Речевой акт и его репрезентация в драматургическом тексте: На материале пьесы М. А. Булгакова «Дни Турбиных»

В общих чертах теория речевых актов может быть охарактеризована как попытка взглянуть на речь с точки зрения порождающего ее субъекта. Классическая теория речевых актов (далее — ТРА) изначально занималась анализом, классификацией и изучением отношений между речевыми актами (РА), не устанавливая соответствие между РА и используемыми речевыми средствами. Такой «теоретический» подход к изучению РА с точки зрения целей и намерений говорящего не позволил увидеть главного: насколько эти цели и намерения реализуемы в конкретном общении. Только совмещение, синтез прагматического и грамматического подходов к изучению РА может дать наиболее полное представление о речевой деятельности (в том числе и интерпретационной) говорящего и слушающего, позволит увидеть особенности речевого взаимодействия коммуникантов. В основе нашего диссертационного исследования лежит именно такой прагма-грамматический подход в описании РА.

Следует отметить, что и сам термин прагматика толкуется неоднозначно: от исследования РА и обстоятельств их протекания до установления правил (стратегий) интерпретации РА в процессе речевого взаимодействия. Помимо этого, к прагматике часто относят не только знание определенных правил ведения разговора, ситуационное знание и т. п., но и знание закономерностей внешнего мира вообще, объясняющее в определенных случаях, к примеру, успешность / неуспешность коммуникации. Однако полагаем, что подобная трактовка прагматики уведет исследование за пределы языкового описания коммуникативного взаимодействия, а потому ограничимся изучением прагматических установок говорящего (и их интерпретаций слушающим), а также, частично, психологических и поведенческих реакций коммуникантов. Налагая подобное ограничение, тем не менее не считаем возможным изучать РА вне его отнесенности к коммуникативной ситуации. Это обусловлено прежде всего тем, что современная прагматика занимается уже не просто описанием отношения знаков к пользователю языком, а изучением такого сложного явления первичной коммуникации, как дискурс.

Если еще в 60−70 годы дискурс понимался как связная последовательность предложений или РА, то с позиций современных подходов дискурс — это сложное коммуникативное явление, включающее, кроме собственно речевых действий, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания РА [Дейк, 1989, 8]. Это позволяет говорить о том, что именно с прагма-грамматическим подходом в изучении речевого взаимодействия связан поиск соответствия между РА универсального характера и репрезентацией конкретных РА в дискурсе.

Для нашего исследования, таким образом, принципиальным оказывается разграничение понятий текст и дискурс: текст — это текст художественного произведения, пьесы М. А. Булгакова «Дни Турбиных» (вторичной формы коммуникации), послуживший материалом исследования, а дискурс связан с первичной формой коммуникации — взаимодействием (в первую очередь, речевым) персонажей. Коммуникативная природа таких различных видов речевой деятельности, как естественная и художественная коммуникация, еще не получила должного описания и изучения. В художественном тексте оказывается сымитирована первичная коммуникация (непосредственное общение персонажей). В художественном тексте автор воспроизводит реальную действительность, «Д. Серль противопоставляет „буквальное“ и „серьезное“ сообщение сообщению „вторичному“ или „вымышленному“ и утверждает, что подтекстовая информация и косвенная информация базируется на первичной и даже ее предречевых корнях. Перед писателем стоит задача сохранить или передать определенную иллокутивную позицию, симулировать иллокутивный акт, который он реально не совершал» [Сапожнико-ва, 1998, 85]. Речь идет здесь о том, что Серль называл «псевдоречевыми актами» или «вымышленными» иллокуциями. Такие «псевдоречевые» акты (РА, репрезентированные в художественном тексте) в дальнейшем мы будем называть просто.

