Типы художественной условности в русской прозе рубежа XX-XXI вв

Настоящее диссертационное исследование посвящено рассмотрению русской прозы 1990;2000;х гг. с позиций использования ею типов условности в создании модели современного общества. Атмосфера всеобщего морального и духовного кризиса общества рубежа XX—XXI вв. оказывает непосредственное влияние на литературу, вследствие чего процесс творчества приобретает особый характер в своих отношениях с реальностью. Перед писателями всё чаще встаёт вопрос о причинах возникновения глобальной катастрофичности, возрастает роль вымысла в литературе.

В связи с этим к одной из общих тенденций в современной русской литературе следует отнести использование различных способов воплощения художественной условности в моделировании действительности. Возникает острая необходимость в литературоведческом анализе различных индивидуальных систем условностей, в разработке и дополнении таких приемов их интерпретации, которые бы позволили определить философско-эстетические особенности индивидуальных авторских концепций в построении художественных моделей бытия в современной России. Рассмотрение произведений в аспекте художественной условности не только даёт возможность более глубокого осмысления мироощущения автора в способах отражения реальности, но и прояснения социальных и нравственно-философских вопросов. Для литературоведения важно выявить закономерности создания вымышленных миров, отражающие особенности художественного мышления недавней исторической эпохи.

Исследованию художественной условности посвящено большое количество работ (В.А. Дмитриев, А. А. Михайлова, Е. Н. Ковтун, В. Ю. Грушевская, Т. Н. Маркова, Н. Г. Владимирова и др.). В литературоведении последних лет активно обсуждаются вопросы изменения семантики мифа, иносказания, гротеска, изобразительных языковых средств как основных форм художественной условностисоотнесения эстетической выразительности с жанровыми доминантами прозаического произведенияфункции условности в постмодернистской прозевзаимовлияния семиотики и средств художественной условности и т. д. Однако открытым остаётся вопрос о роли художественной условности в формировании специфики авторской концепции, лежащей в основе созданной социально-фантастической модели бытия в современной России.

В литературе последних десятилетий XX в. формируется качественно новый тип художественного повествования, значительно отличающийся от предшествующего периода, и литературная наука последних десятилетий, пробуя новые подходы к анализу текста, одновременно ставит своей целью разработку и дополнение новых литературоведческих приемов интерпретации. Всё заметнее появление в литературе различных индивидуальных систем условностей, а, следовательно, и сугубо авторских подходов в моделировании действительности. Проза последней трети XX в. демонстрирует богатство и разнообразие художественных моделей, в основе своей имеющих философское и идеологизированное повествование. В рамках обострившегося в последнее время поиска новых методологических ориентиров и новых инструментов анализа и интерпретации литературного произведения теория художественной условности требует переосмысления с точки зрения способов её реализации в тексте.

В центре внимания работы — способы реализации условности в поэтике современной русской прозы, формирующие определённые условные типы, т. е. неповторимый набор художественных средств, создающих условный план произведения. Другими словами, критерием отнесения способов построения действительности в произведении — к определённому типу условности в работе служат не только принципы пересоздания реальности, но и определение общности их содержательной функции и роли в построении определённой модели реальности. Способы создания условности — это приёмы моделирования действительности, создания образной системы, пространственно-временного континуума, основанные на реализации таких средств, как мифопоэтика, игра, ирония, гротеск, интертекстуальность, иносказание, метафора, символ и т. д.

Художественная условность как важный элемент поэтики современной литературы изучается сравнительно мало. Наиболее целостной работой на сегодняшний день можно назвать монографию Е. Н. Ковтун «Художественный вымысел в литературе XX века» (2008). Автор доказывает, что «важнейшие закономерности создания вымышленных миров едины если не для словесного творчества вообще, то, по крайней мере, для художественного мышления определённой исторической эпохи» [88, 8], и предпринимает попытку обобщения критериев разграничения первичной и вторичной условности в литературе, вводит необходимую терминологию теории художественной условности, а также выстраивает обоснованную теорию классификации типов художественной условности. В своей работе мы осознанно обходим стороной проблему разграничения первичной и вторичной условности, ибо она неоднократно поднималась в таких трудах литературоведов 1970;1980;х гг., как «Магический кристалл: Философский очерк об эстетическом восприятии и условности в искусстве» Ф. Мартынова, «Ленинская теория отражения и проблема реализма» Г. Апресяна, «Художественная условность как эстетическое явление» Т. Аскарова, «О художественной условности» А. Михайловой и т. д. И хотя однозначного критерия в современном литературоведении не найдено, объектом нашего исследования становится вторичная условность, определение которой мы выводим из синтеза существующих на данный момент представлений о вторичной условности.

