Социальный архетип православия в современной России

Актуальность темы

исследования обусловлена ситуацией, в которой оказалось современное российское общество после радикальных преобразований последних десятилетий, результатом которых явилось изменение не только политико-экономического, но и духовно-ценностного его устройства. На смену коммунистической доктрине пришли самые разнообразные идеи и концепции, породившие в обществе ситуацию целевой неопределенности и ценностной эклектики, что создало трудности для выполнения им функции смыслообразования. В условиях, когда православная церковь по данным социологических исследований является одним из наиболее авторитетных социальных институтов современного российского общества, ее духовный потенциал может и должен быть использован для поиска ответов на вызовы времени. При этом речь не идет о возрождении традиций, ибо в современном обществе, являющемся рациональным и детрадиционализированным, главной функцией социального архетипа православия становится не воспроизведение прежнего опыта, а продуцирование новых целей, ценностей и смыслов. Таким образом, философская реконструкция социального архетипа православия и теоретическое его осмысление являются необходимым шагом на пути к гармонизации отношений церкви и общества в условиях трансформирующегося социума.

Устойчивое развитие современного российского общества детерминировано его способностью к коллективному целеполаганию, что ставит перед его членами задачу овладения современными социальными технологиями, связывающими вместе цели, ценности и смыслы. Данные технологии не могут быть импортированы в готовом виде или сконструированы на основе неаутентичного социального опыта. Социальная жизнь как архаичных, так и сложных обществ детерминирована институтами, ценностями, хабитусами, практиками, сочетание которых можно назвать порождающей моделью общества или социальным архетипом. Исторически социальные архетипы возникали как некие символические и смысловые единства, будучи детерминированными религией, культурой, цивилизацией. В современном поликультурном и поликонфессиональном мире социальное развитие детерминируется не столько взаимодействием самих культур и религий, сколько интеракцией соответствующих социальных архетипов. Эти социальные архетипы носят субъективно-объективный характер, как и все конституирующие их социальные феномены (социальные структуры, институты, ценности). Этим социальный архетип принципиально отличается от архетипов общественного сознания или коллективного бессознательного, исследования которых давно стали классикой гуманитарной науки.

Вот почему реконструкция социального архетипа православия как одного из возможных символических универсумов, служащих эффективным средством для объяснения сущности социального процесса, является актуальной как в научно-академическом, так и в социально-практическом измерениях. Технологический аспект реконструкции социального архетипа дополняется экзистенциально-антропологическим, ибо полученные в ходе реконструкции значения и символы важны в поисках идентичности, что также является для современных россиян актуальным. Определение базовых элементов социального архетипа православия позволит связать прошлое с будущим не на основе обращения к архаичным социальным практикам, а опираясь на эффективную модель социальной рационализации и модернизации.

В современной науке феномен русского православия, конфессиональные и ценностные его измерения исследуются главным образом в рамках религиоведческих и философско-антропологических штудий. Значительный материал для научного анализа содержится в трудах социологов, культурологов, психологов, а также теологов, хотя последние так и не получили в постсоветской России академической институционализации. Несомненно, полученные религиоведами, антропологами или теологами данные нуждаются в философском осмыслении и прежде всего в исследовании, основанном на применении познавательных средств и методов социальной философии.

Взаимодействие церкви и общества сегодня является предметом бурных общественных дискуссий. В принятом 29 декабря 2012 года Федеральном законе «Об образовании в Российской Федерации» отдельной строкой прописаны особенности получения теологического и религиозного образования, где ставится вопрос об изучении основ духовно-нравственной культуры народов России. Философское исследование социальных архетипов традиционных религий РФ и, в частности, православия создает концептуальный каркас для дальнейшего продвижения нашего общества по пути стабильного развития и созидания. Таким образом, можно говорить не только об академической актуальности, но и о социальной востребованности предложенной тематики.

Степень разработанности проблемы. Идея архетипа в истории философской мысли появилась значительно раньше, чем соответствующее понятие и термин. Впервые понятие «архетип» встречается в трудах Платона, но можно сказать, что вся античная философия проникнута мыслями о первоначальных формах, идеях, универсалиях. В период позднего эллинизма эти идеи приобретают монотеистическое библейское преломление у Филона Иудея Александрийского, заложившего нуминозные основы «идеи архетипа». Свое развитие они получают в трудах Цицерона и Плиния, в трактатах по герменевтике, а также в воззрениях христианских апологетов и отцов церкви — Иринея Лионского, Аврелия Августина, Дионисия Ареопагита. В частности, Блаженный Августин развивает представление об «идеях» как «архетипах», данных изначально в «божественном уме».

И. Кант вводит понятие intellectus archetypus — интеллект-прообраз, интуитивный божественный рассудок, порождающий предметы. Различение интеллекта-прообраза и интеллекта-слепка становится важной идеей всей немецкой классической философии. Ее предвосхищение можно обнаружить у Гегеля, Гете и Шеллинга. Также следует выделить Шопенгауэра, который писал о трансцендентальных идеях как визуальных первоначальных образах, подобные идеи можно найти в работах Германа Когена. Близкими к понятию «архетип» можно считать категории «коллективное сознание» (conscience collective) и, позднее, «коллективные представления» (representations collectives), введенные в научный оборот Э. Дюркгеймом и JI. Леви-Брюлем.

Но особую популярность и распространение в науке понятие «архетип» получило благодаря работам К. Г. Юнга, хотя предложенный им подход к архетипу можно определить как биологический, адаптированный к нуждам аналитической психологии.

Понятиями «архетип», «архетипический образ» пользовались Ш. Бодуэн, К. Кереньи, Дж. Кэмпбелл, Э. Нойман, М. Элиаде и другие историки религии. М. Бодкин, Дж. Викери, К. Вейзингер, Н. Фрай, будучи представителями ритуально-мифологической школы, использовали такие понятия, как ритуально-мифологические схемы и архетипические образы. Учение Юнга оказало сильное влияние на литературоведение и искусствоведение (М. Бодкин, Н. Фрай), философов и теологов (П. Тиллих), а также на творчество многих писателей, художников, кинорежиссеров (И. Бергман, Г. Гессе, Т. Манн, Ф. Феллини). В отечественной науке некоторые мыслители и учёные независимо от Юнга подходили к понятию архетипа. Это прежде всего П. А. Флоренский, в работе «Столп и утверждение истины» он использует выражение «схемы человеческого духа», а также О. М. Фрейденберг и.

