Заключение. 
Философия истории

Осмысление истории всегда осуществляется в рамках различных форм рациональности (мифологической, религиозной, научной и проч.), задающих совокупность мировоззренческих установок, которые способствуют достижению социально значимых целей. Опираясь на определенные философские — логико-методологические, онтологические, гносеологические, аксиологические принципы, идеалы, руководствуясь действенными целями, реализация которых отвечает социальным потребностям людей, рациональность может выступать основой концептуализации исторического процесса, построения философско-исторических теорий и схем, а также основой периодизации историко-философского процесса, в том числе философско-исторического как его тематического раздела. В настоящее время в философии сложилось представление о трех исторических типах рациональности: классической, неклассической и постнеклассической.

В рамках классической рациональности (от Античности до середины XIX в.) история, чьи законы совпадают с законами трансцендентного разума (принцип совпадения логического и исторического), предстает как субстанциальный, телеологический, финалистский процесс, где человеку отводится роль средства в осуществлении внеположенных, предзаданных ему целей. В неклассической рациональности (вторая половина XIX — первая половина XX в.) человек, помещенный в поток постоянно изменяющейся реальности, упорядочивает историю сообразно своему методу, своим представлениям, источник которых находится преимущественно во внерациональных сферах субъективного эго. Для постнеклассической рациональности (вторая половина XX в.) характерно признание историчности всего сущего, в том числе и человеческого разума, чья конституирующая историю деятельность детерминирована как разнообразными социокультурными факторами, так и личностными целями, ценностями, идеалами.

Анализ смены основных исторических типов рациональности свидетельствует о том, что этот процесс в целом имеет нелинейный, некумулятивный, дисконтинуальный характер. Вырабатывая принципиально новое вйдение истории, каждый тип рациональности радикально изменяет сложившиеся ранее концептуальные схемы, переосмысливает, преобразовывает, перестраивает их содержание, расширяя тем самым возможности для дальнейшего осмысления исторического процесса. Появление каждого нового типа рациональности допускает сосуществование предшествующих, которые трансформируются сообразно новым условиям при сохранении исходных посылок, но при этом меняется их место, роль, значение, функции в культурно-историческом процессе. В результате происходит деабсолютизация основных принципов, посылок, аксиом философско-исторического анализа: на смену теоретико-методологическому фундаментализму типа «разум правит миром» или «бытие определяет сознание» приходит признание множественности философских версий истории, основанием которых служит ценностный плюрализм, порождающий крайности типа «допустимо все».

В рамках каждого исторического типа рациональности развитию историософских взглядов способствует противоборство различных взаимодополняющих друг друга течений, направлений философскоисторической мысли. При этом доминирование внутренних отношений между ними, т. е. внутри господствующего типа рациональности, сменяется доминированием внешних отношений — отношений между концепциями, относящимися к различным историческим типам рациональности. В ходе этого диалога меняется само представление о рациональности, обретающей признак историчности.

При всем разнообразии концептуализаций истории в различных исторических типах рациональности наблюдается тенденция движения от осмысления ее как особой, внеположенной человеку бытийственной сферы, обладающей собственной субстанцией, объективной структурой с присущими ей закономерностями функционирования и развития (субстанциальная философия) до признания ее в качестве фундаментального способа человеческого существования (экзистенциальная философия). Принцип историзма, требующий рассмотрения объекта в конкретных исторических условиях и связях при сохранении им неизменной сущности, сменяется принципом историчности, в соответствии с которым история суть способ существования всего сущего, и прежде всего человека. Стремление постичь план истории, ее замысел, идею, как находящиеся в сфере трансцендентного, уступает место поискам смысла истории в сфере имманентного, т. е. внутри самой историчной по существу человеческой деятельности с присущей ей способностью к порождению новых смыслов.

Смена исторических типов рациональности влечет за собой изменение представлений об историческом пространстве и времени, которые из обособленных друг от друга, внешних историческим событиям условий становятся способом их бытия и выступают в органическом единстве, образуя неразделимое пространство-время (хронотоп). Историческое время, утрачивая такие характеристики, как однородность, непрерывность, обратимость, и обретая такие, как неоднородность, дисконтинуальность, необратимость, рассматривается в качестве динамичного конституента бытия. Коль скоро место трансцендентного субъекта занимает человек, чье бытие исторично, время становится «человекоразмерным». Абстрактно-всеобщие схемы, разбивающие историю на универсальные стадии, этапы, эпохи, уступают место множеству разнообразных способов хронологического и процессуального членения истории сообразно поставленным целям и свойствам конституируемого объекта (всемирная история человечества, история науки, искусства, биография исторической личности и проч.).