Согласно «Краткой литературной энциклопедии», вторичная условность — это «отличающийся от жизнеподобия образ, способ создания таких образовпринцип художественного изображения — сознательное, демонстративное отступление от жизнеподобия» [66, 744]. В. Дмитриев считает также показателем вторичной условности нарушение логики реальности, любую деформацию её объектов [65, 54]. Е. Ковтун рассматривает вторичную условность практически полностью тождественной понятию «необычайное» и мотивирует обращение к ней писателей как «результат реализации особого типа художественного мышления» [88, 45], а А. Михайлова определяет вторичную условность как «пересоздание форм, увиденных в жизни, в формы эстетические, где отбор и переформирование предметов действительности достигают особой цели». В таком пересоздании исследовательница видит «возможность непосредственно пережить то общее, существенное, что адекватного чувственного облика в жизни не имеет» [132, 188]. Таким образом, вторичная художественная условность — это пересоздание форм окружающей действительности в эстетические, деформированные по отношению к реальному миру. Цель художественной условности — наиболее яркое изображение реального мира.

Частично опираясь на концепцию Е. Ковтун, мы предприняли попытку анализа произведений современной социально-фантастической прозы. Обращение к данному литературному направлению в рамках нашей работы мотивировано тем, что социальная фантастика даёт необычайно богатый материал для исследования специфики условных воплощений. По словам исследовательницы, литература 1990;2000;х гг. предлагает интересные примеры «фантастических произведений с хорошо разработанной общественной проблематикой» [88, 336], что позволяет говорить о том, что социальная фантастика продолжает своё существование. Устоявшийся в литературоведении термин «социально-фантастическая проза» представлен в Большой советской энциклопедии: «Социальная фантастика — это особый вид необычайного, в котором ведущую роль играет описание отношений между людьми в обществе. Использование фантастических мотивов позволяет показать развитие общества в необычных, никогда не существовавших в реальности условиях. .Характерная черта социально-фантастической прозы — попытка показать развитие человеческого общества, попавшего в непривычные для человечества условия, или общества, кардинально отличающегося от современного, развитие тем социальной инженерии, социальной психологии или контроля над личностью» [153, 45].

В ходе рассмотрения феномена «социально-фантастическая проза» мы остановили своё внимание на изображении антиутопической картины мира как самом ярком выражении писателями своей социальной позиции в конце XX в. О классической антиутопии «в чистом виде» в современной литературе говорить сложно, поскольку помимо тенденции к взаимопроникновению жанров и стилей наблюдается процесс культурологического и философского кодирования произведения и формирование нового типа поэтики. Поэтому социально-фантастическая модель представлена в работе как отражение взаимосвязи основных составляющих современного общества — его политической, нравственной и культурной сторон. Однако при анализе произведений с позиции их антиутопического базиса мы ориентируемся на жанровые закономерности и мотивно-образную систему классической антиутопии.

Становление антиутопии, являющейся одним из ярких проявлений социально-фантастической прозы в конце XX в., мотивировано и внелитературными факторами (политическими, религиозными, философскими воззрениями), и собственно литературными — тенденцией к «иронии и ностальгии», интертекстуальностью, наличием опредмеченной модели мира, мифотворчеством и апокалипсическими настроениями и т. д. Выбор произведений антиутопической направленности, на наш взгляд, имеет интерес ещё и в связи с тем, что в них задействованы практически все типы и поэтические приёмы художественной условности, реализуемые в социальной фантастике вообще. Современная антиутопия становится чрезвычайно интересным социальным феноменом.

Выбор имён писателей в нашем исследовании обусловлен диаметрально противоположными способами использования изображения реального мира, что позволяет выразить наиболее объективный взгляд на различные типы условности в современной литературе. Результаты сопоставления позволят выделить авторскую позицию, определить концепцию героя в современной литературе, а также выявить основную идейную направленность современной антиутопии. При сравнительно-типологическом подходе возможно формирование объективной картины функционирования форм художественной условности в современном литературном процессе.

