Введение. 
Праздники и праздничное в романе Т. Мэлори "Смерть Артура"

Праздники в жизни человека занимают важное и значительное место. Несмотря на огромное разнообразие форм, обычаев, и видов все праздники имеют определенные общие черты: к таким можно отнести наличие свободного времени, отсутствие деятельности, характерной для будних дней, отдых, радость, пиршество, ритуал, танец, пение. Праздник может быть связан с важными датами истории народа и государства, с религиозным культом, с памятными семейными событиями, с трудовым правом и с видом основной деятельности. Любой праздник соединяет празднующих некими узами общности, порождает чувство коллективности, сопричастности. Это вид связи, возникающей в результате принадлежности индивида к какой-либо группе, живущей по определенным правилам и в соответствии с внутренним календарем. В национальной, политической и общественной жизни личность, участвуя в празднике, демонстрирует этим свою привязанность, верность, готовность к защите идеалов и прежде всего неразрывную связь с празднующей группой, солидарность с ней.

Исследуя вопрос праздника и места, занимаемого праздничностью в жизни и истории человечества невозможно не прийти к выводу о многофункциональности той нагрузки, которую несут на себе праздничные действа во всякую историческую эпоху своего существования. Остановимся на основных функциях праздника, выделим самые основные из них: коммуникативную, идеологическую или воспитательную, компенсаторную, игровую, интегративную, консервативную, и другие.

Коммуникативный характер праздника обеспечивается межличностными связями, устанавливающимися в процессе празднования, общением, обусловленным совместным времяпрепровождением людей, объединенных на почве какой-то общности интересов, родственных или иных связей, вида деятельности. Являясь массовыми мероприятиями в большей или меньшей степени, празднования отличная площадка для общения во всех возможных форматах.

Идеологическая функция праздника заключается в том, что изначально, одна из главных социальных задач, решаемая путем устройства праздников заключалась в передаче традиций, идей, знаний. Передача эта могла происходить внутри любого сообщества, внутри группы, общества, семьи, от поколения к поколению. Эта нагрузка заложена в самой природе праздника, и эту особенность во все времена эксплуатировали ради достижения определенных результатов всевозможные идеологии, верования, партии и правящие классы, дабы привлекать на свою сторону новых сторонников, навязывать систему ценностей и мышления.

Компенсаторная функция праздника состоит в том, что с будничной жизнью связано большое количество неудовлетворенных потребностей, будь то ограничение в еде, отдыхе, в подавлении эмоций. Праздник с этой точки зрения возмещает все эти запретные в другое время удовольствия. Он служит и способом снятия психического напряжения, восстанавливает внутреннее равновесие. Так же праздник удовлетворяет потребность в удовольствии, дает возможность получить наслаждение от жизни — песни, танцы, еда, музыка позволяют отпустить излишний контроль и насладиться настоящим моментом.

Интегративная функция праздника переплетается с коммуникативной и идеологической, является одной из самых важных. «Праздники стимулируют групповую консолидацию, способствуют самоидентификации членов группы, класса, общества, организуют совместную жизнедеятельность людей, сплачивает представителей группы и т. д. Интегративная функция прежде всего заключается в стимулировании групповой деятельности, в объединении индивидов в одну группу по каким-то внешним характеристикам, в осознании индивидом своего места в коллективе и роли данного коллектива среди остальных подобных групп» Бурменская Д. Б. К вопросу о роли праздника в жизни общества // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2008. № 61.с. 47. К этому определению тесно примыкает и консервативная функция, которая способствует не только объединению группы, но и дальнейшему её сохранению, защите её ценностей от разрушения и забвения, поддерживает существование группы как таковой. Праздник, являясь в основном актом коллективной деятельности, выявляет групповые принадлежности, общественные роли и положения, выполняет функцию демонстрации социального статуса индивида. Принимая участие в празднике в добровольном или принудительном порядке, человек демонстрирует свою причастность определенной группе, культуре, вере, общности по интересам или профессиональной деятельности, социальному статусу и общественному положению.

