Философские ценности и мировоззренческая ориентация в современном обществе знания

Реферат

Философские ценности и мировоззренческая ориентация в современном обществе знания

познание действительность философ наука

С середины XX века и по сегодняшний день в жизни общества с все возрастающим ускорением происходят изменения содержательного, структурного и функционального характера, инициируемые интенсивностью, глубиной и масштабностью производства и применения знаний в определяющих сферах жизнедеятельности человека. Исследованию особенностей этих изменений на всех уровнях общественной организации, выявлению характера влияния инновационных знаний на фундаментальные традиции, ценности, идеалы культуры уделяется значительное внимание со стороны философов, социологов, науковедов, историков, представителей различных гуманитарных и естественных наук. Для них ныне стала очевидной необходимость не только преодоления разделения гуманитарного и естественнонаучного типов познания и освоения действительности, но и активного развития синтетического направления, «объединяющего в одно целое исследование процессов в неживой природе, живой материи и человеческом обществе» [1, с. 197]. Как следствие, формируется особая область пересечения интересов философов, социологов, методологов науки и других специалистов, в центре которой находится не только обращение к изучению знания как основы производства и потребления информации, дающее новую характеристику постиндустриального, информационного общества как «общества знания», общества с качественно новым образом жизни людей, но обращение к изучению механизмов обеспечения соответствующей интеллектуальной и духовной переориентации людей на этапе перехода от индустриального и постиндустриального общества к обществу знания, ведь любое общество характеризуется определенной системой ценностей, отказ от которой не происходит в результате одномоментного «прозрения», но имеет свою динамику, свои особенности и закономерности.

О необходимости, основаниях и закономерностях такого рода переориентации на этапах революционных изменений в общественном бытии говорят политики, социологи, экономисты, философы, психологи. Говорят по разному. Академик Российской Академии Наук В. С. Стёпин исходит из того, что формами бытия мировоззренческих представлений и установок, которые определяют целостный образ человеческого мира, являются категории культуры — мировоззренческие универсалии, систематизирующие и аккумулирующие накапливаемый человеческий опыт. Именно в их системе складывается характерный для исторически определенного типа культуры образ человека и представление о его месте в мире, о социальных отношениях и духовной жизни, об окружающей природе и строении ее объектов. Соответственно этому «социализация» индивида, формирование личности и ее деятельностное проявление предполагают усвоение этого целостного образа человеческого мира, который формирует своеобразную матрицу для развертывания разнообразных конкретных образцов деятельности, знаний, предписаний, норм, идеалов, регулирующих социальную жизнь в рамках данного типа культуры. С этих позиций в каждом типе культуры обнаруживается «специфический категориальный строй сознания». При этом любая, сложившаяся в культуре категориальная модель мира сохраняется до тех пор, пока она выполняет функции мировоззренческого ориентира, обеспечивающего воспроизводство, генерацию и сцепление необходимых обществу видов деятельности. Согласно В. С. Стёпину, по мере развития производства и появления новых видов деятельности в обществе возникает потребность в новых типах мировоззренческих ориентаций, которые обеспечивали бы переход к новым формам социальной жизни. При этом переустройство общества всегда начинается с критики ранее господствующих ориентаций и смыслов жизни, которые исчерпали свои возможности в качестве глубинных программ человеческой жизнедеятельности.

Сложный механизм бытия и опосредованности культуры человеком есть вместе с тем и сложный механизм бытия человека, опосредованного культурой, присваиваемой человеком в качестве средства, содержащего в себе мировоззренческие ориентиры: необходимые, требующие в переломные исторический моменты специальной гносеолого-философской экспликации. Независимо от того, имеет место или не имеет указанная экспликация, культура всегда выполняет роль интегрального механизма ориентации человека в окружающем мире. Такое понимание заставляет, тем не менее, пристальнее присмотреться к роли самой философии как неотъемлемого элемента культуры в реализации культурой ее ориентирующей функции в обществе, в котором приумножение знаний идет по экспоненциальному закону, а социальная, экономическая, духовная мощь знания не поддается измерению; увидеть, осознать в самой философии эффективный механизм ценностной и мировоззренческой ориентации человека в знаниях и посредством знаний. Не случайно Э. Тоффлер замечает, что знание, если его правильно использовать, становится заменой других материалов. И хотя эту идею воспринять не легко, поскольку знание тяжело измерить, сейчас оно — наиболее универсальный и наиболее важный из всех факторов.