Исследуемый нами период литературного развития (1990;2000;е гг.) отмечен многообразием и разнонаправленностью эстетических исканий современных писателей. Выявить контуры системы художественной условности в современной литературе представляется задачей очень сложной, поскольку ещё рано говорить об оформленности литературного процесса конца XX — начала XXI вв. и о строгих критериях социально-фантастической литературы.

Исследователи неоднократно отмечают богатство языка и художественного стиля Т. Толстой. Для анализа мы выбрали её нашумевший роман «Кысь», потому что, во-первых, в этом произведении художественная условность представлена во всём своём языковом многообразии, во-вторых, в романе достаточно ярко выражена фантастическая модель общества. Исследователи уже относят «Кысь» к своего рода обобщающим произведениям конца XX в. Так, К. Гордович, сопоставляя героев романа с персонажами писателей-постмодернистов, считает, что роман «Кысь» «подвёл итог в использовании приёмов изображения мнимой духовности, кажущихся идеалов, мотивов и способов борьбы с инакомыслием» [60, 265].

Вместе с тем исследователи резко расходятся во мнениях относительно значимости этого романа, Но если исходить из позиции «итоговосги», то необходимо рассматривать это произведение во многих аспектах. Обобщение идейной, образной, мотивной, поэтической системы неизменно приводит к вопросу о художественной условности исследуемого нами романа Т. Толстой. Несомненно, реализуемая писательницей антиутопическая картина мира и определённый тип героя-невежды формируют ёмкое представление о приоритетах отображения действительности в русской литературе конца XX в. вообще. Особо значимыми её характеристиками остаются интертекстуальность и обострённый условный мир писателей, что недостаточно чётко отмечается в исследованиях, посвященных современной грозе. Роман «Кысь» представляет собой её яркий образец, и в этом смысле мы солидарны с Б. Парамоновым, назвавшим роман «Кысь» «энциклопедией русской жизни». К этому определению он подходит диахронически, отмечая, что «русская история, как и положено, оправдывает себя в литературе» [157,3].

Можно согласиться с мыслью Е. Беньяш, что, пока Т. Толстая сочиняла свой роман, темы, затронутые в нём, уже потеряли свою актуальность, однако, на наш взгляд, способы изображения условного мира в данном произведении достойны подробного и внимательного рассмотрения, поскольку в них отражены доминантные элементы не только индивидуальной авторской картины мира Т. Толстой, но и всей социально-фантастической прозы конца XX в. с ее идейно-нравственными и эстетическими установками [91, 7]. Мифопоэтическая антиутопическая картина мира в романе «Кысь» стала целью диссертационной работы О. Е. Крыжановской [91], в которой исследовательница довольно полно рассмотрела мифологическую основу романа, азбучный принцип сюжетосложения романа Т. Толстой, концепцию героя и категорию женственного. Однако вопрос о способах реализации художественной условности в произведении и её роли в формировании различных художественных констант произведения остался за пределами исследования.

Если о Т. Толстой существует ряд значимых исследований, то творчеству Ю. Буйды на данный момент посвящены в основном лишь журнальные и газетные публикации. Правда, существует ограниченное число диссертационных исследований (например, Т.В. Сорокина), но они касаются в основном его знаменитой книги «Прусская невеста», благодаря которой в 1998 г. писатель стал лауреатом литературной премии им. А. Григорьева. Но творческий багаж писателя далеко не исчерпывается этим произведением, и при целостном анализе всего его творчества можно сказать, что Ю. Буйда претендует на звание одного из самых ярких русских писателей современности.

Исходя из типичных признаков антиутопии, мы возьмём на себя смелость определить авторскую картину мира в «Городе Палачей» как антиутопическую. Единственным комплексным исследованием этого романа Ю. Буйды является диссертация А. С. Меркуловой «Миф о городе в современной русской прозе: романы Д. Липскерова «Сорок лет Чанчжоэ» и Ю. Буйды «Город Палачей» «[127]. Однако в ней не затрагивается вопрос о типах художественной условности, а мифологический контекст произведения рассмотрен неполно. Роман «Город Палачей» в силу своей неизученности и насыщенности необычайными образами и причудливым пространством-временем, становится, наряду с «Кысь» Т. Толстой, основным произведением, исследуемым в нашей диссертации, интерпретация которого даёт возможность объяснить природу художественной условности и показать её роль в формировании авторской позиции, типологии героя, жанрово-стилевой. основы произведения и социально-фантастической модели современного общества.