РА, отметив, что объектом нашего исследования станет не РА сам по себе (модель РА), а РА как компонент дискурса, так как в сложнейшую систему коммуникативных отношений художественного текста попадают именно явления дискурсивного порядка. В указанной работе отмечаются терминологические расхождения в оценке связей между собственно РА и его текстовой репрезентацией: «художественный диалог — „имитация“ разговорной речи (Г.О. Винокур, М.Д. Город-никова), авторская речь, созданная по образцу естественных диалогов (Г.Г. По-лищук), „симуляция“ естественного коммуникативного акта (Д. Серль), стилизация посредством „сигналов“ разговорности или ее моделирование» [Сапож-никова, 1998, 86].

С различением первичной и вторичной форм коммуникации связана и проблема жанровой дифференциации: еще М. Бахтиным были разграничены первичные (простые) и вторичные (сложные) жанры. Сделав объектом исследования РА, мы будем говорить именно о первичной форме коммуникациио первичных жанрах пойдет речь и при сопоставлении понятий РА и речевого жанра (РЖ): они будут представлены как фатические и информативные РЖ. Проблема РЖ, как и проблема РА, связана с общими проблемами «вариативности речи и детерминации речевого поведения» [Долинин, 1998, 35]. Выдвигая гипотезу о глобальности феномена жанровой организации речи и не создавая собственно типологии РЖ, Бахтин, очевидно, сам чувствовал уязвимость выделенных им жанров: с одной стороны, это «жанры застольных бесед», с другой — «стандартные типы оценочных высказываний» [Бахтин, 1986, 429−438]. Подобная разнородность и разновели-кость выделенных жанров ставит вопрос о выявлении соотношения и возможности разграничения РА и РЖ. Изучая соотношение РА и РЖ, будем опираться на идею К. А. Долинина о неправомерности отождествления РА и РЖ и приписывания статуса РЖ некоторым РА [Долинин, 1998, 42]. Представляется, что выбор определенного типа РА, в первую очередь, зависит от прагматической установки коммуниканта и, опосредованно, через ситуацию прагматическую, от коммуникативной ситуации. Тогда как выбор того или иного РЖ напрямую зависит от идентификации коммуникативной ситуации: адекватная интерпретация (оценка) коммуникативной ситуации ведет к выбору нужного жанра и позволяет строить речевое взаимодействие в соответствии с основными канонами этого жанра, учитывая стандартизованность или облигаторность его построения.

Отечественная лингвистика, вслед за М. Бахтиным, традиционно занималась изучением РЖ. В последнее десятилетие наметились определенные сдвиги в сторону сближения двух теорий — ТРА и ТРЖ: появились работы, посвященные общим вопросам ТРЖ в соотношении с ТРА [Долинин, 1998, Федосюк, 1997, Шмелева, 1992] и работы по изучению конкретных РЖ [Дементьев, 1998, Седов, 1998, Рытникова, 1997]. Собственно ТРА также вошла в круг актуальных проблем современной теории коммуникации. Помимо работ, продолжающих разрабатывать, интерпретировать и совершенствовать классическую ТРА (Серля, Остина, Венд-лера, Фрейзера) [Гак, 1998, Вежбицка, 1985, Безменова, Герасимов, 1984, Богданов, 1989 и др.], появились работы, посвященные изучению определенных типов РА: оценочных [Анипкина, 2000, Булыгина, Шмелев, 1994, Гуляр, 1989], вопросительных [Андреева, 1989, Конрад, 1985], сложных [Карабан, 1989], диспозицион-ных [Щуголь, 1990], а также взаимодействию участников в РА [Кронгауз, 1994, Арутюнова, 1992], лексической презентации РА [Давыдова, 1991] и др.

Говоря о непосредственном речевом взаимодействии, о первичной коммуникации, мы обращаемся к диалогической форме общения. Это позволяет увидеть не только процесс продуцирования речи, но и процесс ее восприятия: РА существует в определенных коммуникативной ситуации и РЖ, а кроме того, оказывается включенным в структуру диалога, что дает возможность установить соотношение между РА и основной единицей диалога (репликой).