Таким образом, можно отметить, что значение праздника как многогранного общественного явления, отражающего жизнь человека и общества, сложно переоценить. Обладая общими характерными чертами, каждый праздник все же является зеркалом своей эпохи. В нем отражается политическая, историческая, духовная жизнь общественно-экономической формации, идеи, интересы и стремления самых различных её социальных слоев. В жизни каждого народа праздник занимает свое особое место, выполняет свои определенные функции. «Многие аспекты и функции праздника, на наш взгляд, способствуют тому, что в праздничный период личность обретает возможность гораздо более полной жизни, чем в будни. Отношение человека к празднику определяется, прежде всего, его ранними периодами социализации, когда в процессе воспитания он воспринимает культурные нормы, обычаи, ценности старшего поколения. Участие же индивида в праздновании является важным доказательством его устойчивой связи с группой, отмечающей праздник» Бурменская Д. Б. К вопросу о роли праздника в жизни общества // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. 2008. № 61.с. 48.

Первооткрывателем в отечественной историографии концепции «карнавальной культуры» средневековья является М. М. Бахтин Бахтин М. M. Творчество Француа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965. с. 276. Та проблематика, круг вопросов, которые поднял в своей работе М. М. Бахтин, никогда прежде не исследовались. «Подлинное открытие автора состоит в развертывании целого, по сути дела, неизведанного пласта культуры прошлого — народной смеховой, гротескно-карнавальной культуры» Баткин Л. М. Смех Панурга и философия культуры // Вопросы философии. 1967. № 12. с. 116. Но, при всей новизне и полноте работы, не следует забывать, что здесь автор сознательно выделил один определенный аспект реальности, в действительности более многосторонней и сложной. Работа М. М. Бахтина можно сказать только открыла для исследования новый мир карнавала, лишь обозначила факт её существования, не раскрыв в полной мере все её грани.

Этот труд вызвал целую волну отзывов, в которых не только критиковались некоторые нюансы книги, но и подчеркивалось огромное значение работы, ее историческая ценность, важность самой постановки вопроса и значительность открытие такого явления как «смеховая культура» средневековья. Отзывы эти как, например, «Смех в народной культуре средневековья» А. Я. Гуревича Гуревич А. Я. Смех в народной культуре средневековья // Вопросы литературы. № 6. 1966. с. 207−226. и «Смех Панурга и философия культуры» Л. М. Баткина Баткин Л. М. Смех Панурга и философия культуры // Вопросы философии. № 12. 1967. с. 114−123. своей критикой и обсуждением данной тематики также являются ценными источниками по вопросу смеховой культуры средневековья.

В ряде работ отечественной историографии, посвященных карнавальной культуре средневекового общества значительное место занимает труд В. П. Даркевича «Народная культура средневековья. Светская праздничная жизнь в искусстве IX — XVI вв.» Даркевич В. П. Народная культура средневековья. Светская праздничная жизнь в искусстве IX — XVI вв. М., 1988. с. 343., в которой рассматривается структура карнавала, его изображения в архитектуре, живописи и литературе. Основным базисом и материалом для исследования в данной книге являются изобразительные источники, что едва ли не единственный пример в отечественной историографии, посвященной этому вопросу.

Из советских работ большую ценность имеют книги О. Фрейденберг «Поэтика сюжета и жанра» Фрейденберг О. М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1997. с. 448., «Происхождение пародии» Фрейденберг О. М. Происхождение пародии // Труды по знаковым системам. Тарту. 1973. Т VI. с. 490−497. В книгах собран огромный фольклорный материал, имеющий прямое отношение к народной смеховой культуре (преимущественно античной). Но истолковывается этот материал в основном в духе теорий раннего мышления, и проблема народной смеховой культуры в книге остается необозначенной.

В иностранной историографии посвященной вопросу смеховой культуры Средневековья и повседневной жизни этого периода основополагающими является книги Хейзинга «Homo ludens» Хёйзинга Й. Homo ludens. Человек играющий. М., 2015. с. 416., «Осень средневековья» Хёйзинга Й. Осень Средневековья. М., 1995. с. 416., труд Жака Ле Гоффа «Цивилизация средневекового запада» Гофф Ле Ж. Цивилизация средневекового Запада. Екатеринбург, 2005. с. 560.

Цель, поставленная в данной выпускной квалификационной работе — изучение феномена праздника и праздничного для конкретной социальной группы — рыцарства. В целом, историография изучения рыцарства, его истоков и развития от истоков Средневековья к началу раннего Нового времени достаточно обширна, поэтому остановлюсь лишь на основополагающих работах в данной области.