B.Н. Лосский.

В современной отечественной науке различные интерпретации понятия и термина «архетип» можно встретить в трудах С. А. Аверинцева, А. Н. Веселовского, А. А. Веремьева, И. А. Есаулова, Е. А. Колчановой,.

C.К. Мамардашвили, А. П. Назаретяна, А. В. Старыгина, А. Д. Тлеуж.

Серьезные исследования формирования идеи и понятия «архетип» в истории философской мысли содержатся в трудах А. Ф. Лосева, Б. Рассела, С. Тарнаса и Э. Целлера, а также А. Ю. Большаковой, А. В. Гулыги и С. Сендеровича.

Социально-философской концептуализации понятия «архетип» способствовали П. Бурдье, Э. Гидденс, Н. Луман, Т. Парсонс, Р. Парк, Д. Ролз,.

А. Щюц. Пониманию механизма функционирования социального архетипа способствовала теория языковых игр как форм жизни JI. Витгенштейна.

Ю. Хабермас ввел понятие постсекулярного общества, показав социальное и ценностное содержание религиозных архетипов. Нашли архетипи-ческое в религии М. Вебер, В. К. Гейзенберг, А. Либман, X. Ортега-и-Гассет, 3. Фрейд. 3. Бауман, Г. Маркузе, Э. Фромм исследовали феномены социальной индивидуализации и становление индивидуализированного общества. Теория социального конструирования П. Бергера и Т. Лумана дает понимание механизма действия социальных архетипов.

В трудах Б. Л. Губмана, А. П. Забияко, В. И. Пржиленского, Е. Л. Скворцовой изучаются вопросы ценностных трансформаций в сознании россиян и возрастающего значения самоидентификации в современном мире.

Для понимания духовных истоков социального архетипа православия понадобился детальный анализ структуры личности в свете христианской антропологии, сформированной в святоотеческой литературе на основе Священного Писания и Предания. Эти теологические исследования явно носят и натурфилософский характер. Несмотря на отсутствие в святоотеческих трудах ясной системы и синтеза, в них, несомненно, присутствуют ценнейшие элементы учения о человеке. Наиболее ярко мысли об устроении человека, о его духе, душе и теле, о роли сердца и ума в процессе духовного совершенствования выражены в Посланиях и Деяниях апостолов и евангелистов, а также в творениях Василия Великого, Иоанна Златоустаго, св. Григория Нисского, преп. Макария Великого, аввы Дорофея, Иоанна Лествичника, Немесия Эмесского, Григория Паламы, Оригена. Важное значение для осмысления сущности и значения патристического наследия и христианской антропологии имеют труды H.A. Бердяева, С. Н. Булгакова, И. А. Ильина, Л. П. Карсавина, архимандрита Киприана (Керна), В. Н. Лосского, Н. Е. Пестова, B.C. Соловьева, E.H. Трубецкого, С. Л. Франка, а также современных ученых О. Долженко и В. Н. Катасонова.

Основы понимания человека, заложенные в раннехристианской патристике, пришли на Русь после принятия христианства и получили всестороннее развитие в поучениях, словах и посланиях князей-просветителей, иерархов Русской Православной Церкви, в том числе митрополита Илариона, Кирилла Туровского, в сочинениях епископа Игнатия Брянчанинова и др.

Для осмысления влияния Русской Православной Церкви на формирование социального архетипа русского народа были привлечены фундаментальные труды по истории Церкви митрополита Макария (Булгакова), П. В. Знаменского, A.B. Карташева, В. О. Ключевского, А. Нечволодова, С. М. Соловьева, Г. Федотова, В. Цыпина. В том числе вопрос о значении монашества и аскетического подвига для формирования такого архетипического элемента, как эталонная личность в путях Древней Руси, рассматривался в исследованиях С. Зарина, И. М. Концевича, С. Смирнова, Г. Федотова.

Тема православия как духовного ядра русской культуры, общества и государства красной нитью проходит в творчестве отечественных философов братьев Аксаковых, С. Н. Булгакова, H.A. Бердяева, Н. Я. Данилевского, Ф. М. Достоевского, И. А. Ильина, И. Киреевского, Н. О. Лосского, П. А. Сорокина, A.C. Хомякова, C.JI. Франка. Осмыслению и развитию их наследия посвящены труды Н. К. Гаврюшина, A.B. Гулыги, В. В. Зеньковского, В. Н. Катасонова, A.C. Панарина, Г. Флоровского.

Социальные идеалы семьи, образования и детства нашли свое осмысление в русской религиозной философии и антропологии. Этим проблемам посвящены работы философов и педагогов A.C. Хомякова, И. В. Киреевского,.

B.В. Зеньковского, Н. И. Пирогова, В. В. Розанова, И. А. Ильина,.

C.А. Рачинского, Н. Д. Ушинского и К. П. Победоносцева, Е. Поселянина.

В современной философии осмысление проблем традиционной семьи и образования в контексте проблем человеческого бытия представляет собой достаточно широкий пласт. Этим вопросам посвящены работы таких исследователей, как Ю. М. Гончаров, О. Долженко, М. В. Жданова, Г. И. Климантова, М. С. Мацковский, Л. Н. Митрохин, А. Рогозянский,.

Е.Г. Слуцкий, Д. Смирнов, А. Г. Харчев и др. Современным проблемам воспитания детей и молодежи в свете сохранения православных традиций посвящены многочисленные работы Эллис Джейн, О. Николаевой, И. Медведевой и Т. Шишовой. Проблемы формирования современных молодежных субкультур затрагивали такие известные философы, как А. Г. Асмолов, Ю. Н. Давыдов, И. С. Кон, В. Ф. Левичева, М. И. Новинская, Л. А. Радзиховский, A.B. Толстых, Д. Н. Фельдштейн, Т. В. Чередниченко.