ТРА довольно часто упрекают в ее неприменимости при анализе конкретного речевого общения, что обусловлено, в первую очередь, сконцентрированностью теории на интенциональных характеристиках речевого действия и «игнорированием» процесса взаимодействия. В связи с этим перспективы ТРА видятся в следующем: в выходе за пределы изучения отдельно взятого РАв попытке синтеза грамматического и прагматического подходов, что позволило бы увидеть воплощение намерения с помощью определенных речевых средствв обращении не только к отдельному действию (РА), но и к взаимодействию участников коммуникации (к прагматической установке слушающего и к интерпретации слушающим прагматической установки говорящего).1.

Актуальность настоящего диссертационного исследования определяется тем, что оно связано с перспективными направлениями развития ТРА. С одной стороны, исследование обращено к изучению конкретных типов речевых актов, репрезентируемых в художественном тексте, а с другой — осуществляет многоаспектный подход к анализу речевой деятельности в русле антропоцентрической грамматики, что позволило осмыслить (и применить) теорию речевых актов в соотношении со смежными теориями — теорией речевых жанров, теорией диалога и функциональными вариантами речевого поведения, информативного и фатиче-ского. Актуальной представляется и попытка проанализировать речевое действие не отдельного говорящего, но речевое взаимодействие коммуникантов.

Научная новизна и значимость состоит, прежде всего, в том, что впервые проводится комплексный анализ речевого взаимодействия говорящего / слушающего в рамках коммуникативной ситуации с учетом избранного коммуникантами речевого жанра и функционального типа общения. В исследовании осуществлен интегрирующий подход к описанию речевых действий (речевых актов) и речевых взаимодействий (интеракций и блоков интеракций). Это позволило не только продемонстрировать «синтез» прагматического, коммуникативного, грамматического и деятельностного подходов в изучении речи, но и выработать методику изучения речевого взаимодействия в условиях непосредственной коммуникации, позволяющую смоделировать путь от порождения, восприятия через.

1 Основные направления развития (и усовершенствования) ТРА изложены в [Демьянков, 1986, 230−232]. интерпретацию к «ответному» речевому действию, представляющему собой новое порождение, и составить Карту речевого общения.

Цель исследования — выявить специфику корреляции между моделью речевого акта и его конкретной реализацией в дискурсе и рассмотреть пути, способы и средства репрезентации речевых актов в диалогическом текстовом фрагменте, представляющем собой определенную коммуникативную ситуацию. В соответствии с целью определяются следующие задачи:

1) определить границы термина речевой акт и предложить типологию речевых актов в соответствии с доминирующей интенцией говорящего, применимую для анализа речевых актов в драматургическом тексте;

2) установить соотношение речевого акта и речевого жанра, речевого акта и реплики диалога, интеракции и диалогического единства;

3) построить модель межсубъектного взаимодействия коммуникантов (в процессе порождения / восприятия речи);

4) рассмотреть особенности репрезентации речевого акта с точки зрения информативности для коммуникантов в разных функциональных типах общения и в разных речевых жанрах;

5) выявить причины и условия успешности / неуспешности коммуникации;

6) выявить механизмы экспликации слушающим имплицитных намерений говорящего.

Положения, выносимые на защиту:

1. РА и РЖ — разноуровневые единицы: РЖ (речь идет о первичных жанрах речевого общения) состоит из отдельных взаимодействующих РА, а совпадение РА и реплики диалога является факультативным. Такое понимание РА (в соотношении с репликой диалога) разрушает формальные границы выделения РА, определяемые сменой говорящего: в основе выделения РА лежит интенция говорящего, тогда как реплика диалога может быть многоинтенциональна, а следовательно, содержать в себе два и более РА.

2. Определение интенции как основной характеристики РА дает возможность выделить макроречевые акты, горизонтальные (развертывающиеся в пределах одной реплики) и вертикальные (объединяющие две и более реплики говорящего) — более крупные коммуникативные единицы, объединенные общей доминирующей интенцией говорящего.

3. В информативных речевых жанрах существует особое объединение интеракций, блоки интеракций, — монотематические единства двух и более интеракций, объединенные некоторой общей прагматической установкой коммуникантов (индивидуальной для каждого участника коммуникации) и обладающие разной степенью связности.