Большой вклад в изучение феномена рыцарства внес представитель школы «Анналов», ученик и последователь Ж. Дюби, швейцарский медиевист Ж. Флори, занимавшийся ранней историей французского рыцарства. Он считает, что уже в конце XII в. рыцарство украсило себя этикой, которую ему предлагали более ста лет, и превратило ее в собственный моральный кодекс, становясь таким образом «орденом», ordo. Книга «Идеология меча» Флори Ж. Идеология меча. Предистория рыцарства. СПб., 1999. с. 314. посвящена проблеме формирования идеологии рыцарского сословия. Анализируя редкие, малоизвестные исторические материалы, Ж. Флори рисует картину эволюции взглядов на войну и роль воина в раннесредневековом обществе, в результате чего идеологические основы рыцарского самосознания выступают рельефно и обоснованно. Еще в одном своем произведении «Повседневная жизнь рыцарей в Средние века» Флори Ж. Повседневная жизнь рыцарей в Средние века. М., 2006. с. 356. автор фокусирует свое внимание на некоем сформированном у читателя образе рыцарства, и рассматривает совпадения и противоречия этого образа в его исторической реалии и мифической выдуманности. Прослеживая процесс создания рыцарского общества, формирование его культуры и развитие этого феномена с периода падения Римской империи и до начала Нового времени Ж. Флори развенчивает многие клише в том идеальном образе, который преподносит нам пласт средневековой рыцарской литературы.

Во второй половине XX века появляются комплексные работы, рассматривающие историю западноевропейского рыцарства с различных точек зрения и изучающие те или иные стороны его жизни. Таким произведением является книга М. Кина «Рыцарство» Кин М. Рыцарство. М., 2000. с. 520. Исследуя средневековые войны, автор в первую очередь, останавливается на вопросе об уровне реальной опасности на войне в XIV веке, считая, что такая опасность была весьма существенной, несмотря на прочные доспехи, которые носили рыцари и существующий кодекс чести предписывающий брать противников в плен, а не убивать. Далее автор рассматривает вопрос, касающийся странствующих рыцарей: насколько в позднем средневековье культ странствующего рыцаря соответствовал общественным и политическим нуждам своего времени.

Главным источником, на основе которого в данной выпускной квалификационной работе я анализирую феномен праздничного и его роль в культуре рыцарства, является роман Томаса Мэлори «Смерть Артура» Мэлори Т. Смерть Артура. М. 1974. с. 899. Роман во многом является результатом труда целой плеяды авторов и источников, на основе которых Т. Мэлори создавал свой труд. Легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого стола имеют долгую историю и прошли несколько эволюционных этапов, нашедших отражение в литературе и культуре соответственного периода. И в этом ряду произведение Мэлори «как бы последнее прощание с миром легенд и вымысла куртуазной поры"Алексеев М. П. Английская проза XV века // История английской литературы», т. I, вып.1. М.-Л., 1943. с. 239. Но на этом произведении не закончилась история короля Артура, можно говорить о прямо противоположном процессе, после Т. Мэлори начинается новая череда пересказов, переделок этой темы.

Артуровский цикл всегда привлекал внимание исследователей. Роман Т. Мэлори обрел свое второе рождение после того, как 23 июля 1934 года в библиотеке винчестерского колледжа библиотекарем У. Оукшоттом был найден манускрипт романа Т. Мэлори, не известный до тех пор и получивший впоследствии название Уинчестерского манускрипта. Этот документ значительно отличался от произведения, изданного У. Кэкстоном в 1485 г., как об этом свидетельствовали статьи и сообщения профессора Е. Винавера опубликованные в литературоведческих изданиях 30-х годов. Профессор Манчестерского университета Е. Винавер неоднократно обращался к творчеству Томаса Мэлори. Еще в 20-е годы он пишет два серьезных исследования: в одном из них он решает вопрос о месте романа о Тристане и Изольде в произведении Мэлори, в другом — преследует цель установления личности Томаса Мэлори и дает подробную характеристику творчества писателя. Этими книгами и многими другими исследованиями Е. Винавер обрел себе заслуженный авторитет среди литературоведов, занимавшихся изучением творчества Т. Мэлори. Неудивительно, что он первым обратился к пересмотру той темы, которая так долго была в центре его внимания. И пересмотр, которому Е. Винавер подверг роман Мэлори «Смерть Артура», был коренным. Если в 1925 г. работе «Роман о Тристане и Изольде в произведении Томаса Мэлори» / «Le Roman de Tristan et Iseut dans l’oeuvre de Thomas Malory» Vinaver E. Le Roman de Tristan et Iseut dans l’oeuvre de Thomas Malory. Paris. 1925. роман рассматривался в бесспорном единстве всех его частей и был назван «подлинной энциклопедией сказаний о короле Артуре», если таким же оставался подход исследователя к роману и в его монографии о Мэлори, то в 1947 г., в предисловии к трехтомному комментированному изданию, озаглавленному «Произведения Томаса Мэлори» / «The Works of Sir Thomas Malory» Vinaver E. The Works of Sir Thomas Malory. London. 1954. Е. Винавер выдвигает и отстаивает взгляды, крайне противоположные. В нем точка зрения на книгу Т. Мэлори как на роман, выступающий перед нами в единстве составляющих его частей, была полностью отброшена. Теперь книга распалась на восемь самостоятельных романов и предстала как «последовательность отдельных романов», то есть как своеобразная антология рыцарских романов. Е. Винавер выступил с утверждением, что взгляд на книгу Томаса Мэлори как на единый роман сложился случайно, в результате ошибки издателя романа У. Кэкстона.