Особый интерес представляют различные подходы к понятию «социальность», которое в писаниях преп. Иоанна Кассиана Римлянина, в исследованиях С. Н. Булгакова, И. А. Ильина, Г. Федотова, С. Л. Франка основано на идее равенства людей перед Богом. К теме социальности обращаются П. К. Гречко, С.Г. Кара-Мурза, В. Е. Кемеров, К. Х. Момджян и другие современные ученые.

Для всестороннего рассмотрения развития социального архетипа православия в современной России была поднята проблема взаимной интерпретации православия и коммунизма, не потерявшая свою актуальность и в наши дни. С этой целью были привлечены работы классиков марксизма-ленинизма. В качестве источников использовались постановления Советского правительства, материалы съездов КПСС, касающиеся идеологических проблем формирования социалистического общества, образования и воспитания. Были проанализированы марксистское учение о человеке и практика формирования новой нравственности и «нового человека» в советский период, в том числе в работах А. Б. Залкинда.

С точки зрения критики идеологии и практики коммунизма, его мифологической сущности и деструктивного влияния на традиционный архетип русского народа можно отметить фундаментальный труд H.A. Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма», а также работы П. А. Сорокина, А. Игнатова и A.C. Панарина. Социальные аспекты религиозной жизни освещались в работах В. Махнача, С. Роуза, А. Дворкина.

Но, несмотря на достаточную изученность роли прообразов и моделей в социальной жизни, а также мышлении человека, представляется необходимым продолжить исследование посредством авторской концептуализации проблемы.

Объект исследования — социальный архетип православия как феномен общественной жизни.

Предмет исследования — специфика социального архетипа православия и его реализация в общественном сознании, институтах и практиках современного российского общества.

Целью диссертации является исследование социального архетипа православия и определение его влияния на общественное сознание, институты и практики современного российского общества.

Достижение поставленной цели обеспечивается решением следующих исследовательских задач:

• исследовать генезис и эволюцию понятия архетипа в истории философской мысли и рассмотреть комплекс идей, влиявших на данный процесс в различные эпохи;

• эксплицировать понятие архетипа в предметном поле социальной философии, выявить и описать условия социально-философской концептуализации архетипического;

• определить эвристический потенциал понятия архетипа в изучении религиозного и социального опыта русского православия;

• исследовать специфические особенности становления социального архетипа православия в социально-историческом и духовно-ценностном контекстах;

• выявить и проанализировать уникальное и универсальное в историческом бытии русского архетипа православия;

• показать место и роль русской религиозной философии и антропологии в критико-рефлексивном осмыслении и манифестации русского религиозного архетипа;

• определить структурно-функциональное содержание и личностный смысл семьи в социальном архетипе православия;

• проанализировать специфику образовательных традиций православия в институциональном и ценностном контекстах;

• исследовать опыт бытия социального архетипа православия в условиях государственной политики, направленной на искоренение религиозных традиций и верований;

• выявить и описать опыт сосуществования социального архетипа православия с другими архетипами, формами жизни и социальными практиками;

• определить векторы сохранения базовых ценностей православия в условиях радикальных социальных преобразований.

Авторская концепция диссертации основана на том, что многообразие форм социального опыта детерминировано социальными архетипами, складывающимися исторически и объединяющими цели, ценности и смыслы. Данное единство целей, ценностей и смыслов проявляется согласно представленной авторской концепции на трех базовых уровнях: идеационном, системном, и знаково-символическом, формула: (идеи и образы + система + жизненный мир). Применение данной концепции к исследованию социального архетипа православия позволило выявить и описать системообразующую роль его структурных элементов в жизни человека и общества современной России. Семантика детства и семьи оказывается архетипической для организации государства, армии, бюрократии, для которых формальное следование правилам всегда уступало содержательной структурации на началах родства, но родства не родоплеменного, не кланового, а родства, воспитанного церковью и деревенской жизнью.

Фундаментальные основания социального архетипа — институты, ценности, практики — образуют единство систем мысли и действия. В философ-ско-теоретическом осмыслении социального архетипа актуализированы новейшие достижения научной мысли: коммуникативная теория общества, теория социального самоописания, теория социального конструирования реальности, теория языковых игр, социальная феноменология, что позволило дать комплексную характеристику социального архетипа православия как сложного и многоаспектного феномена.

Теоретическую и методологическую основу исследования составляют социально-философская теория рационального действия, социальная феноменология и герменевтика, а также коммуникативная теория общества. В работе применяются методы сравнительного анализа, дискурс-анализа, отнесения к ценности, объединенные принципом единства научного исследования и философского осмысления. Важную роль в формировании теоретической базы диссертации сыграли работы Н. О. Лосского «Ценность и бытие», «Достоевский и его христианское миропонимание», А. Щюца «Смысловая структура повседневного опыта», Ю. Хабермаса «Моральное сознание и коммуникативное действие», Н. Лумана «Общество как социальная система» и «Социальные системы», П. Бурдье «Практический смысл», а также В. И. Пржиленского «Онтологические предпосылки познания социальной реальности».

Разработанная диссертантом методология феноменологической реконструкции социального архетипа основывается на выделении трех уровней презентации данного феномена: уровня системы и уровня жизненного мира, идеационного уровня. Таким образом, в авторской методологии совмещаются понятийные конструкции, теории коммуникативного действия Ю. Хабермаса и интегральной теории общества П. Сорокина. Базовым положением выступает тезис о гетерогенности социального архетипа, представляющего собой системы мышления и действия, соединяющего в себе дискурсы и социальные практики. Исходным допущением является предположение, что социальный архетип присутствует в качестве предпосылки мыслей и действий людей, а также в актуальной социальной практике. Отсюда и важнейшая методологическая установка, соединяющая потенциальное и актуальное в социальном архетипе православия. В работе широко применялись методы философской герменевтики, исторической герменевтики, филологической герменевтики, герменевтической диалектики, а также ноуменально-объяснительный и дистинктивно-дескриптивный методы, впервые выявленные и описанные А. Ф. Лосевым.