В различные исторические времена мыслители от знания ждали ответов на вопросы, касающиеся смысла жизни, места человека в мире, правильного устройства общества и правильного устройства человеческой жизни — именно в этом им виделось практическое предназначение знания вообще, будь то знание научное, философское, религиозное или какое-либо другое, в той или иной мере способное подняться над горизонтами рутинной повседневной деятельности человека. Именно в этом качестве и философские, и религиозные, и научные знания реализуют их функцию мировоззренческой и ценностной ориентации. Они реализуют ее тогда, когда складывается ориентационная ситуация, когда в обществе возникает ориентационная потребность и они задают контекст, форму, направленность обсуждения мировоззренческих вопросов, задают те категории, мировоззренческие экзистенциалы, в координатах которых собственно и выстраивается базисное понимание человеком мира, своих отношений с миром, понимание самого себя, своей определенности как предпосылок сохранения себя в мире в качестве живого организма, личности, Человека, Рефлексия над основаниями культуры, составляя важнейшую задачу философского мышления, определяет саму философию в качестве особого механизма формирования базисных ориентаций жизнедеятельности людей во все более, по выражению М. Вебера, «интеллектуализирующемся мире». Различные философские направления вступают при этом в диалог друг с другом с целью выявить фундаментальные смысложизненные мировоззренческие ориентиры, которые должны стать в целостном и быстроизменяющемся мире опорой человеку.

При этом изменения, затрагивающие такую основу бытия человека как безопасность, заставляют искать более подходящий способ ее обеспечения, нежели продвижение вперед с помощью прагматического метода проб и ошибок. В жизни, однако, каждое решение для человека рискованно и каждое решение требует определенности в качестве основания действия. Коль скоро так, то все социальное пространство бытия человека в своей подвижности, изменчивости таит угрозу, опасность, а потому возникает необходимость «схватить», понять, предотвратить угрозу в целом. Но для этого нужно перейти из области конкретно — социальных проблем в область проблем метафизических, в область, где на помощь житейскому обыденному мышлению приходит мышление философское, теоретическое. Поскольку же диапазон переходных моментов между социальной проблематикой и проблематикой метафизической достаточно широк, постольку в решении тех или иных конкретных вопросов бытия находят свою реализацию и политическое, и правовое и иные формы сознания, но в любом случае весь этот диапазон пронизан стержневой экзистенциальной линией — поиском глубинных оснований жизнедеятельности; поиском островков устойчивости (определенности) в решении актуальных проблем жизни, поиском «неизменных» всюду и на все времена ориентиров в решении вопроса о месте и смысле жизни человека в вечной и бесконечной перспективе существующего, непрерывно отражаемого, выражаемого прогнозируемого постоянно растущей массой знания.

Каким же образом ориентирует философия? — Она ориентирует путем вовлечения мыслящего субъекта в пространство своего видения, своего понимания действительности; в пространство бытия ее категориальных смыслов и концептуальных конструкций, во-первых, и, вовторых, путем непредвзятого «раскладывания» перед мыслящим субъектом всей совокупности фундаментальных проблем его природного, социального и духовного бытия, всей неоднозначности их видения и понимания, а вместе с тем всей неоднозначности видения и понимания мира в образах философских учений, противоречащих, порою, друг другу в их, заслуживающих одобрения попытках, выразить объективную противоречивость, находящегося в постоянном изменении мира.

Эта способность вовлекать человека в свои проблемы независимо от его воли, желания и даже наличествующих в сознании стереотипов является одной из особенностей философии. В таком «раскладе» мысль его может, конечно, метаться, какое-то время подобно броуновской частице, тем не менее, она с неизбежностью будет «дрейфовать» туда, куда направит ее компас, приводимый в действие не только прирожденным умом, но также знанием и образованным чувством — дрейфовать к истине. Иначе и не может быть, ибо, как отмечает В. С. Стёпин, «философское мышление всегда движется как бы между двумя полюсами: на одном оно тесно соприкасается с реалиями современной ему жизни, на другом — выходит за их рамки и создает своеобразные проекты тех общественных и духовных структур, которые могут стать основаниями будущего развития культуры. В этом смысле философия одновременно выступает квитэссенцией наличной культуры, и смысловым ядром культуры будущего, своеобразной наукой о «возможных человеческих мирах» «[2, c. 22]. В этом качестве она приуготовляет и изобретает будущее из наличествующего знания.