Концепция Е. Винавера нашла и своих сторонников, но была также и опровергнута рядом американских ученых, такими как Р. Уилсон, Д. Брюер, выступившими в защиту бытовавшего ранее понимания романа как единого цельного произведения. Выразителем этого направления стал Р. М. Лумянский Lumiansky R. M. Malory’s Originality. Baltimore. 1964., который вступив в полемику с Е. Винавером, проводит скрупулезное и внимательное исследование вновь открывшегося теста и, сопоставляя его отдельные части с возможными источниками, которыми пользовался Мэлори, убедительно доказывает, что Томас Мэлори писал один слитный текст, создавал одно произведение. Ученые группы Р. М. Лумянского видят в Мэлори писателя, относящегося к своему творчеству сознательно, работающим над текстом вдумчиво и рассудительно. И потому любое, мельчайшее расхождение первоисточника и романа имеет глубокий внутренний смысл, является отражением позиций и мнения писателя. При этом подходе произведение Мэлори, а не его источники оказываются в центре внимания исследователей.

Еще одна концепция рассмотрения творчества Томаса Мэлори сложилась в средине 60-х годов XX века, автором её является американский литературовед, профессор Пенсильванского университета Эдмунд Рейсс. В своей работе «Сэр Томас Мэлори» / «Sir Thomas Malory» Reiss E. Sir Thomas Malory. New York. 1966. он рассматривает творение Мэлори с позиции принципов нового критицизма — теории безличного творчества, предполагающей анализ самого произведения в отрыве от личности его создателя и исторических реалий периода написания произведения. Не отрицая разделение романа на отдельные рассказы, каждый из которых имеет свое начало, середину и конец, Э. Рейсс все же говорит о едином, цельном произведении, но относит его к форме саги, в этом формате части и целое играют одинаково важную роль. В этом положении и в анализе романа Э. Рейсс смыкается в своей концепции с мифологической школой американского литературоведения, по теории которой миф, волшебная сказка, сказание провозглашаются типами художественного мышления. Концепция Э. Рейсса строится на понимании романа как сказания, т. е. как повествования, содержащего историческое осмысление событий (возникновение, рост, расцвет и падение государства короля Артура) при этом идейное содержание романа, в корне отличное от других романов артуровского цикла, рассматривается не в связи с внутренними особенностям английской истории и культуры, хотя Э. Рейсс и признает это возможным, а в более абстрактном, более философском плане — проблема человеческой жизни вообще, судьбы человека и общества.

Учитывая состояние современной историографии феномена праздничного, истории западновевропейского рыцарства и опыт изучения романов артуровского цикла, в данной работе были поставлены следующие исследовательские цели:

• — проанализировать текст романа Томаса Мэлори «Смерть Артура» и определить основные сюжеты, образы и стилистические клише, раскрывающие феномен праздника и праздничного;
• — установить закономерности в изображении праздников, предложить типологию действий и ситуаций, связанных с феноменом праздничного;
• — выявить смысловые значения феномена праздничного в романе Мэлори и сопоставить их с корпоративной культурой рыцарства от классического Средневековья к его позднему периоду;
• — проанализировать специфику авторского восприятия феномена праздничного и праздника, сопоставить ее с социальными трансформациями, имевшими место в позднесредневековой Англии.