Объяснение природы условности в произведении даёт возможность раскрытия индивидуальной авторской картины мира. В критической литературе последних лет всё чаще поднимается вопрос о «снятии с пьедестала» самого автора. По словам К. Степаняна, «он (автор) при персонажах вроде секретаря — нужен лишь для того, чтобы записывать их слова и поступки» [182, 232]. Однако автор, исчезнув из прямой повествовательной ткани, проявляет себя в языковых реалиях произведения посредством образного воплощения многообразия мира и использования необычайно богатого набора художественно-изобразительных средств и приёмов, которые, по сути, и являются способом выражения авторского присутствия. По утверждению Ю. М. Лотмана, литература рубежа веков освобождается от «назойливой привычки видеть мир в его бытовых очертаниях» и учится «видеть вещи как слова, всегда нагруженные смыслом». Многие языковые единицы формируют определённые типы художественной условности в тексте посредством своих факультативных или ассоциативных значений, являющихся компонентами языковой, ментальной или концептуальной картины мира писателя. Отсюда важным в нашей работе становится нахождение тех механизмов, которые выявляют позицию автора в современной прозе и роль используемых им типов художественной условности.

Актуальность работы обосновывается научным интересом к проблеме функционирования условности в современной русской прозе, а также самим материалом исследования — социально-фантастической прозой, которая только оформляется в современной литературе как направление и не изучена в данном аспекте в литературоведении.

Объектом исследования является русская социально-фантастическая проза рубежа XX—XXI вв. Её рассмотрение осуществляется с учётом разнородности художественного стиля авторов-современников.

Предмет исследования — типы художественной условности в романах «Город Палачей» Ю. Буйды и «Кысь» Т. Толстой.

Цель работы — выявить основные типы художественной условности в русской прозе рубежа 1990;2000;х гг. посредством рассмотрения одного из её направлений — социальной фантастики и определить их роль в формировании содержательно-формальной специфики произведения, что определяет теоретическую базу нашей работы. В соответствии с целью поставлены следующие задачи:

1) определить основные литературные тенденции конца XX в. в создании социально-фантастической модели общества;

2) систематизировать представления о художественной условности в современном литературоведении и дать характеристику основным её типам;

3) обозначить мифологическую основу антиутопического мира и раскрыть мифологический подтекст урбанистического пространства города в романах Ю. Буйды и Т. Толстой;

4) выявить фольклорно-мифологическую основу произведений;

5) обосновать потенциал философско-сатирической условности в изображении фантастической модели общества и формировании авторской позиции и концептосферы Ю. Буйды и Т. Толстой.

Методологические принципы исследования обусловлены комплексным подходом, сочетающим следующие методы исследования: сравнительно-семантический — он позволяет определить общие смысловые закономерности реализации художественной условности в литературе конца XX в.- сравнительно-типологический — предполагает установление типологических закономерностей, подчёркивающих индивидуальную и национальную специфику проблематики и художественных решениймифопоэтический — с его помощью осуществляется анализ произведения, выявляющий поэтику мифа и сказки, а также устанавливаются общие закономерности реализации сюжета и мотивно-образной системы произведенийбиографический — позволяет выявить роль личного жизненного опыта писателей в формировании их художественной картины мира.

Методологическую и теоретическую базу исследования составили семиотические исследования Р. Барта, Ю. Лотмана, В. Шмидаработы по теории вторичной условности В. А. Дмитриева, А. А. Михайловой, Е. Н. Ковтун, В. П. Руднева и др.- по теории концептуальной и языковой картины мира Н. Д. Арутюновой, Г. Н. Скляревской, В. А. Черваневой, Е. В. Артеменко, В. Зусмана и др., в области разработки «сказочной» и мифологической" концепций — В .Я. Проппа, Д. С. Лихачёва, Е. М. Мелетинского, наконец, по теории социальной фантастики и антиутопических представлений Ф. Аинса («Реконструкция утопии»), М. Шадурского («Литературная утопия от мора до Хаксли: проблемы жанровой поэтики и семиосферы. Обретение острова»), М. Черняк («Модель мира в современной антиутопии»), М. Звягиной («Жанровые формы в современной прозе»), Л. Юрьевой («Русская антиутопия в контексте мировой литературы») и др.

