Мифология тюркских народов: Эволюц. 
процессы

Истоки дагестанского фольклора уходят в седую древность. Вместе с тем, сбор и изучение его начались сравнительно недавно. Первые, в основном фрагментарные, записи осуществлялись русскими и иностранными учеными, путешественниками и военными деятелями, начиная с ХУ-ХУ1 вв. Однако публикации и научное изучение отдельных произведений дагестанского, в частности кумыкского, фольклора относятся к XIX веку.

Мифологическая проза кумыков какому бы влиянию она .не подвергалась, неизменно сохраняет в себе национальный колорит. Мифы, легенды, предания кумыков отличаются национальной спецификой, особенностями мышления. Они в красочной поэтической форме рассказывают о древнейших мифологических представлениях наших предков и дают возможность ощутить всю прелесть художественного творчества народа. Создавая мифологические образы, народ наделял их чертами, характерными для народного творчества древности. При этом графическое соседство и взаимные контакты тюркоязычных народов способствовали порождению многих общностей в их мифологии.

Несмотря на то, что территория Дагестана, в особенности ее легкодоступная равнинная часть, в различные исторические эпохи подвергалась нашествию многочисленных иноземцев, кумыки сумели пронести через века и сохранить свою культуру и духовное богатство.

Автор данной работы разделяет мнение С. Ш. Гаджиевой и А. М. Аджиева относительно того, что наличие у южных кумыков наиболее архаичных словесных памятников связано с большей прочностью у них связей с древними тюрками, большей консервацией здесь, чем в других кумыкских районах, элементов тра1 диционнои архаики.

Взаимные контакты и влияние между тюркоязычными, кавка-зоязычными и персоязычными племенами очень древние. И то обстоятелство, что сегодня в кавказском и персидском фольклоре встречаются традиционные сюжеты и образы тюркоязычных народов, и с другой стороны — в устной поэзии тюркоязычных народов отражены кавказские, персидские сюжеты, есть результат не только типологии, но и взаимных контактов, близости этих народов в разные исторические периоды.

Исследование архаичного пласта фольклора имеет важное научное значение по целому ряду причин: это и истоки художественного творчества, определившие не только особенности генезиса фольклорных жанров поэтики, но и во многом повлиявшие на дальнейший ход их эволюциипо ним можно определить типологию генезиса и эволюцию архаичного фольклора, а также явлений взаимосвязейв них непереоценимые, а во многих случаях и просто единственные сведения о своеобразии художественного мышления древнего человека о его верованиях и др. Вместе с тем, архаичные пласты народной прозы, а к ним относятся и мифологические жанры — это наиболее быстро исчезающая сейчас область устно-поэтического творчества, что связано как с необычайно большой протяженностью времени их устного бытования, так и с определенным расхождением их с историко-культурными процессами, происходящими в наши дни.

Из сказанного следует, что научное осмысление мифологических жанров, включающее и сбор материала, и его анализ, выдвигается в ряд наиболее актуальных проблем современной фольклористики. Следует отметить также, что необходимость исследования данной проблемы усиливается потому, что народная архаическая проза кумыков до сих пор практически остается неисследованной, несобранной, хотя носитель богатого материала, испытавший в своем этногенезе и историко-культурном развитии влияние самых различных этносов, в особенности тюркских и кавказских, дает возможность сделать интересные выводы по вопросам архаичных фольклорных взаимосвязей и типологии.