Вряд ли будет ошибочным, в связи с этим, утверждать, что философский разум, апробирующий всякий раз новое, подходящее к тому основание может додуматься до сколь угодно совершенного порядка вещей, вполне практически реализуемого именно потому, что существует бесчисленное множество возможных, допустимых законами бытия, но не раскрытых еще разумом порядков.

В движении к этой цели разум рождал, рождает, и будет рождать новые философии со своими, соответствующими им предметами и способами философствования как необходимые средства мировоззренческой ориентации человека в универсуме здесь и сейчас, всегда и всюду.

Философское мышление было и остается одним из наивысших способов решения человеком его проблем, быть может, наиболее общих, но от того не менее важных. Вот почему, с горечью констатируя в свое время удаление философии от ее изначального назначения, А. Швейцер писал, что такая, удаляющаяся от личности и масс философия «не отдавала себе отчета в том, что ценность любой философии в конечном счете измеряется ее способностью превратиться в живую популярную философию» [3, c. 38] и весьма несложно найти точки соприкосновения данного высказывания А. Швейцера с другим важным его высказыванием: «для общества, как и для индивида, жизнь без мировоззрения представляет собой патологическое нарушение высшего чувства ориентирования» [3, c. 82].

Итоговым для понимания существа философии как особого механизма ориентации, является положение: ориентационная функция философии заключается в вооружении человека знанием и умением применения тех фундаментальных идей, мировоззренческих смыслов, идеалов и ценностей, на которые не может не опираться его жизнедеятельность в условиях постоянной изменчивости и относительной устойчивости явлений окружающего мира.

Современную философию сегодня можно оценить неоднозначно. С одной стороны, это наука с определившимся предметом, методами, программами, согласно которым учащиеся получают представление о мире и о себе. Затем они пропускаются сквозь сито тестирования, в результате чего их знания и умения оцениваются и благополучно забываются. Трудно доступная многим, совершенно непонятно для чего читаемая дисциплина существует сама по себе, абстрактно, вне активной живой связи с окружающим миром. Эта проблема распространения мертвой, никому не нужной философии в современном образовании дает свои печальные результаты отсутствием осмысленности жизненного существования человека сегодняшнего дня. Научные представители ее больше настроены не на введение учащегося в мир вопрошания и понимания, а на самолюбование красиво уложенными сложноперевариваемыми хитросплетенными формулировками, не особо содержательными, но зато такими витиеватыми и мудреными, что попытки уловить смысловую составляющую напоминает блуждание по дремучему темному лесу. Бесцельность подобного рода творческих выступлений связана зачастую с продолжающимся процессом самоутверждения личности, что само по себе очень даже замечательно, если бы он не касался такого поля деятельности как философия. Конечно, эти признаки болезни наблюдаются практически во всех науках, особенно связанных с гуманитарным циклом. И симптомы у всех чрезвычайно схожи. Цель деятельности подобных творцов науки можно выразить в формуле: «Творчество не истины ради, а во имя себя и успеха в социуме».

Целью предлагаемого исследования является рассмотрение философии с позиции живого действующего, жизненно важного интереса, который испытывает каждый человек в сложное сегодняшнее время ко всем тем вопросам, ответ на которые он ищет ответ всю свою жизнь.

Философия способна дать ответ практически на все вопросы, возникающие у человека на протяжении всей его жизни. Науки, утратившие связь с основой, их породившей, не способны справиться с валом проблем, с которыми они столкнулись. Психология без теоретических философских основ и лукаво умалчиваемым предметом исследования, педагогика, претендующая на звание науки и погрязшая в практических инновационных поисках давно забытого старого. Мы отодвигаем философию на задворки непонимания, теряясь в ее тяжелых смысловых конструкциях, и уже не претендуем на поиски смысла жизни, потому что это желание у нас отбивается в ходе всего образовательного процесса.