Теоретический фундамент работы включает в себя наследие русской религиозной философии и прежде всего опыт философского осмысления социального бытия, а также новейшие социально-философские концепции, объясняющие взаимодействие духовной жизни и социальных практик. Речь идет о теории социального действия, теории социальной структурации и социальной теории модерна, позволяющих увидеть общественные процессы в коммуникативной и деятельностной перспективе.

Научная новизна работы заключается в следующем:

• показано, что понятию архетипа в истории философии предшествовали близкие по исходной интенции понятия «эйдос», «идея», «прототип», «порождающая модель», «хабитус» и что в разные эпохи интеллектуальной истории при помощи идеи архетипа осмысливались различные феномены бытия и сознания, познания и социального преобразования мираа также то, что понятие архетипа позволяло выразить важные, а иногда и системообразующие идеи древних, средневековых, а также современных философских учений;

• доказано, что социальные процессы и явления, мыслящиеся в категориях повторения, продолжения или преобразования социального опыта, могут быть успешно осмыслены, проанализированы и концептуализированы при помощи категории социального архетипа, важнейшими структурными элементами которого выступают цели, ценности и смыслы социального действияобосновано, что социальный архетип определяет условия социальной структурации посредством седиментации, хабитуализации и реификации социальных практик;

• впервые исследуются эвристические возможности применения понятия социального архетипа в изучении религиозного и социального опыта русского православия, при этом социальные практики анализируются на трех уровнях: на уровне социально-значимых идей и образов (идеационном), на уровне социальной системы (институционально-ценностном) и на уровне жизненного мира (знаково-символическом), что является применением теории коммуникативного действия в процессе изучения институционального, ценностного и смыслового единства социального бытия православия;

• определены базовые идеи, принципы и образы, оказавшие влияние на формирование социального архетипа православия, показана роль человеческого достоинства и равенства людей перед Богом, в отличие от идей формального равенства перед законом, характерного для других христианских архетипова также выявлено значение учения об образе Божием и эталонной личности как системообразующих и смыслообразующих в становлении социального архетипа православия;

• исследованы основные линии, по которым социальный архетип православия определял векторы развития России вплоть до XX века, формировал особый тип духовности, мировоззрения и рефлексии, был частью жизненного мира, основой деятельностной и творческой активностипоказано влияние социального архетипа православия на государство на различных этапах российской истории;

• обосновано, что социальная структурация в современном российском обществе представляет собой процесс воспроизводства глубинных элементов социального архетипа, задающих условия и дорожную карту межиндивидуальных, межгрупповых и внутригрупповых интеракций, формирующих традиции и инициирующих инновации;

• определена роль семьи в процессе продуцирования, репродуцирования, консервации и трансформации важнейших архетипических элементов и образов, ее значение в качестве средства духовного обновления человека и общества;

• выявлены взаимные детерминации церкви, семьи и образования в структуре и содержании социального архетипа православияпоказано, что институт образования выступает в роли медиатора взаимодействия остальных общественных институтов и является одним из основных каналов трансляции самого социального архетипа православия;

• определено ценностное сходство социальных архетипов православия и коммунизма и выявлены сущностные причины конфликта социальных практик, обусловленные антагонизмом в сфере понимания личности, свободы человеческой воли и определения человеческого достоинства;

• показано, как в процессе реализации социального архетипа православия вырабатывается единая система ценностей, целей и смыслов, превращающая жизненный мир в источник целесообразности и создающая условия для сотрудничества, взаимодействия, социального развития в современном полиэтничном, поликонфессиональном и поликультурном социуме;

• выявлены проблемы воспроизводства базовых элементов социального архетипа православия в условиях инокультурных влияний и стремительно индивидуализирующегося общества.

Положения, выносимые на защиту:

1. Философы решают при помощи понятия архетипа множество теоретических и практических задач. Трактовка архетипа как генокода или порождающей модели по своей семантике восходит к платоновской философии. Современная концептуализация феномена архетипического имела место в различных науках: психоанализе, культурологии, лингвистике. Наиболее часто его используют при категоризации и каталогизации гетерогенного материала, собранного в полевых условиях. Нередко также можно встретить рассуждение об архетипе при описании локальных и обособленных социумов, культур, этносов, так как с его помощью можно определить их как некое единство, несмотря на эмпирически зримое многообразие их проявлений. Архетип здесь понимается как глубинная структура или совокупность структур, определяющих все стороны жизни человека и общества. Востребовано понятие архетипа и при манифестации диалогической парадигмы в социально-гуманитарных науках, ибо при помощи архетипического эксплицируются важнейшие условия диалога, такие как добрая воля к пониманию, предпони-мание, предрассудки, фоновые ожидания и т. п.

Понятие архетипа концептуализируется в трех бинарных оппозициях:

• «прообраз — воплощение»;

• «сущность — явление»;

• «ценность — действие».

2. Общество может быть определено как трехуровневая система. Первый уровень данной системы составляет совокупность действий, второйсистема отношений, в рамках которых действия обретают смысл. Третий уровень представлен совокупностью структур, продуцирующих, репродуцирующих, консервирующих и трансформирующих те отношения, которые составляют суть второго уровня социальной реальности. Понятие социального архетипа является той структурой, которая обеспечивает интеграцию всех трех уровней данной системы. Это понятие позволяет объединить классические и неклассические идеалы социальной философии и методологии. В современной социальной эпистемологии не действия и отношения становятся в социальной философии онтологическим фундаментом, а смыслы и значения, связываемые по определенным законам и в соответствии с определенными образцами.

Социальный архетип на бытийном уровне концептуализируется на трех основных понятийных уровнях:

• на теоретико-концептуальном уровне;

• на уровне социальной системы;

• на уровне жизненного мира.