Имеющиеся по теме работы немногочисленны, но весьма ценны. Отдельные авторы касались некоторых вопросов мифологических жанров. Еще в начале XIX века в журнале «Этнографическое обозрение» учителем А. Шемшединовым были опубликованы «Легенды и предания кумыков» 2 и «Легенды и сказания кумыков» 3. Значительно позже в 1930;х годах А. Н. Греном были опубликованы сказки и легенды кумыков, извлеченные из материалов Л. Г. Лопатинского4. Некоторые архаичные памятники прозы рассмотрены и в работе С. Ш. Гаджиевой «Кумыки» (раздел «Устное народное творчество»)5. В связи с нартским эпосом архаические образы дагестанского фольклора исследованы У.Б.Далгат6. В статьях М.Р.Халидовой7 мифологические образы рассматриваются в контексте общедагестанского фольклора. Исследователь выделяет древнейшие пласты дагестанского фольклора, прослеживает процесс их исторической эволюции и трансформации. Отдельные вопросы архаичных памятников народов Дагестана, в том числе и кумыкского фольклора, исследованы А.М.Аджиевым8, X.М.Халиловым9. Нельзя не отметить также работы Ф.И.Вагабовой10, А.М.Ганиевой11, А.А.Алихановой12, Ф. 3. Абакаровой13 и др. в которых рассмотрены отдельные вопросы архаичных жанров фольклора различных народов Дагестана. Заслуживают внимания тематические сборники «Мифология народов Дагестана», «Проблемы мифологии и верований народов Дагестана», являющиеся первым опытом разностороннего исследования проблем дагестанской мифологии, рассматривающего проблему на основе данных фольклора, этнографии, археологии и лингвистики.

В общетеоретическом плане определенный вклад в дагестанскую 'фольклористику внесли Г. Г. Гамзатов, С. М. Хайбуллаев, И.X.Асеков, А. А. Ахлаков, в трудах которых затронуты вопросы генезиса, типологии фольклора.

Богатый опыт фольклористики, в частности работы В. Я. Проппа, В. М. Жирмунского, Э. В. Померанцевой, Е.М.Мелетинс-кого, М. Я. Чиковани, Е. Б. Вирсаладзе, В. М. Гацака, К. В. Чистова и других, имеют большое научно-теоретическое значение и для исследования кумыкского фольклора. Большой вклад в изучение эпоса тюркоязычных и ираноязычных народов внес Х. Г. Короглы. Актуальной проблеме мифологии посвящена его монография «Взаимосвязи эпоса народов Средней Азии, Ирана и Азербайджана» 14. Между тем, проблемы общего и специфического в генезисе и развитии системы образов мифологической прозы кумыков, определения ее природы, многообразия поэтической сущности и многие другие вопросы были предметом специальных научных исследований.

Исходя из этого, а также с учетом специфики подвергаемого исследованию национального материала, рассматривая истоки и эволюцию мифологических персонажей несказочной прозы кумыкского фольклора, нами в данной работе поставлены следующие задачи:

— на основе предлагаемой классификации жанров народной прозы кумыков изучить в ней систему мифологических образов, определить художественный тип, специфику, а также место и роль этих образов в народной прозе;

— проследить эволюцию мифологических образов, их функции и идейно-художественную сущность;

— исследовать архаичные образы кумыкского фольклора в контексте с общедагестанской мифологической прозой, определить межрегиональные их обличил;

— выявить процессы типологического, генетического и контактного характера во взаимосвязях кумыкского фольклора с тюркским, кавказским и иранским «мирами» .

Эти задачиопределяют и общую цель работы — научное обоснование существования кумыкской мифологической прозы как самостоятельного вида творчества и определения его места в историко-культурном развитии народа.

В фольклористике существуют разные теории и взгляды на. проблемы классификации мифологических жанров. Так английский ученый Э. Тейлор разделил мифы на: философскиебиологическиемифы о родстве между обезьянами и людьмимифы, основанные на заблуждении, извращении и преувеличениимифы, относящиеся к легендарным или историческим личностямэтимологическиеэкономические и прагматизированные15.

М. Ш. Шахнович выделяет мифы: космогонические, тотемичес-кие мифы о происхождении родов и предковмифы об огне и сотворении мира и т. д.16 По Е. М. Мелетинскому, мифы делятся на группы: тотемические, этнологические, антропогенетичес-кие, космогонические, шаманская мифология, календарные мифы.

1 7.

И Т.Д.

Мифолог В.Г.Богораз-Тан, описывая чукотские мифы, отмечает, что «самым древним типом их являются космогонические и. мифологические рассказы и предания» 18.

Основываясь на классификациях видных ученых, и с учетом специфики кумыкского фольклорного материала, на наш взгляд, приемлема следующая классификация легенд и преданий: природные (анимистические, фетишистские, тотемические) — космого-нистическиеохотничьидемонологические.

