Взгляд Л.С. Выготского на письменную речь

речь выготский вербальный письменный Интерес к письму со стороны Л. С. Выготского — по крайне мере, выраженный в его работах, переведенных на английский язык, — это интерес с позиций теории развития. Он направлен на письмо как, скорее, психологическое орудие, чем своего рода деятельность; именно на первом Л. С. Выготский концентрировал свое внимание, и именно эту перспективу он подкреплял в своем наиболее развернутом анализе письма, как он проводится в шестом разделе «Мышления и речи» о развитии научных понятий у детей. Особое внимание надо обратить на ту его часть, где говорится: овладение умением писать играет важную роль в развитии умственной деятельности, «произвольной, сознательной и намеренной» (18; 205). В данном контексте наиболее важна для Л. С. Выготского роль письма в развитии преднамеренного, систематизирующего мышления, опосредствованного научными понятиями. Поскольку, по утверждению Л. С. Выготского, природа письма в большей степени абстрактна по сравнению с речью, письменная речь побуждает ребенка развиваться более сознательным и намеренным образом с ориентацией на усвоение значения, т. е. более интеллектуально. Л. С. Выготский обосновывает аргументацию на онтогенетическом уровне, подобно тому, как это делает Д. Олсон в своем анализе предыстории письма (см. выше). Обучение письму доводит речь до уровня осознанного знания (conscious awareness): «Ребенок научается в школе, и в частности благодаря письменной речи и грамматике, осознавать, что он делает, и, следовательно, произвольно оперировать собственными умениями. Как ребенок впервые осознает, что если он говорит „Москва“, то в этом слове содержатся звуки м-о-с-к-в-а, т. е. осознает собственную звуковую деятельность и научается произвольно произносить каждый отдельный элемент звуковой структуры, так точно, когда ребенок научается писать, он начинает произвольно делать то же самое, что он прежде непроизвольно делал в области устной речи. Таким образом, и грамматика, и письмо дают ребенку возможность подняться на высшую ступень в развитии речи».

В действительности, хотя последняя цитата создает впечатление, что Л. С. Выготский — защитник традиционного, основанного на зубрежке научения, надо не забывать другое: глава в разделе, откуда берется данный пассаж, прямо предшествует широкой дискуссии о роли научения, которая как раз и содержит понятия зоны ближайшего развития Мы должны вспомнить и другое положение, в соответствии с которым «письмо должно быть осмысленно для ребенка, должно быть вызвано естественной потребностью, надобностью, включено в жизненную, необходимую для ребенка задачу. Только тогда мы можем быть уверены, что оно будет развиваться у ребенка не как привычки руки и пальцев, но как действительно новый и сложный вид речи».

Описание того, что имеет место при обучении письму, существенно корректирует взгляд, в соответствии с которым уяснение фонем является предпосылкой обучения чтению и письму. Во-первых, представление письменного языка как просто речи, изложенной буквами, не учитывает системных функциональных различий между лингвистическими регистрами устной и письменной речи. Обучение новому регистру, тому, когда и как им пользоваться, осуществляется в зависимости от того, как разворачивается очень важная часть процесса научения школьников навыкам письма. Более того, развитие научных понятий неотделимо от формирующейся способности детей к усвоению по преимуществу письменного языка, в частности с учетом того, что лишь при его посредстве указанные понятия усваиваются и используются. Важно подчеркнуть и существенную роль, которую может играть работа с конкретными письменными текстами, для умственного развития и взаимодействия; они же значимы для развития понимания и систематически конструируемого знания.

Относительно свернутое описание Л. С. Выготским роли письменной речи в развитии, вероятно, отчасти объясняется тем, что он, вопреки своему же требованию держать в поле зрения все четыре генетических уровня при исследовании развития высших психических функций, занимался почти исключительно лишь онтогенетическим уровнем, ограничивая тем самым свое внимание областью межличностного взаимодействия. Это достаточно определенно просматривается в том разделе его работы «Мышление и речь», где анализируется развитие научного рационального мышления. Отсутствие культурно-исторической перспективы усиливает тенденцию воспринимать в качестве универсальной современную западную модель концептуализации опыта, а также соответствующий ей рациональный способ мышления; такой способ предстает как цель, или «телос», на которую якобы и ориентировано все человеческое развитие.