Научная новизна исследования состоит в том, что впервые рассмотрены различные типы художественной условности в русской социально-фантастической прозе 1990;2000;х гг. Использованная в работе теория художественной условности и предложенный анализ произведения через призму поэтики необычайного позволили охарактеризовать общую тенденцию в развитии русской прозы конца XX — начала XXI в. Выявлены авторская позиция, концептуальная и языковая картины мира писателей, рассмотрены также концепция героя и принципы сюжетостроения в романах Ю. Буйды и Т. Толстой. Попытка определения художественных основ их антиутопического мира в таком аспекте еще не предпринималась в историко-литературных исследованиях.

С научной новизной связана рабочая гипотеза работы — рассмотрение произведения с позиции реализации в нём типов художественной условности может позволить выявить его идейно-художественную основу, концепцию автора и тип героя, пространственно-временные отношения, его место в литературном контексте определённой эпохи.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Социально-фантастическая проза конца XX века в русской литературе представлена произведениями антиутопической направленности, имеющими в своей основе картину мира, для которой значимой становится сказочно-мифологическая модель бытия.

2. Художественная условность в современном литературоведении представлена несколькими типами, из которых в рамках нашей работы выделяются мифологическая, сказочная и философско-сатирическая.

3. Мифологический каркас исследуемых произведений основан на представлениях и верованиях народа об эсхатологии и космогонии, циклическом развитии общества, ритуальном поведении коллектива, а фантастическая модель общества обусловлена наличием культурного героя и тенденцией к преображению хаоса в космос.

4. Фольклорно-мифологический ракурс в исследуемых произведениях проявляется на уровне сюжета и героя, реализуясь по принципу антисказки.

5. Философско-сатирическая условность в романах образуется вследствие несовпадения авторской позиции и позиции героя в отношении констант бытия — концептов, формирующих в произведениях фантастическую модель общества в социальном, нравственном и духовном аспектах.

Теоретическая значимость диссертации заключается в том, что работа способствует более глубокому пониманию теоретических аспектов художественной условности, а также дает частичное обоснование такого феномена, как социальная фантастика в современной русской литературе. Исследование расширяет представление о способах реализации условности в художественном тексте, предлагает новые подходы к интерпретации произведения с целью раскрытия авторской позиции, концепции героя, особенностей сюжетосложения и выявления образно-концептуальной системы произведений.

Практическая значимость работы: материалы и выводы могут быть использованы для дальнейшего изучения социально-фантастического направления в современной литературе, а также творчества Т. Толстой и Ю. Буйды. Материалы и предложенная методика анализа могут быть применены в преподавании русской литературы конца XX — начала XXI в., разработке спецкурсов и спецсеминаров.

Апробация и реализация результатов работы осуществлялись в процессе разработки и чтения лекций по спецкурсу «Литературоведческий анализ текста» в школе для одарённых детей «Арктика» г. Нерюнгри. Основные положения диссертации изложены в докладах на международных, научно-практических конференциях: «Ономастическое пространство и национальная культура (Улан-Удэ, 2006), «Россия-Азия: механизмы сохранения и модернизации этничности» (Улан-Удэ, 2008) — всероссийской научно-практической конференции «Филологическое образование: проблемы и перспективы», посвященной 75-летию филологического факультета БГУ (Улан-Удэ, 2007) — VII Межрегиональной научно-практической конференции молодых ученых, аспирантов и студентов, посвященной 50-летию Якутского государственного университета им. М. К. Аммосова — «Теория мифологического сознания как результат рефлексии главного героя в романе В. Пелевина «Generation П» «(Нерюнгри, 2006), IX-X Межрегиональных научно-практических конференциях молодых ученых, аспирантов и студентов — «Метафорическая парадигма в романе Т. Толстой «Кысь» «(Нерюнгри, 2008), «Роль художественной условности в формировании концептуальной системы автора» (Нерюнгри, 2009).

По теме диссертации опубликовано 7 статей, в том числе 1 статья в рецензируемом научном издании «Вестник Бурятского государственного университета» (2009).

Результаты данного исследования использованы в научно-педагогической деятельности, в том числе в руководстве докладами школьников, представленными на республиканской конференции «Шаг в будущее» в г. Якутске (2008, 2009 гг.), — «Концептуальная картина мира эвенков в поэзии Г. С. Курилова» (2009 г.), «Модель мира в биографической прозе Н.С. Курилова», а также докладом «Мифологическая картина мира ' народов Севера с позиции её математического обоснования», представленным на всероссийской конференции «Шаг в будущее» в г. Санкт-Петербурге (2010 г.).