Такая классификация позволяет систематизировать мифологические образы, оценить их в исторической эволюции, отметить при этом их стадиальные типы. Кроме того, рассмотрение ¦образов в «лоне» определенного жанра помогает ярче очертить их идейно-художественную сущность, функции, особенности трансформации, типологическую общность и др.

Следует отметить, что поскольку анализируемые нами мифологические памятники возникли в глубокой древности, в них трудно установить достаточно четкие жанровые границы, которые мы наблюдаем в более поздние периоды. Этот синкретизм не мог не отразиться и в характеристике жанров кумыкской мифологической прозы, где многие памятники представляют собою ¦промежуточные жанровые образования. В работе мы оперируем известными в фольклористике терминами, которые в приложении к кумыкскому материалу приобретают и некоторые специфические особенности. Так, термин «миф» нами используется в известной мере условно, ибо кумыкские архаичные памятники не дают четкую мифологическую систему, а являются рудиментами мифов, большей частью трансформировавшихся в другие жанры: мифологические легенды, предания, былички и даже притчи. Лишь в результате научного анализа удается реконструировать собственно мифологические представления кумыков, которые в древности, очевидно, представляли собою достаточно развитую мифологическую систему. В разрушении языческой мифологии кумыков существенную роль сыграло проникновение ислама, а также восточной культуры, которая не могла не составлять «конкуренции» 19 местным традициям. Многие из кумыкских мифологических памятников сближаются с жанром, определяемым в русской фольклористике быличкой, побывальщиной20.

В объект нашего исследования привлечены лишь те сказания, легенды, предания, в которых отразились мифологические представления. Мифологическая проза кумыков представляет интерес для нас не только как оригинальный памятник фольклора, но и содержит материал исторического, этнографического и лингвистического характера. Она может служить хорошим подспорьем при изучении мировоззрения и культуры кумыков на ранних этапах истории.

Фактический материал, подвергаемый нами анализу, извлечен из разных источников. В работе использованы дореволюционные и послереволюционные публикации. Поскольку они очень немногочисленны, значительное место в исследовании занимают рукописные материалы, среди которых особо следует отметить записи, -хранящиеся в рукописном фонде института ИЯЛ Даг. ФАН СССР, НИФЛИ, кафедры народного творчества и литературы Дагестана ДГУ им. В. И. Ленина. Немаловажное место в работе заняли материалы, хранящиеся у частных лиц. Источниковедческую базу исследования составили экспедиционные полевые материалы, собранные автором в 1976;1982 гг. в районах расселения кумыков, и вводимые в научный оборот впервые, среди которых особый интерес представляют записи из Южной Кумыкии, где фольклор, как мы отмечали выше, сохранил в себе больше элементов архаики. Этим и обусловлено то, что в нашей работе значительное место занимает южнокумыкский фольклорный материал.

В качестве сравнительно-сопоставительного материала привлечены фольклорные произведения народов Дагестана, Северного Кавказа и Закавказья, а также Средней Азии, Казахстана, Поволжья, Сибири, Алтая и другие, извлеченные как из сборников текстов, так и из данных научных исследований.

Материал проведенного нами исследования может быть использован при дальнейшей разработке проблем дагестанской фольклористики, в частности мифологических жанров, их типологических, генетических и контактных аспектов, связей кумыкского фольклора, особенностей его поэтики, а также при изучении фольклора в школе, создании методических пособий в помощь учителю, учебников, хрестоматий для дагестанской национальной школы.

Предлагаемая работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.

Первая глава посвящена изучению и анализу космогонических преданий в сопоставлении с мифологическими (солярными и лунарными) сюжетами у народов северокавказского, общекав.

— и казского, а также среднеазиатского региона. Научный интерес представляют космогонические мифологические произведения: «О мирах» — «О происхождении людей» — «О Верховном божестве Тенг-ри» — «О солнце и луне» — «О звездах», записанные со слов сказительницы Айханум Пашаевой.