Корень непонимания, на наш взгляд, таится уже в самих началах философского знания. Открывая любой учебник, можно увидеть трактовку понятия философия — «любовь к мудрости». Однако позвольте возразить. Как можно такой предельно рациональный рефлексивный предмет объяснять таким сложным до конца не ясным, противоречивым и вовсе не разумным термином «любовь»? А не запутываем ли мы смысловое содержание и без того сложной дисциплины, в которую так трудно вводить учащегося, поскольку сложная нерасчлененная на составные части информация крайне трудно усваивается. Давать объяснение термина неясными и туманными категориями означает стремление не к пониманию его сути, а к усложнению ради статуса самого объясняющего.

Греческое определение фгХею, фШа переводится как не только любовь, но и как стремление, жажда, иметь склонность, радушное принятие. Это стремление содержит в себе акт действия мысли или, как минимум, побудительный импульс к мысли. Устремленность, направленная на мудрость, это призыв к действию истины ради. Эта потребность души человека заложена изначально с рождения и проявляется в многочисленных вопросах именно философского характера «зачем» и «почему». Период «почемучек» прекрасно известен дошкольной педагогике. Эта фаза вопрошания либо удовлетворяется достойными ответами со стороны взрослых, наполняя растущую сущность полноценными образами и понятиями, позволяя формироваться гармоничной личности, способной искать ответы в себе самой, в правильно поставленной структуре мышления, либо оставляет вопросы без ответа, соответственно ограничивая развитие ребенка, которому не привили уникальные основы понимания. Следовательно, и интерес человека к осмыслению жизненного процесса коренится уже в этом первоначальном стремлении к философствованию, который или сохраняется и продолжает развиваться дальше, либо затухает и погрязает в повседневных бессмысленных заботах каждодневности. Возвращение к вопрошанию происходит в школьном возрасте, только поток вопросов теперь идет в противоположном векторе направления: не изнутри самого ребенка, а, наоборот, к нему через вопросы педагога и учебника. И результат соответственно диаметрально иной. Чтобы теперь научить мыслить, нужно пробить стену нежелания и бессмысленности образовательного процесса, сложившегося у учащегося.

Отсутствие потребности к осознанию вопросов, жизненно волнующих каждого человека, связано с оторванностью философии от самой жизни. Ведь мудрость, к которой неосознанно стремится каждый, уже есть в нем самом. Она забыта, непрояснена и поэтому залегла в дальние глубины сущности человека. Эта потребность, к удовлетворению которой стремится всякий ребенок, а затем и взрослый, поднимается наружу в поток сознания всякий раз, когда мы сталкиваемся с действительно серьезными жизненными проблемами, обращаясь к мудрости. А ведь это и есть философствование, касающееся каждого из нас, та живая философия, к которой мы прибегаем всегда, когда нам трудно. Именно это дает возможность нам становиться человеком и сохранять человечность в любых ситуациях. В той степени, насколько развит категориальный теоретический аппарат личности, настолько полно эти философские знания воплощаются в жизнь через прикладывание усилий в области напряжения мысли, пробуждая мудрость, таящуюся в каждом из нас.

Это напряжение, конечно, не может быть постоянным — невозможно все время быть в этом состоянии активной работы мысли. Усилия идут волнами, и там, где волны резонируют с окружающей гармонией, там рождается философское мышление и полнота реальности. Эта интенция бытия и рождает философскую мысль. Она начинается, когда совершается попытка вырваться за пределы условной действительности повседневного быта, и позволяет достичь подлинного бытия, поскольку философское мышление функционирует только в этой области бытия. Основная задача современного преподавателя философии включает в себя побудительные функции: создания таких условий для учащегося, которые позволили бы ему войти в поле понимания через включение в процесс осознания тех важных жизненных вопросов, волнующих человеческое существо. Фактически это метод уже известной сократовской майевтики.