В диссертации рассматриваются способы изображения условного мира и типы условности в современной русской прозе, что соответствует пункту 4 специальности 10.01.01 — русская литература.

Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, введения, заключения и списка литературы, включающего библиографический указатель произведений авторов Ю. Буйды и Т. Толстой. Общий объём диссертации составляет 170 страниц, из них основного текста 150 страниц. Список использованной литературы включает 219 наименований.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Как мы убедились, современная социально-фантастическая проза демонстрирует большой арсенал художественной условности. При обзорном рассмотрении произведений социальной фантастики конца XX в., обнаруживается общая для всех тенденция — изображение современного социума в антиутопическом ракурсе. Причины такого представления определяются политической и духовно-нравственной ситуацией в стране после распада Советского Союза, поэтому основная побудительная цель этой прозы — обнаружение нравственного и социального кризиса в обществе и поиск путей выхода из него.

Художественная условность проявляется на всех уровнях художественной структуры романов Ю. Буйды и Т. Толстой, начиная с особенностей сюжета, композиции, жанровых ориентиров, концепции героя и вплоть до структуры фразы и специфики ритма повествования. Представлена она тремя типами: сказочной, мифологической и философско-сатирической. Каждый из представленных типов играет определённую роль в построении писателями социально-фантастической модели общества.

У Буйды сказочная условность выполняет роль своеобразного кода, позволяющего раскрыть авторский замысел, реализовать принципиально важную для писателя идею целостности, соборности, предполагающую единение людей не только на основе православных религиозных представлений, но и традиционной народной нравственности. В рамках сказочной условности и фольклорно-мифологического ракурса в творчестве Ю. Буйды происходят следующие процессы:

1. Чудесные свойства получают бытовые, социальные, этические мотивировки. Никто не пытается объяснить появление чудесного в реальном мире (сверхъестественные способности людей, мертвецы в реальной жизни, ожившие статуи, говорящий памятник и т. д.).

2. Реализация архетипов представляет собой не что иное, как обнажение в изображаемых ситуациях изначального, «канонического», бытийного смысла, повторяемость «вечных схем» (рождение, обряд посвящения, испытания, житие и т. д.).

3. Наблюдается возможность наглядного художественного воплощения идей и смыслов (корабль как политическая система, часы как пластический образ времени, птица как метафора счастья, богиня правосудия с одной чашей весов как признак несправедливости, футбольный судья как вершитель судеб и т. д.).

4. Наличие сказочной сюжетной и мотивно-образной схемы (мачехабаба Яга, обрезание пальца, дом с разбойниками, противостояние отца и сына, Лилипутия и Великания, петушок золотой гребешок, красавица и чудовище и т. д.) — ведет к гротескному изображению антимира — аналога современности.

Заложенная в произведении идеология связана с судьбами самих героев и формирует пространство «антисказки» в произведении. В итоге сказочная условность у Буйды нацелена на сюжет произведения, определяет выбор того или иного типа героя.

Сказочная условность в романе Т. Толстой «Кысь», напротив, проявляется на уровне героя. Весь сказочный сюжет произведения строится параллельно судьбе героя, зависит от его поступков и нравственного выбора. Герой живёт в сказочном мире, сравнивает себя с персонажами сказки, дублирует путь типичного сказочного героя, однако, вопреки законам сказки, в итоге так и остаётся дурачком. Толстая также реализует антисказочную модель, только у неё несоответствие идеальному миру сказки происходит не по причине сильного «сопротивления среды» (термин Д.С. Лихачёва), как у Буйды, а в силу несостоятельности самого героя, который оказывается очень далёк от идеального героя сказки. Сказочная условность проявляет себя непосредственно в обращении писателей к сюжетам и образам фольклорной сказки, сказочность становится в них одним из способов ценностного освоения мира, моделирования новой художественной реальности. Итак, сказочная условность в исследуемых романах проявляет себя на уровне сюжета и поступков героя.

Мифологическая условность способствует выявлению особо значимых концептов бытия в произведениях и формирует детальную картину существования описываемых топосов, историю их возникновения и гибели. Особо значимым для раскрытия идеи анализируемых произведений становится изображение авторами коллективного мифологического сознания людей, ритуального мироощущения и особенностей восприятия ими окружающего мира. Мифологическая условность позволяет выявить законы функционирования антиутопического пространства и бинарный принцип построения произведений. С помощью мифологической условности создаётся знаковая система авторов посредством различных языковых заострений — гротеска, метафоры, символа и т. д.

