Лексико-семантические особенности древнерусского перевода «Пчелы»

1. История изучения древнерусского перевода «Пчелы».

Для изучения лексики древнерусского литературного языка XIXIV вв. наряду с самобытными русскими произведениями большое значение имеют также памятники переводной письменности. Данные лексики тех произведений, которые несомненно были переведены на Руси, русскими переводчиками и непосредственно на древнерусский язык в XI — XIV вв., представляют собой огромный интерес. Многие из этих текстов — повествовательного характера, и по своему содержанию не относятся к памятникам собственно церковно-богослужебной письменностиони значительно больше по объему, чем оригинальные, и сохранились в многочисленных списках.

Среди памятников древнерусской переводной письменности одно из видных мест принадлежит известному переводу «Пчелы». Этот переводной сборник изречений и кратких исторических анекдотов нравственного и житейского характера пользовался большой популярностью в древнерусской книжности с конца XII вплоть до XVIII века, на что указывает множество списков, в которых он сохранился до наших дней. Но списки древнерусской «Пчелы» известны лишь с конца XIV — начала XV вв. Большое количество списков «Пчелы» демонстрирует тот несомненный интерес, который был проявлен к этому памятнику переводной письменности на протяжении многих столетий.

Пчела", переведенная на Руси (вероятно, в Галицко-Волынской области) не позже 1220-х годов с одной из поздних сокращенных версий греческого сборника «МеАласа», составленного в Византии в XI веке, слагается из двух почти равных по объему частей: в первой собран материал, прямо отвечавший потребностям христианского вероучения — цитаты из Библии, византийских церковных писателей, «речи и мудрости от евангелия и от апостола и от святых муж», расположенные в порядке авторитетности источников (Евангелие, апостольские писания, Ветхий завет и т. д.) — вторая часть состоит из отрывков из разнообразных античных и более поздних греческих языческих поэтов, философов, историков — «разум внешних философ», по определению составителя «Пчелы».

Некоторые изречения из «Пчелы» заучивались наизусть и цитировались в оригинальных произведениях, например, в «Молении» Даниила Заточника многие из них вошли в состав пословиц, и наоборот — пословицы представлены в «Пчеле» 2. В «Мериле праведном» также читается несколько изречений из «Пчелы" — они изданы М. Н. Сперанским в его книге «Переводные сборники изречений в славяно-русской письменности» (М., 1904) .

Ф. И. Буслаев считает сборники, известные под названием «Пчелы», особенно важными «для истории перехода духовной литературы к светской» 4. Он отмечает жанровые и литературные особенности «Пчелы»: «Эти сборники двоякого рода: одни переведены с греческого, из книг, составленных Максимом и Антониемдругие собственно русского состава. Первые в наших рукописях древнее, восходят до XIV векавторые — позднее, и особенно распространены были в XVII веке. В сборниках русских этот литературный элемент заменяется и восполняется народным: пословицами и притчами» 5. Поэтому «Пчела» как памятник, интересный прежде всего в литературном отношении, привлекала.

1 См.: Сухомлинов М. И. Замечания о сборниках, известных под названием «Пчел». —ИпоРЯС, 1853, т. II, с. 222 — 234- Будде Е. О слове Даниила Заточника в его отношении к древнерусской Пчеле // Под знаменем науки. М., 1902, с. 74 — 94.

2 Снегирев И. М. Русские в своих пословицах. Рассуждения и исследования об отечественных пословицах и поговорках, кн. I. М., 1831, с. 70−71.

3 См. приложение к названной книге, с. 48 — 62.

4 Буслаев Ф. И. Исторические очерки русской народной словесности и искусства, т. II. СПб., 1861, с. 91.

5 Там же, с. 91. внимание исследователей в общефилологическом плане.

Изучение древнерусской «Пчелы» с точки зрения ее состава, композиции и особенностей перевода началось с середины прошлого века. И. М. Снегирев первый определил, что «Пчела» была переведена с греческого, и что она имеет связь с пословицами 6. Затем П. А. Бессонов и А. В. Михайлов обнаружили причины распространенности сборников флорилегий типа «Пчелы», говоря о возникновении таких сборников изречений под названием «МгХдхгоа» в Греп ции. А. В. Михайлов установил, что главная причина распространения сборников изречений состоит в их полезности. По его же мнению, «наиболее древний список греческой „Пчелы“ относится к X столетию, позднейший к XVIрусские же списки идут, начиная с XIV и по XVIII век» 8.