Во второй главе представлены результаты исследования персонажей охотничьих легенд и преданий. Кроме работ дагестанских ученых, автором привлечены труды по исследуемомувопросу М. Я. Чиковани, Е. В. Вирсаладзе, М. О. Косвена, И. С. Брагинского, Л. П. Потапова, С. М. Абрамзона, А. Ф. Анисимова, М. И. Артамонова, Л. Н. Гумилева и др. Сделана попытка определить роль и место персонажей охотничьих легенд и преданий в устном народном творчестве. Интерес в этой главе представляют охотничьи предания: «О Кылычтёше» (саблегрудом), «О топо-рогрудом», «Об Унанай», «Об Аймеседу», о древнем способе добывания огня и др.

Исследованию демонологических персонажей фольклора посвящена третья глава. В этой главе исследуются образы Албас-лы,. Суванасы, Еранасы, Басдырык, Кантулук, Периште, шайтанов, сюжеты заклинания против зверей, волков, змей, болезней и др.

В кратком заключении приводятся наиболее общие выводы, а также теоретическое и практическое значение исследования. Приложение содержит мифологические тексты, собранные автором, а также извлеченные из сборников, книг и рукописей.

1. Похоронный обряд и причитания кумыков//Семейный быт народов Дагестана: Дагестанский этнографический сборник.-Махачкала, 1980.-С.48.

2. Этнографическое обозрение.-1905.-N 2−3.

3. Там же.-1910.-N 1−2.

4. Фольклор Азербайджана и прилегающих стран/ Ред. Баг-рия А.В.-Баку, 1930.-С.3−54.

5. Гаджиева С. Ш. Кумыки.-М.:Изд-во АН СССР, 1961.-С.301.

314.

6. Далгат У. Б. Фольклор и литература народов Дагестана. -М.: Изд-во вост. лит-ры, 1962; Ее же.-Героический эпос чеченцев и ингушей: Исследование и тексты.-М.: Наука, 1972.

7. Халидова М. Р. Отражение мифологических воззрений в легендах и преданиях народов Дагестана//Жанры фольклора народов Дагестана.-Махачкала, 1979.-С.182−207- Ее же.-Об эволюции мотивов культа близнецов в дагестанском фольклоре// Поэтика фольклора народов Дагестана.-Махачкала, 1981.-С.25−43- Ее же.-Образ покровителя охоты, зверей в преданиях и легендах народов Дагестана//Дагестанская народная проза.-Махачкала, 1982.-С.24−41.

8. Аджиев A.M. Дальние дороги песни.-Махачкала, 1977.-С.31−54,74,100- Его же.-Нартский прозаический фольклор кумыков и его место в кавказской нартиаде//Дагестанская народная проза.-С.4−23. 9. Халилов Х. М. Барг, Вацилу, Каж, Кини, Кушкафтар, Ма-мав, Чассанси, Рикирал//Мифы народов мира: в 2-х томах.-М.: Изд-во СЭ. -Т. 1.-1980; Т.2.-1982.

10. Вагабова Ф. И. Формирование лезгинской национальной литературы.-Махачкала, 1970.

И. Ганиева A.M. Предания и легенды лезгин//Фольклор и историческая действительность: Тезисы докладов.-Махачкала, 1976.-С.72- Ее же.-Образ Шарвили в богатырских сказках//Жан-ры фольклора народов Дагестана.-С. 139.

12. Алиханова А. А. Слушая предания старины. Мифы и легенды, связанные с аулом Мекеги и его окрестностями//Друж-6a.-1974.-N 2.-С.113−123- на дарг.яз.- Ее же.-Древние сюжеты в преданиях аула Мекеги//Памятники эпохи бронзы и раннего железа в Дагестане.-Махачкала, 1978.-С.160−161.

13. Абакарова Ф.3. Отражение мифологических воззрений в детском фольклоре народов Дагестана//Мифология народов Дагестана. -Махачкала, 1984.-С.119−129.

14. Короглы Х. Г. Взаимосвязи эпоса народов Средней Азии, Ирана и Азербайджана.-М.: Наука, 1983.

15. Тейлор Э. Первобытная культура.-М., 1939.-С.921−942.

16. Шахнович М. Ш. Мифы о сотворении мира.-М., 1969.-С.6−43.

17. Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки.-М., 1974.

18. Сказки и мифы народов Чукотки и Камчатки.-М., 1974.-С. 9−10.