4. Разные функциональные типы общения в различных речевых жанрах обусловливают наличие трех типов общения по степени информативности для коммуникантов: информативное, информативно-фатическое (квазиинформативное и информативная фатика) и собетвенно-фатическое.

Теоретическая значимость. Диссертационное исследование представляет собой дальнейшую разработку методики прагма-грамматического изучения речевых актов, выявляет соотношение разноуровневых структур (речевого акта и речевого жанра, речевого акта и реплики диалога, интеракции и диалогического единства), а также содержит вариант классификации речевых актов по группам в соответствии с доминирующей интенцией говорящего.

Практическая значимость работы связана с возможностями использования ее методик и результатов в курсах «Лингвистический анализ текста», «Культура речи», «Риторика», «Теория коммуникации», в разработке спецкурсов и спецсеминаров по коммуникативной грамматике. Предложенная методика может послужить основой для составления методического пособия по овладению навыками диалогического общения в различных коммуникативных ситуациях (в частности, при обучении русскому языку как иностранному), а кроме того, может быть использована в практике перевода и при изучении драматургического текста в рамках школьной программы.

Апробация работы. Основные положения диссертации излагались автором на конференции молодых ученых ЧТУ (Череповец, 1998, 1999 гг.), на аспирантских семинарах и отражены в 5 публикациях. Диссертация обсуждена на заседании кафедры русского языка и общего языкознания Череповецкого государственного университета.

Объектом исследования является репрезентируемый в драматургическом тексте речевой акт, существующий в рамках определенной коммуникативной ситуации и реализующийся в том или ином функциональном типе общения и жанре речи.

Материалом для исследования послужили текстовые фрагменты пьесы М. А. Булгакова «Дни Турбиных» 1, представляющие собой репрезентацию той или иной коммуникативной ситуации, организованной определенным событием (свершившимся, планируемым, ожидаемым или анализируемым) и выбором жанра речевого общения.

Методы исследования: описательный с элементами моделирования, интерпретационный. Моделирование связано с выявлением (воссозданием) стратегий речевого поведения и речевого взаимодействия коммуникантов (персонажей).

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка и трех приложений (1 представляет собой иллюстративный текстовый материал по вертикальным макроречевым актам, 2 — Карту речевого общения, 3 — алгоритм речевого взаимодействия коммуникантов в рамках информативного общения).

Выводы ко Второй главе.

1. По степени информативности для коммуникантов выделены три типа общения: информативное, информативно-фатическое и собственно-фатическое. Информативно-фатическое общение понимается нами как особая область коммуникативного взаимодействия (контаминация фатики и информатики). В зависимости от степени важности, значимости передаваемой / получаемой информации для коммуникантов выделяем общение квазиинформативное и информативную фатику (с интеллектуальным, эстетическим и событийным ее типами). Информативная фатика становится одним из самых распространенных типов общения в пьесе. Речь идет прежде всего о синкретизме фатического и информационного типов общения в повседневной жизни, а кроме того, такой способ подачи информации наиболее адекватен жанровой специфике социально-психологической драмы.

2. Информативная фатика и квазиинформативное общение существуют, как правило, в фатических речевых жанрах, но отличаются от общения собст-венно-фатического степенью информативности и тематической релевантностью для коммуникантов.

3. С информативными жанрами связано понятие псевдоинформативности, расширяющее понятие коммуникативной неудачи: от полного или частичного непонимания коммуникативного намерения говорящего до несоответствия результатов общения в целом коммуникативной установке адресата или адресанта (или того и другого). Одной из причин псевдоинформативности общения становится выбор говорящим неверной тактики речевого поведения (к примеру, запрос информации может быть подменен выражением эмоционального состояния, догадкой, возмущением и т. п.).

4. Изучение РА в структуре диалога позволило выделить более крупные образования — интеракции (факультативно совпадающие с диалогическим единством) и блоки интеракций — монотематические единства двух и более интеракций, объединенных некоторой общей прагматической установкой коммуникантов (индивидуальной для каждого участника коммуникации) и обладающих разной степенью связности, запрограммированной или факультативной. Наличие обязательного второго компонента интеракции (запрограммированного) характерно для информативного общения.

