж с семантикой нахождения «на, у» с точки зрения семантического сходства, однако утверждать этого с уверенностью не представляется возможным.

• 2) Транслатива, иллатива и аллатива в конструкции «tulla + Transl.» (стать кем.-л./чем-л., превратиться). Замена форм транслатива на формы иллатива (5 случаев) и аллатива (3 случая), по-видимому, могут быть объяснены семантическим сходством падежных значений: транслатив, относящийся к группе обще-местных падежей, первоначально имел локально-лативное значение, что в синхронном срезе можно наблюдать в лексемах kaua-ksi «далеко», tuonnemma-ksi «подальше в сторону», а также в генитивных послелогах luo-kse «к» и taa-kse «назад» (Хакулинен 1953: 87). Иллатив является внутренне-местным падежом и имеет семантику вхождения куда-либо, среди окончаний иллатива встречаются варианты: -hVn, -V?n, -seen (в литературном финском языке), гдеn восходит к лативному суффиксу nм (Хакулинен 1953:87−88). Аллатив относится к группе внешне-местных падежей и имеет значение приближения к чему-то, исторически его окончание имело форму *-lenм, где nм является лативным суффиксом в окончании иллатива (Хакулинен 1953: 89).
• 3) Внутренне-местных и внешне-местных падежей (7 случаев замещения инессива аллативом/адессивом, 2 случая замещения иллатива аллативом/адессивом). Такое явления отмечает также Осси Кокко, относя это, однако, к процессам, происходящие под влиянием доминирующего русского языка: исследователь считает, что влияние русских предлогов места приводит к смешению случаев употребления местных падежей в ингерманландских диалектах финского языка, например, joka oli jo siel setsemдnnessд luokassa (лит. seitsemдnnellд luokalla) «кто уже был там в седьмом классе» и [menin] sairaalahen tyцlle (лит. tyцhцn/tцihin) «[я пошла] в больницу на работу. Действительно, если ориентироваться на примеры, приводимые О. Кокко, которые имеют параллель между финской и русской конструкцией, то можно сказать, что здесь видно влияние русского языка. Однако в материале данного исследования случаи смешения показателей внешнеи внутреннеместных падежей были обнаружены при переводе преложений информантами с русского на финский язык, и это предложения специально составлялись таким образом, чтобы употребление внешнеи внутреннеместных падежей было разграничено, например: «я воткнул нож в волка. нож теперь в волке» — mie pistin veitsen sussм. veits on nyt susil (VH), или «нож теперь в змее» — veits on nyt kдrmиl (RRm). Данную форму информант объясняет следующим образом: «у меня это «l» [значит] не только сверху, но и внутри».

Категориальное выравнивание проявляется также в нейтрализации противопоставления плюралиса и сингуляриса, что ведет к их смешению, причем чаще всего это касается косвенных падежей, особенно транслатива, эссива и партитива. Для лексемы onneton у информанта LM наблюдается полное выравнивание по форме Nom.Sg. во всех падежах и числах.