Философско-сатирическая условность в произведениях Ю. Буйды имеет место только будучи рассмотренной с позиции её философского содержания, и направлена она не на выявление нравственного уродства персонажей, а на нелепость их существования в рамках существующей социальной и политической системы. Целью философско-сатирической условности становится деформация образов в противовес логике мифа и логике сказки, но реализуется она в органическом синтезе с мифологической и сказочной условностью. Философско-сатирическая условность у Т. Толстой широко использует фантастический гротеск для заострения внимания именно на личностных пороках людей.

Таким образом, эстетико-когнитивные механизмы вторичной условности реализуются в исследуемых романах в следующих аспектах:

1) индивидуально-авторском (иногда автобиографическом), в котором художественное моделирование основано на концептуальной картине мира автора и позиции его героев относительно системы основополагающих концептов бытия. Концептуальные системы писателей сходятся в константах: бессмертие, память, мечта, время, деньги, красота, бог, закон, женщина, семья, искусство, творчество, однако представлены они у Буйды и Толстой по-разному — разными типами условности. Т. Толстая осмысливает эти понятия путём сатирического изображения отношения к ним главного героя — Бенедикта, Ю. Буйда — посредством мифологической и философско-сатирической условности. Оба писателя преследуют одну и ту же идею в создании данной концептуальной системы: правильная нравственная система координат есть залог правильного функционирования общества, человеческого счастья и бессмертия, которые абсолютно невозможны в антиутопическом мире;

2) интертекстуальном, где отмечаются проявления художественной условности, соотнесённые с культурными и литературными комбинациями предшествующих эпох. В романе Т. Толстой интертекстуальность не только является основным конструирующим элементом вторичной условности, но и индикатором ментальных и футуристических особенностей нации, а также средством построения философско-метафорической модели бытия. Речевые высказывания определяют также мотивно-образную парадигму произведений. Язык героев становится основным фундаментом, а метафора и символ — главным средством формирования художественной условности, которая представлена категорией комического и фантастического, а также формирует индивидуальный, виртуальный мир человеческого сознания в произведениях. В романе «Кысь» ментальная и концептуальная схема мировоззрения писательницы раскрывается в рамках языковой картины мира, а обращение к антиутопической разновидности жанра романа мотивировано не целью обрисовать политический строй постсоветской России, а показать социальный и нравственный упадок общества. Интертекстуальность в произведении Ю. Буйды проявляет себя большей степенью в использовании различных жанровых образований древнерусской литературы и библейских мотивов и образов. Обращение Буйды к творчеству Пушкина, Боратынского, Достоевского мотивировано стремлением обозначить основной концепт своей картины мира -«бессмертие». Объединение художественных возможностей различных типов условности создает многоуровневую повествовательную структуру, рождает смысловое многоголосие в произведении.

3) бинарном — герой / общество. Несобственно-прямая речь главного героя в романе «Кысь» и изображение общественных законов глазами героев в романе «Город Палачей» сближают повествователя и героя в произведениях, а противопоставление позиции автора и героя оказывается важной для выявления той или иной условности. То, например, что в детском сознании повествователя воспринималось как миф (т.е. реально существующая вещь), во взрослой, авторской позиции, оказывается сказкой, некой мечтой об идеальном. А несовпадение авторской позиции с позицией повествователя обличает несовершенство общества. Несобственно-прямая речь представляет собой одну из форм проявления художественной условности, поскольку воплощает попытку автора проникнуть во внутренний мир героя, его мысли и представления. Сказочная условность отображает эстетический и нравственный идеал писателя, мифологическая изображает существующую организацию социума, философско-сатирическая условность призвана обличить уже существующий порядок окружающего мира, в котором живут герои.

Из всего сказанного можно придти к выводу о том, что современное российское общество представлено в романах Ю. Буйды и Т. Толстой в виде социально-фантастической модели, основанной на социальном, нравственном и духовном аспектах. Организующим началом социального пространства в этих произведениях является человек, существование которого раскрывается путём наложения мифологических, сказочных и философских представлений писателей. Несовпадение авторской позиции и позиции героя относительно основных констант общественного модуса изображается в романах посредством философско-сатирической условности.