Социальный архетип соединяет потенциальное и актуальное, он присутствует в социальной жизни в виде гетерогенной системы мысли и действия. Каждый социальный архетип может быть понят как особая форма социальной жизни, представленная собственным набором языковых игр и социальных практик.

3. Специфика социального архетипа православия в наследовании понимания первичности целого (социума) по отношению к единичному (индивиду), проявляющемуся как на уровне социальной системы, так и на уровне жизненного мира. Социальный архетип православия обретает свою определенность не в пространстве, где индивид явлен в единстве духовного, физического и социального, а во времени, где первичным выступает бытие рода, коллектива, социума. Вот почему духовным стержнем православного архетипа становится феноменология детства, соединяющая индивида и общество не через повествовательную идентичность (как на Западе), а через особую временную онтологию, фундирующую аксиологические и антропологические константы всей системы целей, ценностей и смыслов православия. Временная онтология православного христианства остается символической, что отличает ее как от без-временных, т. е. вечностных онтологий Востока, так и от буквально-временных, прогрессивно-модернизационных онтологий Запада. Поэтому философское осмысление социального архетипа, основанного на православии, как и на любой другой религиозной доктрине, должно учитывать перманентно осуществляющийся выход за пределы собственно социального и обращение к трансцендентному в процессе общественного развития. Этим обстоятельством во многом обусловлена кажущаяся иррациональность российской истории.

4. Центральной идеей социального архетипа православия является учение об образе Божием в человеке, что находит свое воплощение в той особой роли, которую играет в нем понятие детства. Из идеи возможного преображения плоти как богозданной формы вырастает концепт эталонной личности как одного из ключевых элементов социального архетипа православия. Именно преображение плоти и преображение мира, где плоть уже не будет противна духу, в православии есть окончательная цель земного бытия и залог стяжания вечности. Физическое тело выступает «священным сосудом» для души, как человек внешний для внутреннего. Это приводит к постоянному воспроизводству глубинных элементов социального архетипа, приводит к выработке особых технологий, формирует традиционные устои и мировосприятие. Вырабатывается цельная система ценностей, целей и смыслов. Жизненный мир тем самым приобретает качества целесообразности, создаются условия для сотрудничества, взаимодействия, социального развития в целом.

5. В России вплоть до XVIII века все социальные связи и общественные отношения складывались на основе устойчивых норм и ценностей, сформировавшихся в лоне патриархального идеала вселенской иерархии, где земной порядок был отражением небесного. В обстановке преобразований постепенно формировался человек нового времени, складывались иные воззрения на смысл жизни. Под давлением государства разрушался патриархальный уклад высших слоев российского общества. Под воздействием идей просвещения дворянство постепенно уходило от традиционного быта, принимая западные модели отношений и европейские привычки. Важной характеристикой глубинных изменений является выхолащивание таких стереотипов, как жертвенное служение и альтруистический патриотизм. Это привело к отдалению элиты от большинства общества. Основы социального архетипа православия сохранялись теперь в основном среди крестьян и посадских людей, выносивших на себе основное бремя реформ.

6. Социальный архетип православия, в котором сплелись воедино вечная детскость и тысячелетняя мудрость, сформировав разумное сознание русского народа, сохранил его непосредственное чувство. Это выражено в постоянном диалоге вступающей в мир души и все испытавшей древности. В лоне православной традиции русский человек сохранил то среднее состояние, о возвращении которого мечтали просветители. Состояние между первозданным человеком и человеком прометеевским — состояние юности человечества, суть его вопрошание и созерцание (вопрошающее детство и созерцающая древность). Социальный архетип православия в традиционном обществе выполняет интерпретативную и апологетическую функции, тогда как реальное управление обществом осуществляют традиции, нравы и обычаи. В современном обществе его базовыми функциями становятся регулятивно-управленческая, целеполагающая и смыслообразующая. Воплощение базовых элементов социального архетипа православия актуализируется в социально-антропологических образах детства, любви и святости, соединяющих православное миропонимание с соответствующим православной традиции мироощущением.

7. Все три базовые ценности и соответствующие им образы социального архетипа православия (детство, любовь, святость) имеют непосредственное отношение к социальному институту семьи, а первые два просто составляют фундамент семейной жизни. В русской православной традиции архетипические идеи детства рассматриваются прежде всего сквозь призму семьи и семейных отношений. Величайшие ценности русского народа — вера, надежда и любовь, которые в тяжелейшие периоды истории оказывались для России твердой духовной опорой, веками концентрировались именно в семье, что предопределяет выход за смысловые рамки институционального в социальном бытии семьи. Семья воспринимается не только как социальный институт, но и как важнейший духовный феномен жизни человека и общества. Именно семье принадлежит функция сохранения социального архетипа православия, хотя она же является и его продуктом.

8. Если семья выполняет функцию консервации социального архетипа православия, то образование представляет собой средство его распространения. Цели, институты и методы воспитания детей, его стиль, достижения и неудачи нельзя понять вне целостного образа жизни и культуры народа, общества. В современном российском обществе произошла смена парадигмы общественного сознания и идеологии, что потребовало радикального реформирования всей системы образования, основным ориентиром для чего стало следование мировым тенденциям и трендам в этой области. Однако, как показывает история, все прежние образовательные реформации, включая советскую, были успешны ровно настолько, насколько им удавалось сохранить единство с духовной традицией и социальным архетипом православия.

Сам образ русской, а позднее и советской интеллигенции, служивший и нравственно-этическим, и социально-практическим ориентиром для системы образования, немыслим без обращения к архетипическому в социальном бытии православия.

9. Архетипическое единство и идеологический конфликт православия и коммунизма актуализируются на трех основных уровнях:

• на теоретико-концептуальном уровне как противоречие между явной и латентной социально-религиозными программами;

• на уровне социальной системы как противостояние традиционалистских и мобилизационно-административных практик;

• на уровне жизненного мира как конфликт между старым и новым.