Опираясь на изучение греческих разновидностей Флорилегиев (на работы Р. Дресслера, К. Ваксмута, X. Шенкля и других ученых) и собственные разыскания, M. Н. Сперанский установил, что древнерусская «Пчела» восходит к поздней и сокращенной версии флори-легия Максима Исповедника, отразившейся, в частности, в списках Парижской национальной библиотеки № 1169 (XIV в.), и библиотеки Лаврентия (Лоренцо Медичи) во Флоренции (Laurentianus, plut LIX, cod. 20, XV в.). Однако список-оригинал перевода был старше и исправнее известных M. Н. Сперанскому списков. Восходящая к этому источнику древнерусская «Пчела» насчитывает 71 главу. Известно более двух десятков списков этой версии (так называемой первой редакции) древнерусской «Пчелы». Эта редакция, как убедительно доказал M. Н. Сперанский, переведена на Руси не позднее XII — XIII вв. Кроме того, известны еще несколько разновидностей.

6 Снегирев И. М. Указ. соч., с. 70 — 71.

7 Бессонов П. А. Книга Пчела: Памятник древней русской словесности, переведенный с греческого. — ВОИДР, кн. 25. М., 1857, с. I — IIIМихайлов А. В. По вопросу о греко-византийских и славянских сборниках изречений. — ЖМНП, 1893, январь, с. 15 — 59.

8 Михайлов А. В. Указ. соч., с. 23, 41 — 42.

Пчелы": вторую разновидность «Пчелы» представляет редакция, состоящая из 68 главтретья разновидность «Пчелы» содержит 44 главы и была исследована, описана и издана В. А. Семеновым в 1895 г.- особой разновидностью «Пчелы» является редакция, переведенная в 1599 г. с издания 1546 г., осуществленного К. Геснеромизвестны также южнославянские списки «Пчелы». При этом сербские списки восходят к русскому переводу. Единственный известный пока болгарский список XV в. содержит текст особого перевода, сделанного в XIV в. Фрагменты сербской и болгарской «Пчелы» изданы М. Н. Сперанским9.

По поводу времени перевода «Пчелы» существуют разные мнения исследователей: некоторые относят его к XI в. (С. П. Шевырев), другие к XII в. (И. И. Срезневский, П. В. Владимиров), третьи к XIIXIII в. (А. И. Соболевский, М. Н. Сперанский, В. П. Адрианова-Перетц), четвертые к XIII — XIV в. (А. В. Михайлов) 10. О времени перевода «Пчелы» может свидетельствовать интересное место в Летописце Переяславля Суздальского под 1186 г.: «Всеволодъ же въсхоте мира ихъ, якоже въ Бчеле глаголешь: брань славна луче мира скуднасъ лживымъ же миромъ живуще велию пакость землямь творятъ» п. В Лаврентьевской Летописи под тем же годом читаются те же цитаты. Однако источником их названа не «Пчела», а некий.

10 пророк". В «Пчеле» эти цитаты читаются в составе главы 66 о мире и о рати 13.

9 Сперанский М. Н. Переводные сборники изречений в славяно-русской письменности. Исследование и тексты. М., 1904. Приложения, с. 63 — 154.

10 См.: Срезневский И. И. Известия Академии Наук, X, II, с. 608- Владимиров П. В. Древняя русская литература киевского периода XI — ХШ вв. Киев., 1900. с. 50- Соболевский А. И. История русского литературного языка. Л., 1980, с. 134 — 147- Сперанский М. Н. Переводные сборники изречений в славяно-русской письменности, с. 567 — 568- Адрианова-Перетц В. П. История русской литературы. т. I. М. — Л., 1941, с. 173- Михайлов А. В. Указ. соч., с. 47−48.

11 Оболенский М. Летописец Переяславля Суздальского. М., 1851, с. 99. Здесь и дальше все древнерусские буквы передаются в современной графике (при сохранении ъ и ь) по техническим причинам.

12 См.: Словарь книжников и книжности Древней Руси. Вып. I (XI — первая половина XIV в.) / Отв. ред. Д. С. Лихачев. Л., 1987, с. 384.

13 Семенов В. А. Древняя русская Пчела по пергаменному списку. — СОРЯС, т. 54, № 4. СПб., 1893, с. 412−413.