5. В информативно-фатическом общении достаточно распространенной становится смысловая связность между репликами одного коммуниканта (коммуникативного лидера), позволяющая выделять особые структуры — вертикальные макроречевые акты. Вертикальный макроречевой акт — речевое действие коммуниканта, состоящее из нескольких реплик (с частными РА) и объединенное наличием единой доминирующей интенции (и прагматической установки в целом), тематической общностью и эксплицированными причинно-следственными связями.

6. Изучение РА в структуре интеракций в рамках коммуникативной ситуации выявило, что распознавание слушающим имплицитных намерений говорящего будет характеризоваться не только стремлением к адекватному восприятию, но и избирательностью этого восприятия в соответствии с собственной прагматической установкой.

7. Модель РА видоизменяется в дискурсе и редко обнаруживается в чистом виде, поэтому с точки зрения выбранной модели и вкладываемого в нее смысла выделяем симметричные и асимметричные РА. В асимметричных РА намерения говорящего оказываются имплицитными, а информация уходит в подтекст (этому способствует и отсутствие иллокутивных глаголов или их заместителей, девербативов, и эксплицитных модусных рамок).

8. Анализ РА в рамках коммуникативной ситуации позволил увидеть не только общую структуру интеракционального взаимодействия коммуникантов и основные особенности речевого поведения говорящего / слушающего, их общую тактику и стратегию, но и построить модель межсубъектного взаимодействия коммуникантов, так называемую Карту речевого общения. Изучение речевых действий с точки зрения не только продуцирующего, но и воспринимающего речь субъекта может стать одним из возможных путей анализа текста. Предложенная нами методика (алгоритм) построения таких моделей, основанная на интерпретации ситуаций, мотивов, целей, намере.

138 ний и выбора определенных средств, тактик и стратегий, позволят не только объяснять поведение персонажей и особенности их межличностных отношений, но и выявлять имплицитную информацию, скрытые смыслы.

9. Механизмы понимания имплицитных намерений заключаются в анализе коммуникативной ситуации, наличии общей пресуппозиции, в выявлении соответствия жанровой специфике, в соотнесении с функциональным типом общения, в анализе (интерпретации) выбора говорящего (лексических, грамматических, синтаксических единиц, общей стратегии и т. п.).

Ю.РА в дискурсе могут существовать и как более сложные образованиямакроречевые акты двух типов: горизонтальные и вертикальные. Горизонтальные макроречевые акты развертываются в пределах одной реплики говорящего, вертикальные макроречевые акты — в пределах двух и более реплик. Те и другие макроречевые акты объединены единой прагматической установкой говорящего, особой межактной связностью, как правило, эксплицитными причинно-следственными отношениями.

Заключение

.

Данное исследование, выполненное в русле прагма-грамматического подхода, представляет собой изучение взаимодействия РА, репрезентированных в художественном тексте (драматическом). Изучение РА в структуре диалога, в рамках определенной коммуникативной ситуации, позволило отойти от анализа иллокутивных актов универсального характера, связанного с интерпретацией РА как компонента определенной логической цепочки, и обратиться к анализу конкретных РА, репрезентируемых в художественном тексте.

Традиционно модели РА принято исчислять по иллокутивным глаголам или девербативам, отражающим интенциональную природу РА. Отсутствие подобных «маркеров», характерное для большинства РА пьесы, а также импли-цитность в выражении намерений, особенно присущая фатическому общению, обусловило необходимость создания типологии групп РА в соответствии с доминирующей интенцией говорящего. В данной типологии выделяются три группы РА: описывающие определенное положение дел (утверждение, сообщение и т. д.), выражающие психологическое состояние говорящего и его рациональные познания (извинение, возражение и т. д.), воздействующие на адресата (просьба, совет и т. д.).