Смена социального архетипа — это очень тяжелый и мучительный для народа процесс, тем более когда изменения затрагивают духовное ядро архетипа. Насколько опасно пытаться строить общество на основе утопических идей, пусть красивых и заманчивых, показал опыт советского развития. Стало очевидно, что любые попытки насильственной замены духовного ядра чреваты непредсказуемыми последствиями. В этом отношении наиболее страшными из них по праву можно считать деформацию личности, проявляющуюся на самых разных уровнях: в межличностных отношениях, в разложении семьи, а также атомизацию общества и ослабление государства. Марксизм за годы своего господства все же не смог утвердиться как устойчивый культурный и социальный архетип, не стал такой же всеобщей народной верой, какой было Православие. Более того, благодаря двойственной природе русского коммунизма и мощному социальному архетипу, вызревавшему в лоне православия более девятисот лет, произошел процесс нивелирования деструктивных последствий социалистической революции. Русский народ сумел преодолеть сильнейшую деморализацию, охватившую большую часть общества после революции.

10. В процессе реализации социального архетипа православия вырабатывается единая система ценностей, целей и смыслов, превращающая жизненный мир в источник целесообразности и создающая условия для сотрудничества, взаимодействия, социального развития в современном полиэтнич-ном, поликонфессиональном и поликультурном социуме. В условиях радикального преобразования политического строя и создания новых экономических отношений, в контексте становления новой государственно-правовой системы и переоценки господствовавших ранее коммунистических ценностей социальный архетип православия подвергся новым испытаниям. Традиционные религиозные и культурные ценности православия оказались востребованы в условиях прекращения тотального доминирования советской идеологии. Однако реализация социального архетипа православия происходит в условиях множества идеологических и культурных влияний, затрагивающих не столько систему духовных и социальных ценностей, сколько сам образ жизни.

11. Одним из наименее предсказуемых векторов социального развития современных обществ становится их постсекуляризация. Религиозные ценности оказались востребованы в условиях возрастающей роли науки и повышения уровня образованности, что является доказательством завершения мировоззренческого противостояния науки и религии и позволяет прогнозировать модернизацию стилей жизни и рост числа социальных практик, основанных на социальном архетипе православия. Фундаментальным обстоятельством изменения социального архетипа православия, определяющим перспективы его дальнейшей эволюции, становится превращение современного социума в индивидуализированное общество, когда конкуренция духовных ценностей, идеологий и учений уступает место потребительским установкам и ценностям консюмеризма. Социальная индивидуализация является не только антиподом православного архетипа, но и причиной поиска новых форм и средств его реализации.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нем вводится понятие социального архетипа православия, позволяющее применять средства и методы социальной философии к решению религиоведческих, теологических, антропологических и собственно философских проблем, связанных с духовным бытием, институтами и ценностями современного российского общества. Полученные результаты создают концептуальные предпосылки для интеграции контента русской религиозно-философской традиции в предметное поле новейшей социальной философии и теоретической социологии, расширяют и реинтерпретируют понятия и категории теории социального действия, теории коммуникативного действия, теории социальной структурации и некоторых других. Это позволит углубить и конкретизировать теорию социальной статики и социальной динамики, дополнив ее понятием архетипического в сфере социальной жизни. Будут также созданы условия для определения логики и диалектики взаимодействия культур, цивилизаций и форм социального опыта. На основе произведенной в работе концептуализации возможно построение научно обоснованных прогнозов социального развития российского общества и его интеграции в новые глобальные социальные общности. Полученные результаты являются зримым вкладом в разработку и внедрение нового понимания причин социальной нестабильности и путей ее преодоления.

Практическая значимость работы состоит в обеспечении структур и органов государственного управления и церковного строительства теоретической и методологической базой для совершенствования государственной политики в сфере диалога государства и церкви, церкви и общества, межконфессионального сотрудничества. Отдельные результаты могут быть использованы в целях повышения уровня социальной безопасности и противодействия терроризму.

Полученные результаты имеют практическое значение для модернизации структуры и содержания базовых курсов бакалавриата и специалитета «Философия», «Социальная философия», «Общая социология», а также курсов магистратуры «Теория модерна», «Управление коммуникациями», «Государственно-конфессиональные отношения». На их основе может быть также подготовлена отдельная магистерская программа и ряд курсов по выбору, в которых изучались бы темы общества, религии, культуры, ценностей, безопасности. Это позволит выполнить важное требование современной реформы образования — внедрение результатов научных исследований в учебный процесс.

Соответствие диссертации паспорту научной специальности.

Отраженные в диссертации научные положения соответствуют области исследования специальности 09.00.11 — Социальная философия в таких пунктах, как: 9. Проблемы современной философии сознания в их социально-философской трактовке. Феномен «свободы воли», роль сознания в праксеологическом отношении человека к миру. Сознательное, бессознательное и подсознательное в деятельности людей. 11. Стимулы и механизмы становления человека и общества. Социально-философские проблемы антропосоциогенеза. 12. Социально-философский анализ культуры как взаимосоотнесенных символических программ мышления, чувствования и поведения людей. 13. Современные концепции «социального действия» в их философской интерпретации. 14. Формы и механизмы социальной детерминации. Социокультурная причинность. Необходимость, случайность в деятельности людей. Проблема доминант и детерминант общественной жизни. 17. Социально-философские основания «социальной статики». Анализ подсистем, компонентов и элементов общественной жизни в их субординационной и координационной зависимости- 26. История как событийная жизнь людей во времени и пространстве. Соотношение «событий» и «структур» в их социально-философской интерпретации.

32. Человек и общество. Понятие и типы человеческой личности.

33. Глобальные проблемы современной цивилизации. 34. Исторические судьбы России, перспективы ее развития в XXI веке.

Апробация диссертационной работы. Основные идеи исследования изложены в 64 опубликованных работах общим объемом 71,2 п.л., в том числе в тринадцати статьях в ведущих рецензируемых научных журналах, определенных Высшей аттестационной комиссией РФ, и пяти монографиях.

Диссертация была обсуждена на расширенном заседании кафедры философии, культурологии и этнологии Пятигорского государственного лингвистического университета и рекомендована к защите по специальности 09.00.11 — Социальная философия.