Роль такой живой, активно действующей, философии сегодня стремительно возрастает, поскольку именно она способна восстановить ту разорванную связь с мудростью бытия, которую ощущает каждый человек. Осознание значения мудрости изначально присутствует в понимании смысла и назначения человека на земле, во всех видах и формах человеческой деятельности. Философия открывает для людей путь к мудрости, позволяет укоренить ее в сознании, в мировоззрении, в навыках и привычках человеческого характера, и может помочь излечить человека от глупости эгоизма.

Когда пытаются понять специфику какой-либо деятельности, чаще всего исходят из ее предмета, что очень важно, но недостаточно, ибо необходимо учитывать и то, кто и как осуществляет деятельность, т. е. каков субъект. Например, поэзия глубоко осознается, если ее понимают не только как стихи, но и как жизнь и страдания поэта, его интимно-субъективное творчество, что свидетельствует о неразрывности поэзии и поэта, и поэтому нет поэзии без поэта, как и невозможен поэт, если нет поэзии.

Философ — это субъект философствования, являющегося выражением и подтверждением того, что делает философ в обществе, каково его главное дело и каково назначение. Нельзя разделять мышление человека, его субъективное бытие и его внешне выраженное поведение, образ жизни настолько, чтобы не видеть их единство. Античные философы исходили из того, что философ не только свободно мыслит, но и соответственно живет, его мышление выражается через образ жизни. Поэтому понятно, что философ, как мыслящий субъект, живет и странствует в своих и чужих мыслях и идеях как в пространстве внутренней жизни. Они не позволяют ему жить произвольно — он большей частью отдает себя их обоснованию, подтверждению, находится у них «в плену», хотя он может своей волей или по внешнему принуждению выйти за их пределы.

Философ, прежде всего, отстаивает свои идеи, как ту реальность, в которой он присутствует, и он защищает их, равно как и себя. Он — апологет умственного состояния общества и поэтому он субъект общества, а не индивид и праздный мыслитель, оторванный от жизни и мыслящий о чем угодно. Философ в обществе может быть отвергнут и презираем, как Сократ, гоним как Чаадаев, выслан как русские мыслители в 1920;е годы. Но если даже философ живет в определенной аскезе, т. е. ограниченности и оторванности от других философствующих людей, от единомышленников, он духовно и интеллектуально связан с ними через мышление. Он концентрирует мысли своего времени, связывает идеи в определенное единство и ищет общую цель, нередко пренебрегая собой. В этом часто видится странность философа, а его обособленность может быть оценена как ненужность. В отличие от мистика или эзотерика, который ищет сверхчувственные и сверхъестественные причины существующих вещей и явлений, настоящий философ глубоко внутренне, через умственное созерцание, готовится или уже готов к встрече с бытием, предпринимает усилия постичь его, проникнуть в сущность целого.

Философ не встречается с миром непосредственно, как ученый или практик: он действует спекулятивно, через заданные априорно формы умозрительного опыта, он живет в сплошном отвлечении, абстрактности. Поэтому он не порождает конкретных ситуаций, как политик или практик, а действует в границах собственной субъективности, которой придает оправданность. Не случайно Маркс инкриминировал философам прошлого уход от реальной практики, от изменения мира: основатель марксизма считал, что философ должен быть участником преобразовательных действий.

Философ, если он не преподаватель философии, не репетирует свое мышление до того как мыслит; он мыслит, встречаясь с бытием, подтверждая декартовский тезис «Я мыслю, следовательно, существую». Он философствует о боли, радости, смысле, глубоко понимая их на основе своей экзистенции. Философ может входить в экстаз, даже становиться мистиком — тогда он выступает как пророк, прорицатель, пытающийся дать иное (небывалое) понимание реальности или указать новую тенденцию ее развития. Таким были Къеркегор, Шопенгауэр, Ницше. Говоря о бытии, о сложности его познания, иллюстрируя жизнь мысли в душе отдельного человека, показывая внутренний драматизм размышлений, борьбу сомнений и убеждений, философ всегда намекает, что это не все бытие и не все что осознано, что можно помыслить и высказать. Более того, он утверждает, что не все мыслимое человек может выразить в языке (Тютчев, Xайдеггер, Витгенштейн), и поэтому многое остается тайной, что не любят признавать ученые-позитивисты, технократически ориентированные прагматики. Этим философствующий субъект подчеркивает, что каждый человек должен совершенствовать свой способ мышления, свой язык, который не есть законченная система описания реальности.

