Способы выражения комической семантики в реагирующих репликах русского разговорного диалога

Нашей проблемой является соотношение реплики-стимула и реплики-реакции в русском диалогическом дискурсе.

Проблема эта шире, чем просто проблема когезии реплик в диалогическом единстве. Говоря об отображении материала реплики-стимула в реплику-реакцию, мы говорим не только о чисто формальной связи между этими двумя репликами в этом диалогическом дискурсе, а также о связи интенциональной, т. е. содержательной.

Предметом нашего исследования в этом проблемном поле являются реплики, содержащие комическую реакцию на слова собеседника.

Объектом нашего исследования является отношение между комической реакцией и репликой-стимулом в диалогическом единстве русского обиходно-разговорного диалога.

Надо сделать некоторые уточнения по поводу нашего объекта. Комизм диалогической реплики предстает в двух формах: открытый комизм, то есть такая форма комизма, когда эта интенция явно видна в диалогической реплике, и закрытая форма комизма, когда комизм скрывается за нарочито серьезной формой диалогической реакции. К первому типу открытого комизма относятся все типы юмора (понимание юмора смотрите ниже, в § 1 главы I) а также сарказма, то есть такого типа комизма, который отличается от более «унисонного» юмора ярко выраженной диссонансной направленностью. С самого начала, надо сказать что, как и юмор, тяготеющий к унисону, так и сарказм, тяготеющий к диссонансу, с точки зрения диалогической интенции, ни тем, ни другим не является.

Все комические диалогические реакции являются именно особым типом диалогической интенции, именно в этом плане, как мы увидим ниже (см. гл. I), можно говорить о парадоксе комизма, и особенно этот парадокс комического выражен в его закрытом типе, в иронии, где расхождения между поверхностной формой реакции и внутренним ее содержанием, достигают максимума.

Как говорилось несколько выше, ирония представляет собой закрытый, наиболее парадоксальный тип комизма в диалогической реплике. Внешне ироническая форма может, в свою очередь, быть тем, что в обыденной речи принято называть «доброй иронией», то есть такой иронией, которая тяготеет к обычному смеху и юмору, но эти случаи в нашем корпусе относительно редки, хотя они и встречаются. Гораздо чаще встречаются случаи «злой иронии», то есть такие случаи, когда ирония является одной из форм выражения диссонанса. Это саркастическая ирония, при этом степень диссонанса может быть в таких репликах весьма высокой.

В нашем случае необходимо сразу объяснить цель работы. Она заключается в выявлении оппозиции между тремя типами комических реакций в русском диалогическом дискурсе. Мы имеем в виду, с одной стороны, открытую комическую реакцию, т. е. случай, когда установка реагирующего на комизм является открытой, и второй случай, когда мы имеем дело со скрытым юмором, т. е. с иронией.

В ряде работ на эту тему последней из работ была работа И. Л. Тетерева, где есть разделы об иронических тактиках, но, с одной стороны, общей целью работы И. Л. