Эмоционально-экспрессивная функция звукописи

Звуковые повторы в поэтической речи подчеркивают ее эмоциональность, придавая большую «выпуклость» сходным фонетически словам (Каким наитием, какими истинами, о чем шумите вы, разливы лиственные? — Цв.; И шальной, шевелюру ероша, в замешательстве смысл темня, ошарашит тебя нехорошей, глупой сказкой своей про меня. — Паст.).

Нередко с помощью звукописи поэт стремится выразить переполняющие его чувства (Милая, ты ли? тали? Эти уста не устали… — Ес.). В таких случаях, словно чувство побеждает логику, подбор слов не всегда имеет четкую смысловую мотивировку. И в этом тоже отражается своеобразный художественный прием — передать смятение, восторг «неясным лепетом речей»^[1].

Реже фоника выполняет эмоционально-экспрессивную функцию в прозе. Однако можно указать примеры намеренной ритмизации речи и обыгрывания рифмы в отдельных отрывках повествовательного текста, которые писатель хочет выделить «звуковым курсивом». Так, в романе Б. Окуджавы «Путешествие дилетантов» ритмическая организация речи, неожиданная рифма отражают лирическое настроение героя, его особое восприятие действительности: Уже вставало солнце. Лавиния спала, и недоумение на ее осунувшемся лице говорило, что сон захватил ее внезапно. За окнами кудрявилась сирень. Кричал петух протяжно и легко. До Петербурга было далеко — до прошлого рукой подать, да лень… Мятлев вышел из комнаты.

• [1] См.: Голуб И. Б. О некоторых особенностях звукового строя поэзии Есенина //Есенин и русская поэзия. — Л., 1967. — С. 290.