19. Аджиев А. М. Многообразие и единство в фольклоре народов Северного Кавказа//Семейно-обрядовая поэзия народов Северного-Кавказа: Сборник статей.-Махачкала, 1985.-С.17.

20. Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М.: Наука, 1975.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Устное творчество составляет часть духовной жизни всякого народа и является одним из источников познания его древней культуры. Проблема понимания и осмысления творчества масс обусловлена его историческим характером, соотнесенностью фольклорного текста с эпохой его создания, современностью.

Тюркская мифология зародилась в условиях первобытного общества и получила свое развитие и интерпретацию в последующих общественно-экономических формациях, однако мифологические жанры кумыков лишь в нашу эпоху стали впервые предметом специального научного исследования.

Данная работа — первая попытка изучить мифологические образы кумыкского (дагестанского и турецкого фольклора, раскрыть при их помощи мировоззренческие аспекты народного мышления того отдаленного от нас времени, когда жили и творили их создатели.

Под влиянием постоянно изменявшихся воззрений народа на жизнь и на различные религиозные идеологии претерпели существенные изменения мифологические легенды и предания, их образы. В кумыкском (дагестанском и турецком) фольклоре мифологический пандемониум, выступающий предметом нашего исследования, в своей основе — языческий.

История становления тюркской мифологической прозы отражает разные ступени развития духовной жизни тюркоязычных народов Северного Кавказа от анимистических, космогонических, охотничьих представлений до уже достаточно развитых мусульманских. Мы видим, как архаический образ проходит через ряд последовательных трансформаций от мифологических героев-близнецов (сестры и брата), первоначально отождествляемых с Солнцем и Луной, принимающих зооморфный облик птиц, до трикстера. Мотив противоборства, характерный для божественных близнецов, а также древнейшая солнечная их природа прослеживаются в образах прикованного героя-бога огня Алава, таинственного топорогрудого существа Балтатеш, а также в образе всадника, дарящего людям огонь.

Лафарг писал: «Человечество на первой ступени своего развития не было в состоянии создать себе положительное представление о мире и должно было вследствие этого прибегать к помощи фантазии для возмещения фактического опыта и наблюдения, а небесные явления оно должно было объяснять не действительными материальными, а воображаемыми идеальными причинами» .1.

Стихия природы порождала и стихию фантазии мифа, отражающею оборотнический взгляд на природу, общества и человека, по «какими бы абстрактными категориями и отвлеченными понятиями не оперировал миф, в конечном итоге он сближает человека с природой, мобилизует его на борьбу с ее неудержимой стихией и, по возможности, приучает человека укрощать о ее». Любой предмет человекоподобен и может превратиться в другой предмет. Если при раннем анимизме очеловечивание было всеобщим, то впоследствии мифы по способу их отображения действительности стали делиться на космогонические, охотничьи, демонологичские, зооморфные и антропоморфные.

Результаты проведенного исследования позволяют сделать следующие выводы:

1. В кумыкском фольклоре представлены следующие космогонические мифологические образы и персонажи: Тенгри (Верховное божество, Создатель мира, хан, каган, отождествляемый с небом, Отцом-небом), Солнце, Луна, Дерево, Древо жизни, Звезды и другие.

2. Тюркоязычные народы с древнейших времен почитали единого Верховного Бога, Бога неба, солнца и огня — Всемогущего Тенгри. Сам образ Тенгри в их представлении весьма близок к земным, реальным героям: это победитель, хан, герой. Ничего необычного в нем нет. При переходе от общинно-родового строя к строю военной демократии и первым классовым государственным образованиям изменились и религиозные представления — из зооморфных они стали антропоморфными. Эту эволюцию, очевидно, претерпел образ Тенгри и в кумыкском мифологическом творчестве. В некоторых кумыкских мифах бог Тенгри изображается в виде всадника по образу и подобию изображавших его кочевников. Бог-всадник засвидетельствован в религиозных представлениях народов ряда регионов — среднеазиатских, сибирских, где кочевые тюркские племена оставляли следы своей древней культуры, в которой культ Тенгри занимал исключительное положение. Обобщающий образ Тенгри, которому поклонялись тюркоязычные племена, занял определенное место и в кумыкской мифологии, что подтвердилось анализом фактического материала работы.