Относительно места перевода «Пчелы» существуют столь же различные мнения. П. А. Бессонов считал, что перевод «Пчелы» был сделан «в Греции, на Афоне или в Царьграде, и притом не южным славянином, а русским» 14. А. И. Соболевский же полагал, что перевод сделан на славянском юге, так как он имеет сходство с другими южными переводами 15. Однако он впоследствии согласился с мнением М. Н. Сперанского о том, что «перевод „Пчелы“ был сделан прямо на русский язык на юге Руси» 16. Наконец, А. В. Михайлов считал, что перевод сделан, вероятно, в России, так как южнославянских переводов «Пчелы» не найдено, кроме болгарского XIVXV вв., и все списки «Пчелы» принадлежат к русской редакции. В пользу южнорусского происхождения перевода говорят, по его мнению, и признаки южнорусского наречия, встречающиеся в.

Пчеле". Однако прямо противоположное А. В. Михайлову мнение мы встречаем у С. П. Розанова, который, придавая особое значение сравнительному изучению текстов древнерусского и сербского переводов «Пчелы», пишет: «Древнерусская „Пчела“ должна быть разложена, по крайней мере, на два источника, восходящие к двум самостоятельным переводам, причем один из этих переводов, поо 18 видимому, прошел через южнославянскии край».

Итак, значительное количество работ посвящено установлению греческого текста, с которого переведена русская «Пчела», установлению изводов «Пчелы», времени и места ее перевода. Но ни одна из упомянутых работ не рассматривает подробно языка этого памятника. Исследователи лишь попутно и бегло высказывают свои замечания о языке сборника, не развивая их и не подкрепляя.

14 Бессонов П. А. Указ. соч., с. V.

15 Соболевский А. И. Особенности русских переводов домонгольского периода // Труды IX археологического съезда в Вильне 1893 г. т. П. М., 1897, с. 59−60.

16 Соболевский А. И. Материалы и исследования в области славянской филологии и археологии. СОРЯС, т. 88, № 3. СПб., 1910, с. 170- Сперанский М. Н. Указ. соч., с. 329.

17 Михайлов А. В. Указ. соч., с. 47 — 48.

18 Розанов С. П. Материалы по истории русских Пчел. —ПДПИ, № 154. СПб., 1904, с. 12. примерами.

Подробнее всего о языке «Пчелы» говорит М. Н. Сперанский в своей работе «Переводные сборники изречений в славяно-русской письменности» (М., 1904). Замечания М. Н. Сперанского о языке «Пчелы» вызваны, главным образом, его полемикой с А. И. Соболевским по поводу решения вопроса о месте перевода памятника. А. И. Соболевский сначала отнес «Пчелу» к одному из южнославянских переводов и считал, что «Пчела», уже переведенная у южных славян, была только исправлена на Руси по греческому подлиннику. Этим А. И. Соболевский объяснил характерные для «Пчелы» двойные переводы (например, рабомъ и слугамъ = огкетад). Русскую культурную струю в лексике он объяснил также правкой южнославянского перевода на Руси 19. Все это встретило справедливое возражение М. Н. Сперанского, который на основании тех же слов, приведенных А. И. Соболевским {ларь, клюкати, дума, лаяти, разноличный и др.), приходит к выводу, что именно переводчик внес в большем количестве русскую лексику в этот памятник, а не правщик ранее переведенного текста. Переводчик был «человек довольно удовлетворительно и свободно относившийся к греческому текстунад ним не особенно сильно тяготела традиция славянских переводов, обычная на юге славянства» 20. Поэтому перевод «Пчелы» столь насыщен русизмами.

Для доказательства своих положений М. Н. Сперанский обращается к языку «Пчелы» и прежде всего к лексике. Он приводит длинный список слов, которые встречаются исключительно в русских по происхождению памятниках или в русских переводах, и это является для М. Н. Сперанского неопровержимым доказательством того, что «Пчела» была переведена на Руси русским переводчиком. Такие слова, как тиунъ, капъ, лименъ, ларь, немецъ, гудьцъ, думати и.

19 Соболевский А. И. Указ. соч., М., 1897, с. 59 — 60. многие другие отмечены и в «Материалах для словаря древнерусского языка» И. И. Срезневского, как характерные только для русских памятников.

М. Н. Сперанский также останавливается на фонетических и морфологических особенностях языка памятника и находит в них сильное влияние «живой русской струи». Все это приводит его к убеждению, что «Пчела» — памятник, переведенный на Руси в конце XII или в самом начале XIII века, а не исправленный по готовому переводу, сделанному южными славянами.