В ходе смены исторических типов рациональности трансисторические, статические, тяготеющие к универсализму и претендующие на абсолютную истину модели истории уступают место множеству моделей различной степени общности, учитывающих динамизм, плюрализм, сложность, противоречивость исторической жизни. Отношения между этими моделями строятся по принципу комплиментарности. Возрастающий плюрализм моделей философско-исторического процесса, который содержит в себе опасность релятивизма, актуализирует проблему взаимопонимания, которая разрешается в процессе коммуникации на основе общих целей и ценностей, которые могут служить ориентирами деятельности людей.

Стремление выявить общие детерминанты исторического процесса и связать их с многообразием исторических фактов, феноменов, событий породило множество представлений о разнообразных формах осуществления истории (круг, линия, цикл, спираль, ритм и др.) При этом происходит движение от абсолютизации значения тех или иных фигур истории к их сочетанию и плюрализму. Это отражает признание не только множественности форм истории, которые соответствуют множественности ее интерпретаций, но и сложности и многоаспектное™ исторического процесса, не укладывающегося в единую универсальную форму.

Анализ смены исторических типов рациональности свидетельствует о том, что снижение роли трансцендентного (или отказ от него) как некой самодостаточной, надчеловеческой реальности, как силы, направляющей историю, придающей ей цель и смысл, определяющей место в ней человека, и передача культуротворческой инициативы человеку, изыскивающему смысл истории в самом процессе своей деятельности, ведет к антропологизации истории, выступающей фундаментальным способом бытия всего сущего, в том числе и человека. В результате поиски смысла истории совпадают с поисками смысла жизни человека, являющегося в рамках социокультурной рациональности единственным субъектом исторического творчества, единственным смыслообразующим центром бытия.

В рамках постнеклассической рациональности существенной характеристикой человеческого бытия является свобода — целеполагающая, целесообразная, целереализационная, ценностноориентирующая деятельность, направленная на преобразование мира и человека и детерминированная как личностными установками, предпочтениями, так и возможностями социокультурной реальности на конкретно-историческом этапе ее развития. Высшим проявлением свободы является творчество, суть которого — в создании нового, социально значимого, что предполагает способность человека к трансцендированию, т. е. выходу за пределы наличного бытия при условии развитой критической рефлексии, подвергающей сомнению сами основания деятельности, осуществляющейся в определенном конкретном пространстве — времени. Свободная деятельность — это деятельность креативная, проективная, историчная, интерсубъективная, коммуникативная. С точки зрения постнеклассической рациональности смысл свободы — в индивидуализации, т. е. в повышении степени автономности, независимости человека, в развитии в нем индивидуально-личностного начала при условии интеграции человека в мир культуры, интериоризации им социальных норм, ценностей, идеалов в процессе самоидентификации. Самоидентификация заключается не в присвоении социальных значений (ценностей), а в творческом освоении различных видов деятельности, где человек, взаимодействуя с другими людьми, только и может проявить себя как неповторимая индивидуальность. Поэтому социальное и индивидуальное не противостоят друг другу, а взаимодополняют, взаимообуславливают друг друга. Иными словами, индивидуализация — процесс социальный, так как детерминируется структурами социальности, которая, в свою очередь, реализуется только по каналам индивидуализации. Коль скоро человек существо конечное, сопричастное к исторически конкретному бытию, смысла жизни «вообще» нет: он инновационно порождается в процессе человеческой жизнедеятельности.

Познание в рамках постнеклассической рациональности предстает как процесс осмысления (в единстве понимания и смыслообразования) многофакторной, многоуровневой конкретно-исторической культурной реальности, наполненной разнообразными социальными и личностными смыслами. Понимание — это мыслительная деятельность, направленная на овладение смысловым пространством культуры, на расшифровку, раскодировку этих смыслов, на разработку способов и средств их усвоения. Понимание обеспечивает конструктивный диалог между субъектами различных гетерогенных систем ценностей с целью поиска общих смыслов, которые являются необходимым основанием совместной согласованной деятельности.