Автор участвовал в 15-ти международных (Москва, Санкт-Петербург, Уфа, Ставрополь, Пятигорск, Сочи, Орел, Новороссийск), 9-ти всероссийских (Москва, Ростов-на-Дону, Элиста, Сочи, Кострома, Рязань, Тула, Сергиев Посад) конференциях, в 4-х круглых столах, в том числе в Институте философии РАН (Москва, 2−3 февраля 2007 г.).

Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, четырех глав, включающих одиннадцать параграфов, заключения и библиографии, содержащей 375 наименований, в том числе 30 на иностранных языках. Общий объем диссертации — 313 страниц.

277 Заключение.

Подводя итог представленному исследованию, следует заметить, что в истории философии от Платона до Юнга и от Юнга до современного постмодерна понятие архетипа и архетипического оказалось весьма востребованным для определения по-разному интерпретируемых первоначал, глубинных смыслов и идей, художественных и эмоциональных образов, лежащих у истоков бытия.

Имея в своей основе набор ценностей, целей и смыслов, любой социальный архетип реализуется в различных сферах бытия общества, другими словами, в сфере когнитивного, религиозно-этического, художественно-эстетического, политико-правового, хозяйственно-экономического и практического.

С древности философы видели необходимость когеренции между всеми этими измерениями, из которых соткано бытие общества. Как трехуровневая система, общество представляет собой одновременно совокупность действий, систему отношений, в рамках которых действия обретают смысл, а также совокупность структур, продуцирующих, репродуцирующих, консервирующих и трансформирующих отношения. В этом ключе понятие социального архетипа обеспечивает интеграцию всех трех уровней данной системы, отождествляет жизненный мир и мир социальный. Это объясняет, почему центральной темой исследований социальной феноменологии становится повседневность, в пространстве которой и происходят процессы смыслооб-разования.

Таким образом, не действия и отношения становятся в социальной философии онтологическим фундаментом, а смыслы и значения, связываемые по определенным законам и в соответствии с определенными образцами. А это вновь подводит нас к понятию архетипа.

Архетип содержится в основе каждой религиозной традиции. Именно он отличает ее от других религиозных традиций и позволяет традировать некие смыслы и символы, придает ей устойчивость и способность ко все новому смыслообразованию. Такой социальный архетип, сформировавшийся под воздействием религиозной традиции, следует рассматривать как набор устойчивых характерных духовных форм, которые народ приобретает в ходе исторического развития. В своей основе он содержит систему идеальных образов, эталонов и практик его воплощения.

Православие, как особая традиция и как социальный феномен, содержит свой особый архетип. Понять этот архетип возможно через анализ его трех взаимообусловленных структурных единиц. Эти единицы условно были определены как эталонная личность, идеальная социальность, вечная детскость, объединенные идеей общего блага и любовью как высшей ценностью.

Сегодня под воздействием новых информационных технологий в современном социуме происходят качественные изменения системы ценностей и смыслов, в том числе переформатируется само определение свободы. Единственно возможный путь реализации своей свободы современный человек видит в возможности выбора. Но свобода выбора приобретает ценность только в том случае, если человек выбирает добро. Это же является и условием достоинства личности, так как нравственность — необходимое условие свободы. В православной традиции эти две категории неразрывно связаны и не могут быть абсолютизированы одна в ущерб другой. Либеральное сведение свободы лишь к свободе выбора вне нравственности и ответственности открывает перед человеком возможность выбора в пользу зла. Это провоцирует радикальный отказ от религиозной традиции и дает право любому определять критерии добра и зла. Такой релятивизм, в нравственном и аксиологическом измерениях, привел к появлению и реализации тоталитарных идеологий и режимов, обезличивающих личность. А в эпоху постмодерна проявился в индивидуализме и освобождении личности от традиционных нравственных норм на законодательном уровне. А это уже в корне противоречит самой идее социальности, которая есть не что иное как живая справедливость и живое братство людей, основанное на бережном отношении к человеческой личности, к ее достоинству, и прежде всего к свободе.

Безграничные возможности компьютерного моделирования реальности привели к созданию виртуальных, вымышленных миров. Но чаще всего эти сконструированные миры формируются и живут по законам религиозного сознания, используя глубинные, архетипические образы, уходящие своими корнями в языческую архаику.

В современной массовой культуре и повседневном мировидении все религиозное прочно связано с образами либо традиционализма, либо архаики. Конструирование реальности современного социума оказывается невозможным без эталонов и идеалов. Поиск эталона — последняя надежда секу-лярного мира не утратить окончательно остатков детскости, открытости миру и веры в будущее, а значит, получить еще один шанс сохранить себя. В условиях прерывистого характера культуры общество для воспроизводства идеальных образов и эталонов обращается к глубинным элементам своего социального архетипа, укорененного в религиозной традиции.

Обществу необходимо обратиться к своему социальному архетипу еще и для того, чтобы вспомнить о необходимости учета нравственных норм в законотворчестве и политической деятельности. Вспомнить о важности сохранения онтологических ценностей, ценностей, которые принято называть непреходящими или вечными. Тех ценностях, которые стоят не ниже прав человека. Это — вера, Отечество, святыни и нравственность. Поэтому реализация прав человека не может и не должна вступать в противоречие с традиционной верой и нравственностью, а тем более осквернять и попирать национальные и религиозные святыни и разрушать Отечество. Окончательно отказавшись от ценностей, лежащих в основе социального архетипа православия, наше общество непременно скатится в архаику, которая представляет собой закономерный процесс, сопровождающий упадок всякой цивилизации. Каждый раз архаизация, захватывая сознание человека, распространялась и на общественные отношения. В онтологическом смысле архаика — не просто древность, но древность языческая, воплощенная в дохристианской этике и морали.