После работы М. Н. Сперанского стало совершенно очевидным, что «Пчела» написана в основном книжным языком не только с «господством великорусского», которого не хотел признавать в «Пчеле» П. А. Бессонов 21, но и как раз этим самым «великорусским» (т. е. русским в отличие от церковнославянского) языком.

До 1892 года в России не было издания полного списка «Пчелы», кроме отдельных глав, напечатанных П. А. Бессоновым 22, и отрывков, находящихся в «Хрестоматии» Ф. И. Буслаева (по рукописи Синол •э дальной Библиотеки XIV в., № 579) и других исследователей «Пчелы». В этом году В. А. Семенов напечатал текст древней русской «Пчелы» по пергаменному списку XIV — XV в., который до сих пор хранится в РНБ 24. Издание В. А. Семенова 23 характерно тем, что параллельно с русским текстом он печатает и греческий, который, однако, носит контаминированный характер, за что его критиковал М. л ¿-г.

Н. Сперанский. Но, как объясняет сам В. А. Семенов во Введении своего издания, обстоятельства не позволили ему воспользоваться для.

20 Сперанский М. Н. Указ. соч., с. 299.

21 Бессонов П. А. Указ. соч., с. V.

22 Там же, с. 1 — 64.

23 Буслаев Ф. И. Историческая христоматия церковнославянского и древнерусского языков. М., 1861, с. 545−558.

24 Б. п. I, № 44.

25 Семенов В. А. Древняя русская Пчела по пергаменному списку XIV — XV в. — СОРЯС, т. 54, № 4. СПб., 1893, с. 1−444.

26 Сперанский М. Н. Указ. соч., с. 167 — 169. греческого текста какою-нибудь одною рукописью или каким-нибудь.

27 одним печатным изданием. Для него была важнее «установка.

28 первоначального текста перевода древней Пчелы", чем установка точно соответствующего пергаменному списку греческого подлинника. В связи с греческим текстом он пишет: «Греческий текст, печатаемый рядом со славянским, имеет характер сводный. В основу положен список греческой Пчелы, находящийся в одном из Погодинских сборников Императорской Публичной библиотеки (гр. № СVIII): список этот, по своей древности и исправности, казалось нам, достоин издания. Рукопись относится к XII или XIII столетию. Для необходимых дополнений, а также для восстановления недостающих, вследствие утраты листов, глав мы обращаемся прежде.

29 всего к печатному изданию сборника Максима Исповедника".

После опубликования труда В. А. Семенова были отмечены недостатки этого издания М. Н. Сперанским, и С. А. Щеглова впоследствии сделала хороший обзор вопроса по истории изучения.

Пчелы" в исследованиях предыдущих русских ученых. М. Н. Сперанский особо отмечает: «В результате, по изданию В. Семенова мы не составим себе понятия об отношении русской «Пчелы» к ее греческому оригиналу и к разнообразным греческим «Пчелам» вообще. Ввиду этого для исследователя «Пчелы» издание Семенова не может иметь важного значения, давая материал лишь для второстепенных вопросов в области изучения «Пчелы» (языка, лексики, напр.), и то после тщательной проверки научно-обследованным материалом"31.

Однако изданию В. А. Семенова следует отдать должное в том смысле, что: во-первых, оно полностью издано впервые в России по.

27 Семенов В. А. Указ. соч., с. XXI.

28 Там же, с. XXXI.

29 Там же, с. XXI-XXII.

30 Щеглова С. А. «Пчела» по рукописям Киевских библиотек: Опыт изучения и тексты. СПб., 1910, с. 1−28. самой ранней рукописи XIV — XV в. (Б. п. I. № 44 в РНБ), которая восходит к поздней и сокращенной версии флорилегия Максима Исповедникаво-вторых, оно издано параллельно с греческим оригиналом, что все-таки дает возможность для разностороннего сравнения языка (особенно лексики) греческого текста с русским и упрощает поиск греческих параллелейв-третьих, это очень большой текст (в издании В. А. Семенова он занимает 444 страницы), что необходимо и достаточно для целей нашего исследования. Как отметил Н. А. Мещерский, «небольшие по объему переводы очень трудно приписать какой-то определенной древнеславянской территории, потому что очень многие слова были общими и для восточных, и для южных, и для западных славян» 32- наконец, это очень интересный текст в стилистическом плане (обилие разностильных лексических элементов), оказавший большое влияние на развитие русской литературы и литературного языка, а характер текста дает возможность употребить бытовые слова, ближе всего стоящие к народно-разговорной речи.