Изменение культурного контекста влечет за собой деформацию, девальвацию исходных смыслов, инициирует коммуникативные разрывы, порождая ситуацию непонимания, которая требует выхода за рамки существующих предпосылок, стереотипов мышления и свидетельствует о появлении новых смыслов, освоение которых позволит восстановить понимание между уже свершившимся прошлым и еще неопределившимся будущим. Акт смыслообразования осуществляется в ходе столкновения различных смысловых структур, приводящего к деструкции старых смыслов и порождению новых. В целом процесс осмысления носит нелинейный, некумулятивный характер и предполагает переосмысление действительности, реконструкцию знания на новых основаниях, приводящую не к углублению смыслов или их приращению, а к умножению.

Выступая рациональным обоснованием совместной деятельности людей, истина есть результат согласия, консолидации живущих в исторически конкретной культуре людей по поводу целей, а также средств, способов их достижения. Поэтому истина коммуникативна, исторична, контекстуальна. Являясь идеализацией всеобщности человеческой деятельности, осуществляющейся в определенном пространстве — времени, истина воплощается в реальном поведении людей, обладающих той или иной степенью свободы. Полагая истинной идею, реализация которой становится результатом множества актов свободного самоопределения личности, социальный критерий истины — консолидация — определяет истину через свободу, а не противопоставляет их.

Релятивизации значений ценностей, являющейся следствием возрастания ценностного плюрализма, препятствует существование фундаментальных, экзистенциальных, универсальных ценностей, или культурных универсалий, выступающих условием и результатом свободной творческой деятельности и выражающих значимость ее основных аспектов. Безусловность универсальных ценностей делает их необходимым участником диалога, позволяющим другим упорядочить, сверить, уточнить свои смыслы. Абстрактно-всеобщий характер универсальных ценностей открывает потенциально бесконечные возможности осмысления и переосмысления реальности в процессе ее преобразования. Таким образом существование универсальных ценностей, с одной стороны, обуславливает плюрализм конкретно-исторических систем ценностей, являющийся необходимым условием реализации свободного индивидуального выбора человека, а с другой, обеспечивает объединение людей во имя общих целей.

С позиций постнеклассической рациональности антропологический и даже антропоцентрический характер истории обусловлен тем, что единственным субъектом исторического творчества является человек, причастный к конкретному историческому бытию, осмысление которого совпадает с поисками смысла жизни. Конечность человека позволяет рассматривать историю как бесконечное переосмысление конечного, выступающего проявлением бесконечного. Поэтому конституирование истории осуществляется не произвольно, а всегда в определенном социокультурном пространстве и времени и детерминируется не только личностными целями и ценностями, но и реальными и потенциальными возможностями действительности с присущими ей конкретноисторическими системами ценностей. Коль скоро история есть способ существования человека, она — мир смыслов, инновационно порождаемых в процессе человеческой деятельности. Следствием этого является отсутствие в истории устойчивых, независимых от человека законов, знание которых позволило бы эффективно управлять ее ходом, делать долговременные прогнозы, предвидеть крупномасштабные изменения.

Дивергентный, вариабельный характер протекания исторических процессов позволяет в гипотетической форме говорить о возможных вариантах исторического развития и о тенденциях, складывающихся в процессе реализации потенциальных возможностей действительности, которые обусловлены «вероятностными причинностями» и не обладают в силу этого признаками всеобщности и необходимости. Поэтому речь идет не об управляемом, а направляемом развитии, результаты которого зависят от деятельности людей, от выбора ими различных альтернатив, имеющих разную степень вероятности воплощения в действительность.

Фундаментальным фактором, позволяющим структурировать всемирную историю человечества и представить ее как открытое единое целое, как упорядоченный динамический процесс, является свобода, мерой которой выступает степень ответственности человека как члена различных социально-исторических общностей и объединений. Анализ генезиса и развития социальных общностей свидетельствует о том, что возрастание их плюрализма, дифференциация, усложнение, усиление интеграционно-дивергентных связей и отношений между ними, следствием чего является деабсолютизация значений ценностей, конституирующих эти общности, и границ между ними, способствуют расширению выбора человека как необходимого условия его автономизации, самоопределения, самовыражения, т. е. роста свободы. Поэтому всемирная история — это процесс роста свободы, или прогресс свободы, и в этом смысле исторический прогресс совпадает с социальным, так как историческое выступает способом осуществления социального.