Архаика отступает с началом эры христианства, спутанные и жуткие образы превращаются в символы, все более прекрасные по форме и всеобщие по содержанию. Христианская догматика берет на себя адаптацию общества к архетипическим образам. Начало новой эры знаменуется появлением нового человека, нового рода, новой нравственности, новой праведности, нового упования о спасении. Появляется новое общественное устройство, новый смысл труда, не только как средства к благополучию собственному и своих близких, но жертвы благотворения, труда любви, соединения с личным подвигом христианина, помощью нуждающимся, поддержанием слабых. Развивается новая культура и новые искусства, воплощающие в изящных формах образы и тени небесного. Формируется новая христианская семья — домашняя церковь. Поэтому и обновление, а в общем смысле и начало модернизации человеческого общества, неразрывно связано именно с христианской культурой, этикой и моралью.

В лоне православной традиции у человека формируется ощущение бо-госыновства, которое выводит его на новый уровень развития, избавляет от страха перед враждебными неведомыми силами, делает соработником, соучастником божественного замысла. В этом кроется созидательная первооснова христианства. Мир, разворачивающийся перед новым человеком христианской эпохи, дан ему для постижения его тайн и преображения, а не для покорного подчинения неведомым силам и боязливого поклонения и преклонения перед ними.

Христианское ядро лежит в основе как Западной, так и Российской цивилизаций. Поэтому и реванш архаики как в России, так и на Западе неразрывно связан с ослаблением позиций христианства и процессом секуляризации современного общества. Секуляризация выражается в десакрализации, в переключении с вечного и надмирного на сиюминутное, земное. Поэтому в постхристианском мире секуляризация — это обмирщение именно христианства, отказ от христианских норм и ценностей.

Секуляризация проявляется прежде всего в когнитивной автономиза-ции, т. е. не только в отказе, но и в трансформации норм и ценностей, подмене понятий, морализаторстве. Христианская любовь трансформируется в бездуховный гуманизм, терпение и смирение в толерантность, сострадание и жертвенное служение объявляются анахронизмами. Десакрализация Церкви и превращение ее в общественную организацию, в один из «эффективных» социальных институтов наряду с образованием и социальной защитой, приводит к обрядоверию, фетишизму, обмирщению, «прагматизации» таинств, комерционализации праздников и т. п.

В трудах французских просветителей-материалистов, а также О. Конта, К. Маркса, Б. Рассела, Э Фромма и пр., секуляризация выдается за следствие «старения» религии и развития человеческого духа «от мифа к логосу». Но на деле происходит совершенно противоположный процесс. Человечество скатывается от познания Логоса к самым древним архаическим формам религиозности. Спиритуализм и оккультизм, древние языческие культы, возрождаются всякий раз, когда общество входит в новый виток секуляризации. И в эпоху Возрождения с ее антропоцентризмом, античным культом тела и приземленным натурализмоми в период Реформации, потрясшей Европу кровавыми жертвами религиозных войни в расцвет французского Просвещения с его бездуховным гуманизмоми в период буржуазных революций, ввергнувших общество европейских государств в череду братоубийственных войн и духовный паралич, наблюдается архаизация сознания, упадок традиционной религиозности и общественных отношений. Но западная цивилизация, сформировавшаяся в лоне христианской традиции, не может избавиться от своего генетического признака. Именно поэтому секуляризация приводит к антихристианству, освобождая тем самым место для архаических культов и псевдорелигиозности. Когда религия уже не освящает и не наделяет безусловным смыслом устои общественной и личной жизни, не формирует объединяющие идеи и ценности, то нет ничего абсолютного, а это ведет к утрате смыслов и дезинтеграции личности с ее внутренним миром, а также общества с его социальными институтами и моралью.

Когда Бога нет и все дозволено — нет правосознания, нет и правосудия. Морализаторство, минимизация нравственности и морали приводит к упадку института семьи и разрывает общественные скрепы, атомизируя общество.

Российскому обществу необходимо динамическое, творческое развитие традиции, возвращение в повседневную жизнь вечных истин бытия. Необходимо возвращение смысла: смысла жизни и смысла смерти. Их смысл в нравственной ответственности, потому что гражданские идеалы всегда были и остаются связанными с идеалами нравственными и, несомненно, из них одних должны проистекать. Общество, воспитанное религией и затем ее утратившее, может некоторое время существовать благодаря накопленному потенциалу, но без притока живой силы обречено на медленное и неизбежное умирание. Лев Тихомиров считал, что с умиротворения души должно начаться оздоровление социального мира. И вот это умиротворение возможно только в поле той культуры, в лоне которой человек родился и вырос.

В заключение следует отметить, что тема исследования социального архетипа является бесконечной и многогранной, как бесконечна и многогранна наша многовековая история и традиция, а значит, и содержит бесконечные творческие перспективы и направления научного анализа.

Во-первых, необходимо в целом продолжить дальнейшую разработку теории социального архетипа.

Во-вторых, необходим и востребован перевод социально-философских результатов в теологическую сферу, что может способствовать дальнейшему конструктивному развитию университетской теологии.

В-третьих, архетип православия следует более детально рассмотреть с точки зрения философии культуры и философской антропологии. В том числе интересной представляется тема соотношения религиозной этики и светского права с точки зрения архетипических особенностей развития общества.

В-четвертых, необходимо осуществить феноменологическую экспликацию понятия «социальный архетип» в контекст теории неформальной логики Чарльза Пирса и Ильи Теодоровича Касавина.

В-пятых, выявить взаимосвязь теории социального архетипа с исследованиями в сфере духовной безопасности, определить эвристический потенциал данной интеграции.

В-шестых, описать перспективы экстраполяции концепта социального архетипа на предметное пространство теории управления.

В-седьмых, эксплицировать понятия социального архетипа православия в контексте теории социальной архаизации и теории модерна.

В-восьмых, подтвердить гипотезу о цивилизационной детерминированности генезиса социального архетипа православия на более широком эмпирическом материале с применением средств и методов междисциплинарного и интердисциплинарного анализа.

В-девятых, выявить системообразующий потенциал концепции диссертации в построении общей теории социальной безопасности.

В-десятых, подтвердить конструктивную роль результатов диссертационного исследования в поиске средств разрешения межэтнических и межконфессиональных конфликтов.