Все эти особенности текста «Пчелы» обосновывают выбор источника для исследования. При этом предметом изучения является текст «Пчелы» как данность, а объектом исследования — семантика слова как заданностъ, в своем развитии определяемая функцией текста как целого. Таким образом, будет исследован не текст самого перевода «Пчелы» вообще, а один наиболее древний список «Пчелы» в сопоставлении с изданием данной рукописи.

Впоследствии исследованием языка «Пчелы» специально занимались и лингвисты. В. П. Фелицыну интересовали элементы народно-разговорного языка в произведениях древнерусской книжности, особенно в ранних записях пословиц. Поэтому языковые.

31 Сперанский М. Н. Указ. соч., с. 168 — 169.

32 Мещерский Н. А. Проблемы изучения славяно-русской переводной литературы XI — XV вв. // ТОДРЛ, т. 20. М. — Л., 1964, с. 189. особенности древнерусского перевода «Пчелы» В. П. Фелицына рассматривает только с одной стороны: как в этом переводе отразилась древнерусская речь. Она считает, что содержание сборника и его популярность вызвали необходимость приблизить язык перевода к общему языку широкого круга читателей. Этим обусловлено проникновение в «Пчелу» разговорной струи языка. Она приводит такие слова, как лучше, пуще, тужить, оженитися, страда, конюх, починок (в значении 'начало', перевод греч. архпХ кривда, болесть, кровопивца, колъзкий, похорониться (в знач. 'спрятаться') и др., которые, несомненно, являются элементами разговорного языка на фоне книжно-письменного языка сборника изречений. Опрощение языка в сборнике морализирующих изречений, наблюдаемое в известной мере в XIV — XV веке, и вызванное, вероятно, позднее другими интересами читателей, постоянно подготавливало появление сборников фольклорного содержания (пословиц), которые к концу XVII века заменили «Пчелу» и подобные ей книжные антологии 33.

Н. Г. Михайловская специально занималась лексическими вариантами в языке «Пчелы». Она рассматривает лексические варианты по трем грамматическим классам (имя существительное, глагол, имя прилагательное) и приходит к выводу, что наличие заменяемости определенных слов в разных списках одного и того же памятника служит признаком синонимичности данных слов. В «Пчеле», в частности, наибольшее количество примеров синонимической замены приходится на глаголы: глагольные варианты чаще, чем другие варианты, употребляются в переносном значении, и варианты-глаголы в ряде случаев различаются морфологическими элементами (видети — зьрети — узьрети), тогда как варианты-существительные представляют собой разные лексемы, объединенные.

33 Фелицына В. П. Лексика русских пословиц XVII века. АКД. Л., 1952, с. 5 — 7. семантически (богатъство-¦ имение — сътяжание) 34.

Вопросу о греческих параллелях и словообразовательной структуре сложных слов в древнерусском языке XI — XIV вв. посвящены две.

35 статьи Л. В. Вялкиной, в которых привлечены многие примеры из «Пчелы». На основании многочисленных материалов не только из «Пчелы», но и из ряда других письменных памятников XI — XIV вв., таких, как «Хроника Георгия Амартола», «Ефремовская кормчая», «XIII слов Григория Богослова», автор приходит к выводу о присутцести древнерусскому книжно-литературному языку ряда моделей сложных слов.

В современной литературе имеются три издания «Пчелы» с текстом перевода на современный русский язык 36, хотя в популярных изданиях текст является не полным. Это доказывает, что «Пчела» сохраняет свое значение в истории русской литературы и даже в наши дни читается. В. В. Колесов и другие исследователи истории русского языка активно привлекают языковые материалы из «Пчелы», что хорошо отражено в ряде исследований авторов и в новейших выпусках исторических словарей русского языка 37. При всем том до.

•зо сих пор (после труда М. Н. Сперанского) не существует ни одной диссертации или монографии, полностью посвященной изучению языка этого важного памятника древнерусской письменности. Последнее и определило актуальность настоящего исследования,.

34 Михайловская Н. Г. Синонимическая заменяемость слов в списках древнерусской «Пчелы» // Исследования по словообразованию и лексикологии древнерусского языка. М., 1978, с. 139 — 172.