Определяя предмет философии, выделяют разные моменты: одни подчеркивают преимущество философствования, другие делают акцент на образе жизни, третьи указывают на особую связь с жизнью и т. д. Л. Фейербах предельно четко определил цель философии в образовании человека, в творческим воздействием на личность. «Философия должна будить, должна возбуждать мысль, она не должна брать в плен наш ум сказанным или написанным словом, — последнее всегда убийственно действует на ум; сообщаемая мысль как раз и есть мысль, отчужденная в слове. Всякое устное и письменное воспроизведение философии имеет и может иметь лишь значение средства», — подчеркивал классик [1, с. 67].

Поэтому философский текст, учебник, лекция не есть собственно философия, но лишь средство, способствующее формированию философской культуры. Могут иметь место философские институции, могут существовать библиотеки с значительным количеством учебников и книг по философии, но если не существуют традиции философствования, через философское общение политиков, художников, поэтов, бизнесменов, военачальников, то не формируется и национальная потребность в философии. Без преувеличения можно сказать что, если в обществе есть философские тексты как оправдание ремесла философа или как учебный материал, но нет философствования, движения мысли в фарватере поиска идей и смыслов, то статус философа умаляется.

Не заучивание чужих мыслей, не оцепенение перед напыщенностью фраз и витиеватостью текста, а пробуждение собственных мыслей, свободное размышление над проблемами бытия — вот важнейшая педагогическая задача философствования. Именно это имели в виду древние греки, обосновывая пайдейю, придавая педагогический статус философии.

Фейербах подчеркивает: «Философ говорит и показывает мне: это разумно, это истинно, это закон; так ты должен мыслить и так ты об этом мыслишь, если ты мыслишь правильно; он, конечно, хочет меня привести к своим мыслям, но не как к своим, а как к имеющим всеобщее значение, следовательно, хочет привести и к моим собственным мыслям; он выражает только мой собственный ум» [1, с. 67]. Ясно, что Фейербах видит в философе учителя-рационалиста, который, говоря о законе, исходит из разума, устремленного к истине. Философ учит мыслить о том, что обнаруживает у индивида и пробуждает его собственное мышление, вооружает мыслями всеобщего значения, т. е. универсалиями, которыми мыслит человечество. Гуманность философа, по Фейербаху, в том, что он не навязывает чужих мыслей, имея в виду их как средства философствования, а подводит индивида к собственному разуму.

Говоря о статусе философии и философствовании, Г. В. Ф. Гегель отмечает статичность философии, ее укорененность в своем времени. «Философия не должна выходить за пределы своего времени; она находится в нем, познает настоящее», — подчеркивал Гегель в своей лекции, записанной в 1819−20 гг. [2, с. 382]. Однако философствование, которое осуществляется конкретным философом в пределах одного (своего) времени, может обращаться к опыту философствования прошлого, и это способствует развитию философии, что подтверждает историкофилософский процесс. Поэтому в рамках одной культурной эпохи философ может синтезировать различные временные философские дискурсы.

Философ — человек максимально уединенный, если не считать монаха, аскета. Он сосредоточен в своем сознании так, как если бы это была единственная сфера его жизни. В философии он обретает свободу через философствование, выражая независимость от всего, что не включено в его деятельность, и тем самым он, как говорил Платон, готовится к смерти. Именно так, через философствование философ демонстрирует свое положение в обществе. Его ежедневная деятельность, несравнимая с физическим трудом и трудно поддающаяся отчету, не имеет локальной предметности: философствуя, философ стягивает в фокус время, которое есть не только время его «я», но и маленькая часть вечности.

1. Большой древнегреческий словарь [Электронный ресурс]. — Режим доступа: www.slovarus.info/ grk.php. — Дата доступа: 01.03.2011.

2. Моисеев, Н. Н. Человек. Среда. Общество. — М., 2002.

3. Стёпин, В. С. Философия в современном мире // Новое в жизни, науке и технике. — М., 2000. — № 11.

4. Швейцер, А. Культура и этика. — М., 2003.

5. Крюков, В. М. Бытие и ориентация. — Пинск, 2008.