Прогресс свободы не означает элиминацию противоречий, конфликтов, столкновений между общностями людей и внутри них, но полагает изменение форм этих конфликтов и способов их разрешения. Насилие, нацеленное на ликвидацию, подавление активности социальных общностей, основанных на альтернативных системах ценностей, уступает место стремлению к согласованию интересов представителей различных социальных общностей в процессе диалога, к поиску компромисса и путей сотрудничества на основе общих целей и ценностей. Таким образом, единство человечества и его истории суть единство различенное и обретенное, точнее обретаемое, а не предзаданное, присущее человечеству от природы.

В целом социально-исторический прогресс имеет нелинейный, некумулятивный, дисконтинуальный характер, поскольку возникновение, становление, развитие различных форм социальных общностей происходит не путем отрицания — разрушения, поглощения, распада, сложившихся ранее, а включения их в новый социокультурный контекст в переосмысленном и преобразованном виде, расширяя тем самым спектр возможностей для творчества новых форм человеческого бытия. С этих позиций будущее человечества мыслится не как следование какой-либо социальной модели, выработанной тем или иным обществом, цивилизацией, и не как конвергенция, синтез различных социокультурных систем в некую единую, усредненную, универсальную, а как плюральный, интеграционно-дивергентный процесс взаимодействия, взаимообогащения разнообразных социокультурных организмов, сохраняющих свою самобытность и в тоже время открытых для диалога и творчества.

Самобытность, самотождественность культуры не в наличии в ней некой неизменной сущности — души, генотипа, идеи и. т. п., определяющей содержательную основу, сохраняющуюся при любых внутренних или внешних воздействиях, а в своеобразии пути культуры — истории, которая выступает диахроническим аспектом социального (синхронного) и детерминирована всем предшествующим ходом развития. Вместе с тем непредзаданность исторического процесса ставит выбор путей развития культуры в зависимость от деятельности людей, которая содержит возможности как потенциально бесконечного совершенствования мира и человека, так и их вырождения и гибели. В этом смысле степень возрастания ответственности человека за судьбы культуры пропорциональны степени его свободы.

Анализ основных форм осуществления исторического процесса свидетельствует о том, что все они в переосмысленном виде, взаимодействуя и дополняя друг друга, позволяют увидеть историю как сложноорганизованную систему, чье развитие, имеющее нелинейный, некумулятивный, дискретный характер, протекает ритмично, т. е. как поочередное доминирование, повторение двух предельно общих и всеобщих фаз — устойчивости (стабильности) и изменчивости (транзитивности), каждая из которых представляет собой структурный инвариант для бесконечного многообразия уникальных и неповторимых исторических событий. Смысл ритма как формы упорядочения исторического процесса — в обеспечении качественной определенности последнего, самотождественности, выделенности по отношению ко всему существующему путем выработки механизмов как сохранения накопленного содержания, его развития по линии преемственности, так и создания нового, требующего переосмысления и преобразования уже достигнутого в ходе предшествующего развития.

С позиций системного подхода стабильные и транзитивные периоды исторического развития — это сложные гетерогенные, интегральные (целостные), динамичные (процессуальные) структуры (системы), отличающиеся друг от друга способами связи элементов, особенностями развития и функционирования, мерой системности и динамичности. Применительно к истории общества стабильные и транзитивные периоды могут рассматриваться как разновидности абстрактно-всеобщей модели общества, релевантными свойствами которой являются ценности, репрезентирующие отношение человека к миру и интегрирующие любой социальный организм в единое связное целое. В синтаксическом измерении системы ценностей стабильных и транзитивных периодов истории предстают как формально-абстрактные, знаково-символические модели, аппроксимативные, изоморфные своему объекту — эмпирической истории с присущей ей многообразием конкретно-исторических систем ценностей.

Системный анализ ценностей стабильных периодов развития общества в синхроническом аспекте представляет собой устойчивую, иерархическую упорядоченную смысловую структуру, центром кристаллизации смыслов которой является нормативная по своему характеру система трансгрупповых, трансперсональных социетальных ценностей — целей с присущей ей идеологией, которая задает способ осмысления действительности всем уровням и сферам общественной жизни. Свое выражение система ценностей стабильных периодов находит в специализированной дифференцированной деятельности социальных институтов, закрепляющих определенные типы социальных отношений в системе ролей и статусов, предписывающих индивидам образцы поведения и устанавливающих санкции для выполнения этих правил. Основными функциями этой системы ценностей являются интеграция смысловых подсистем, поддержание и сохранение смыслового единства общества, что способствует рациональной, эффективной, оптимальной деятельности людей. Функция функций системы ценностей стабильного периода заключается в том, чтобы выразить значение системы значений данного конкретно-исторического типа общества, а ее специфическими ценностями являются порядок и единство. Человек в стабильно развивающемся обществе выступает не столько как субъект индивидуализации, сколько как объект социализации.