3. В последующем в иерархии божеств выступает Алав, Авалечыв охотничьих мифах — змея, Орман есси (хозяин леса), Кылычтёш, Балтатёш, Унанай, Аймеседув демонологических мифах основное место занимают персонажи-Албаслы, Сувана-сы, Еранасы, Басдырык, Кантулук, Сулах, Энем, Шайтан и др.

Мифологические персонажи, приведенные и описанные нами в работе, тесно связаны с народными верованиями, они по разному отражены в произведениях фольклора в зависимости от жанра.

4. Кумыкская равнина, являющаяся узким перешейком, соединяющим Азию и Европу на Северо-Восточном Кавказе, была подвержена особенно интенсивным межэтническим влияниям с древнейших времен. Это обстоятельство делает кумыкский фольклор очень интересным и в плане исследования закономерностей отражения в нем генетического родства и контактных межэтнических взаимовлияний, а также фольклорной типологии.

5. Проведенный в работе анализ фольклорного и истори-ко-этнографического материала свидетельствует об общности и близости кумыкских мифологических образов с мифологическими представлениями тюркоязычных, кавказоязычных и ираноязычных народов, что особенно важно в силу концентрации многоязычия и в то же время наличия многих объединяющих черт у народов региона, т. е. «при всем непроницаемом многоязычии, на Кавказе складывался единый в существенных чертах культурный мир» .3.

Несмотря на то, что мифологические произведения созданы в глубокой древности и многие их идеи современным человеком, конечно же, не могут быть приняты, они не потеряли своего значения не только в научно-познавательном плане, но и как наследие художественного творчества, концентрировавшего в себе народный образ мышления, его эстетику, фантазию и т. д.

Не случайно многие литературные произведения, ставшие достоянием мировой культуры, созданы на основе народного творчества, на использовании его лучших достижений.

В кумыкской литературе наиболее активное использование мифологических и сказочных сюжетов, мотивов, персонажей — мы видим в творчестве народного сказителя Дагестана, крупнейшего знатока кумыкского фольклора Аяу Акавова (1903;1953).

А.Акавов живо откликался на современные события, при этом использовал близкие и понятные народу сказочно-мифологические образы, что оказывало эффектное воздействие на читателя. Если в качестве положительных персонажей в произведениях А. Акавова фигурируют нарты, батыры, то в качестве отрицательных встречаются традиционные демонологические и мифологические образы Албаслы, Энем, Аждаха, дэва и т. п. Представляет особый интерес то, что посредством использования этих персонажей А. Акавов отразил не только события классовой борьбы, Великой Октябрьской революции, гражданской и Отечественной войн, но и достижения Страны Советов в области освоения Арктики, в области науки, культуры и др.4.

В современный период, как известно, связи литературы и фольклора стали более опосредованными, утонченными, сейчас редко встретишь прямые переложения фольклорных сюжетов и использования в традиционном духе мифологических персонажей. Тем не менее в творчестве Анвара Аджиева, молодых поэтов Магомеда Атабаева, Бадрутдина Магомедова, Жаминат Керимовой и других можно проследить художественные образы, идеи, навеянные, в частности, архаичными фольклорными памятниками, их мотивами и образами.

В последнее время писателей и исследователей привлекает функционалвная роль мифологии и ее образов в литературе и искусстве.

В наши дни путь мифологических жанров определяется глубокими изменениями в мировосприятии человека. Мифологические образы, бытующие в традиционном и современном кумыкском фольклоре, представляют собой живой неисчерпаемый источник идей и художественно-выразительных средств, которые все ¦больше привлекают как писателей, исследователей, так и слушателей и читателей, любителей народной словесности.

1. Лафарг П. Кампанелла. -Петроград, 1920.-G. 40.

2. Шортанов А. Т. Адыгская мифология: Изд-во Эльбрус, 1982.-С.188.

3. Абаев В. И. Осетинский язык и фольклор.-М., Л.: Изд-во АН СССР, 1949.-С. 89.

4. Акавов Аяу. Три друга.-Махачкала, 1951; Рассказ музыканта. -Махачкала, 1959; Черепаха и голубь.-Махачкала, 1964; и другие (на кум. яз.).