Выявляя специфику корреляции между моделью РА и ее репрезентацией в драматургическом тексте, мы проследили пути и способы реализации целей и намерений говорящего в конкретном общении, существующем в рамках определенной коммуникативной ситуации и детерминированном принадлежностью к определенному РЖ.

Проведение комплексного анализа речевого взаимодействия говорящего / слушающего в рамках коммуникативной ситуации с учетом избранного коммуникантами речевого жанра и функционального типа общения позволило выработать методику изучения речевого взаимодействия в условиях непосредственной коммуникации. Использование данной методики дает возможность смоделировать путь от порождения РА говорящим, его восприятия и интерпретации слушающим до порождения нового («ответного») РА, т. е. проследить смену ролей говорящего / слушающего. Одним из результатов такого моделирования процесса порождения / восприятия речи становится Карта речевого общения, отражающая речевое взаимодействие коммуникантов в рамках определенной коммуникативной ситуации (Приложение 1).

С целью определения границ РА в исследовании устанавливается соотношение между РА и РЖ, РА и репликой диалога, что позволило прийти к выводу о нетождественности данных коммуникативных единиц. РА и РЖ — разноуровневые единицы: РЖ (речь идет о первичных жанрах речевого общения) состоит из отдельных взаимодействующих РА, а в отношении РА и реплики диалога говорим только о факультативном их совпадении. Такое понимание РА (в соотношении с репликой диалога) разрушает формальные границы выделения РА, определяемые сменой говорящего, что представляется принципиальным. В основе выделения РА лежит интенция говорящего, тогда как реплика диалога может быть многоинтенциональна, а следовательно, содержать в себе два и более РА (одним из примеров тому может служить соединение в реплике ответной реакции на предыдущий РА и программирование последующего).

Определение интенции как основной характеристики РА дало возможность выделить более крупные коммуникативные единицы, объединенные общей доминирующей интенцией говорящего, такие, как макроречевые акты горизонтальные (развертывающиеся в пределах одной реплики) и вертикальные (объединяющие две и более реплики говорящего).

Изучение РА в процессе межсубъектного взаимодействия позволило проследить пути и способы взаимодействия разных типов РА, так как большинство актов интеракциональны (зависят от предшествующего и предопределяют последующий), и выявить стратегию речевого поведения не только говорящего, но и воспринимающего (слушающего).

Анализ интеракций показал, что совпадение интеракции и диалогического единства является факультативным: адресат не всегда реагирует на все речевые действия адресанта, что обусловлено избирательностью его восприятия, несовпадением прагматических установок коммуникантов и т. д. Изучение интеракций информативного общения привело к выводу о существовании особых структур интеракций — блоков интеракций — монотематических единств двух и более интеракций, объединенных некоторой общей прагматической установкой коммуникантов (индивидуальной для каждого участника коммуникации) и обладающих разной степенью связности.

В диссертационном исследовании по степени информативности для коммуникантов выделены три типа общения: информативное, информативно-фатическое (квазиинформативное и информативная фатика) и собственно-фатическое, что дало возможность рассмотреть особенности репрезентации РА с точки зрения информативности для коммуникантов в разных функциональных типах общения и в разных РЖ. Предложенное в работе понятие псевдоинформативности позволило расширить (и уточнить) понятие коммуникативной неудачи, связав его не только с говорящим, но и со слушающим (воспринимающим, интерпретирующим субъектом коммуникации).

Перспективы дальнейшего исследования РА первичной коммуникации (в том числе и репрезентируемой в коммуникации вторичной) видятся в следующем. Во-первых, в изучении способов воздействия говорящего на слушающего (выбор способа воздействия и его интерпретация адресатом т.д.). Во-вторых, в выявлении механизмов понимания имплицитных намерений говорящего слушающим. В-третьих, в исчислении вариантов интеракционального взаимодействия с тем, чтобы получить представление о стратегии и тактике коммуникантов. В-четвертых, в установлении соотношения между РА и сегментированными структурами (может ли быть РА меньше предложения).

Источник.

Булгаков M.А. Дни Турбиных. / Собр. соч. В 5-ти тт. — Т.З. — М., 1990. — С. 8−76.