В диахроническом аспекте развитие системы ценностей стабильного периода носит преимущественно экстенсивный характер и нацелено на распространение господствующих значений как на другие подсистемы ценностей внутри данного общества, так и на системы ценностей за его пределами. Преобладание логических детерминаций исторического процесса обусловливает установление линейной зависимости между всеми временными модусами, что способствует формированию механизма культурной преемственности, разработке эффективного механизма управления социальными процессами, их планированию и прогнозированию. Поведение людей в этом обществе предсказуемо, а значит, управляемо.

Нормативность системы ценностей стабильного периода развития общества, ее иерархизм, приоритет социетальных ценностей над другими подсистемами ограничивают пластичность человеческих действий, подавляют групповую активность, препятствуют свободе личности, порождая всякого рода деструктивные явления, которые в конечном счете ведут к разрушению всей системы ценностей. Этому способствует возникновение и развитие внутри общества альтернативной системы ценностей, выражающей потребности в индивидуализации, в преобразовании общества на новых ценностных основаниях. Амбивалентность системы ценностей стабильных периодов развития общества заключается в том, что сам механизм его функционирования и развития имеет ряд латентных функций, которые подрывают основные принципы стабильности и являются источником социальных девиаций.

В транзитивные периоды исторического развития, с точки зрения синхронии, система ценностей плюралистична, полицентрична, границы между ценностными подсистемами проницаемы, а отношения между этими подсистемами строятся по принципу координации. Роль структурирующего фактора играют личностные ценности, задающие не способ осмысления реальности, а плюрализм этих способов, порождающий множество дополняющих друг друга, противоборствующих друг с другом смысловых рядов. Функция функций такой системы — деструкция устаревших значений, их переосмысление (реновация) и создание новых, возникающих в ходе преобразовательной творческой деятельности. Специфическими ценностями транзитивных периодов являются свобода и творчество, по отношению к которым остальные ценности имеют инструментальный характер. Поэтому человек предстает не столько как объект социализации, сколько как субъект индивидуализации.

В диахроническом аспекте транзитивное общество представляет собой чрезвычайно динамичную систему, наполненную разнонаправленными, избыточными процессами, протекающими с различными скоростями и содержащими широкий спектр потенциальных возможностей дальнейшего общественного развития. Смыслопорождающим центром становится настоящее, в котором происходит переосмысление прошлого и будущего. Нелинейность развития транзитивного общества затрудняет прогнозирование социальных процессов, где роль случая приобретает фундаментальное значение.

Поливалентный, плюралистический характер системы ценностей транзитивных периодов истории допускает существование в ней таких подсистем ценностей с соответствующими им идеологическими комплексами, реализация которых на практике препятствует становлению новой системы ценностей и тем самым переходу общества в новое состояние. Относительная самостоятельность, разнонаправленность различных ценностных подсистем, развивающихся разными темпами, имеющих различную степень выраженности общесоциальных интересов, нередко противоборствующих, противостоящих друг другу, их слабая институционализация делают систему ценностей транзитивных периодов в целом неустойчивой, неравновесной, несбалансированной, напряженной и потому содержащей возможность стагнации или разрушения на каждом этапе развития.

Открытый характер системы ценностей транзитивных периодов истории обусловливает ее гибкость, динамичность, продуктивность, проективность, способность к созданию ценностных ориентиров не только на ближайшую перспективу, но и не теряющих своего значения для последующих поколений. Стабильные и транзитивные периоды общественного развития — это равные по значению, ритмически сменяющие друг друга формы осуществления исторического процесса. Если в стабильные, инерционные периоды происходит закрепление, упорядочение социального опыта, находящего выражение в установлении социальных норм, правил, образцов поведения, культурных традиций, а также в развитой и дифференцированной системе социальных институтов, то в транзитивные периоды — напряженные, мобилизующие — осуществляется переход к новым ценностным ориентирам. Этот переход можно рассматривать как процесс революционный, поскольку он связан с радикальным преобразованием системы ценностей, являющимся необходимым условием перехода общества в качественно новое состояние. Стабильность с позиций постнеклассической рациональности понимается не как неизменность, а как упорядоченное развитие, а транзитивность — как конструктивный хаос, из которого рождается динамичный порядок.