Суррогатное материнство. 
Этико-правовые проблемы новых репродуктивных технологий

Чрезвычайно бурные споры ведутся вокруг так называемого «суррогатного материнства». В этом случае яйцеклетка одной женщины оплодотворяется in vitro, а затем эмбрион переносится в матку другой женщины — «матери-носительницы», «женщины-донора», «временной матери» и т. п.; при этом социальной матерью — «арендатором», нанимателем — может быть либо та женщина, которая дала свою яйцеклетку, либо вообще третья женщина. Таким образом, у ребенка, родившегося благодаря подобным манипуляциям, может оказаться пять (!) родителей: 3 биологических (мужчина-донор спермы, женщина-донор яйцеклетки и женщина-донор утробы) и 2 социальных — те, кто выступает в качестве заказчиков.

Привлекательность суррогатного материнства в случаях, когда причиной бесплодия является отсутствие матки у женщины, очевидна. Известны случаи, когда своеобразную донорскую функцию «матери-носительницы» выполняла мать или сестра страдающей бесплодием женщины. Следует заметить, что родственные связи при этом оказываются чрезвычайно запутанными — «мать-носительница» оказывается в определенном смысле как матерью, так и бабушкой родившегося ребенка, а также не только матерью, но и сестрой женщины-«заказчицы».

Чаще, однако, такая практика осуществляется на основе контракта, который предусматривает оплату услуг «женщины-носительницы» и юриста, составляющего контракт. О возникающих здесь морально-этических дилеммах и юридических затруднениях свидетельствует судебный спор, имевший место в 1987;1988гг. в США: несмотря на заключенный контракт, «суррогатная мать» Мэри Уайтхед отказалась отдать ребенка супругам Стернам (яйцеклетка принадлежала Элизабет Стерн, а сперма — ее мужу Уильяму Стерну). Первая судебная инстанция лишила М. Уайтхед материнства и передала родительские права Стермам. Однако спустя 10 месяцев Верховный суд штата Нью-Джерси решил это дело иначе, сохранив права Стернов на опекунство и наделив М. Уайтхед правами матери-визитера. Особо следует подчеркнуть, что окончательным решением суда контракт по поводу «суррогатного материнства» был признан недействительным как противоречащий закону и унижающий человеческое достоинство женщины.

В таком же духе выступают и другие противники «суррогатного материнства», говоря о нем как о превращении женщины в «живой инкубатор», «биопрепарат», как о новой форме торговли своим телом и т. д. Впрочем, не менее энергичны и аргументы защитников данного метода, который подчас представляет единственную возможность преодоления определенных. форм бесплодия. Многие из них считают, что женщина, решившая взять на себя роль «временной мамы», может идти на это не только из материальных, но и из гуманных соображений. Согласно российскому законодательству, как и законодательствам многих европейских стран, от «суррогатной матери» требуется согласие на то, чтобы «заказчики» были объявлены родителями ребенка (см. ст. 51, ч. 4 «Семейного кодекса РФ»).

«Положение» ВМА (1987), из частности, гласит: «В случае, если взрослая женщина не имеет матки, может быть использован метод… суррогатного материнства, когда это не запрещено законом или этическими правилами национальной медицинской ассоциации или других соответствующих медицинских организаций». При этом все участники подобной процедуры должны дать добровольное информированное согласие на ее проведение. ВМА безусловно отвергает любой коммерческий подход, при котором яйцеклетка, сперма или эмбрион становятся предметом купли-продажи.