35 Вялкина Л. В. Греческие параллели сложных слов в древнерусском языке XI — XIV вв. // Лексикология и словообразование древнерусского языка. М., 1966, с. 154 — 188- Она же. Словообразовательная структура сложных слов в древнерусском языке XI — XIV вв. // Вопросы словообразования и лексикологии древнерусского языка. М., 1974, с. 156 — 195.

36 «Пчела» /Подг. текста, пер. и ком. В. В. Колесова. -ПЛДР. XIII век. 1981, с. 486 — 519, 614 -616- «Пчела» / Подг. текста, пер. и ком. В. В. Колесова. — Мудрое слово Древней Руси (XI — XVII вв.). М., 1989, с. 205 — 337, 450 — 452- «Пчела» / Подг. текста, пер. и ком. В. В. Колесова. — Библиотека литературы Древней Руси. Х1П век, т. 5. СПб., 1997, с. 414 — 447, 524 — 525. В последнее время готовится к печати «Электронное издание древнерусской Пчелы» А. А Пичхадзе.

31 См.: Колесов В. В. Мир человека в слове Древней Руси. Л., 1986; Он же. Древнерусский литературный язык. Л., 1989; Михайловская Н. Г. Системные связи в лексике древнерусского книжно-письменного языка XI — XIV вв. М., 1980; Словарь древнерусского языка (XI — XIV вв.) в десяти томах, тг. I — IV. М., 1988 — 1991.

38 Сперанский М. Н. Указ. соч., с. 1 — 572. которое поможет выявить лексические, семантические и стилистические особенности древнерусского перевода «Пчелы» в сопоставительном плане с греческим оригиналом.

Необходимы специальные и широкие исследования в области этимологии, истории путей и причин проникновения слова в литературные языки южных, западных и восточных славян. Поэтому результаты и выводы в нашем исследовании носят в какой-то мере предварительный характер. Недостаточное количество сведений по истории и развитию древнерусского слова не позволяет установить точное и окончательное заключение о принадлежности того или иного слова к русизмам. Неясные и спорные случаи также нередкиони, однако, указывают как раз на особую близость древнерусского литературного языка к общеславянскому, потому что литературный язык на Руси в домонгольский период был принципиально общим и единым письменным языком для всех ветвей тогдашнего славянского мира — так называемым «древнеславянским литературно-письменным 1 языком». Это привело к тому, что была одна открытая, развивающаяся система языка (так называемый «древнеславянский литера1 турный язык»), и отсюда развивались различные локальные типы или редакции (изводы) древнеславянского литературного языка (например, древнерусский, древнеболгарский и древнесербский литературные языки).

При этом русизмы рассматриваются как маркированные элементы на фоне общего древнеславянского литературного языка. Результаты нашего исследования показывают скорее древнерусский вклад в общеславянский литературный язык и дальнейшее развитие русского литературного языка на общеславянской основе, а не случайные бессистемные русские «регионализмы» 154, разрушающие некую норму. Следует не забывать роль русизмов как строевых созидательных элементов русского литературного языка.

Семантика ключевого слова, в свою очередь, определяла единство формул-синтагм в древнерусских текстах, поэтому познание осуществлялось в ходе накопления ключевых слов, включенных в самые разные контекстыв них эти ключевые слова преобразовывались семантически, создавая некую системность в лексике и тексте — т. е. норму в виде образцовых текстов.

152 Термин Н. А. Мещерского иногда называется и «древнеславянским письменно-литературным языком». См.: Мещерский Н. А. Древнеславянский — общий литературно-письменный язык на раннем этапе культурно-исторического развития всех славянских народов. — В кн.: Н. А. Мещерский. Избранные статьи. СПб., 1995, с. 21 — 32- Он же. О лингвистическом разграничении памятников древнеславянского языка русского извода и древнерусского литературного языка XI — XIV вв. // Там же, с. 33 — 39.

153 Данный термин впервые был применен Н. И. Толстым, и М. М. Копыленко также предложил пользоваться этим термином. См.: Толстой Н. И. Избранные труды, т. II. Славянская литературно-языковая ситуация. М., 1998, с. 65 — 101- Копыленко М. М. Как следует называть язык древнейших памятников славянской письменности? // Советское славяноведение. 1966. № 1, с. 36 — 41.

154 Об этом термине см.: Молдован А. М. «Житие Андрея Юродивого» в славянской письменности. АДД. М., 1994, с. 37 — 38. Автор рассматривает некоторые древнерусские слова (керста, гричь, трьпястокь, регь, горшькъ и др.) как восточнославянские регионализмы.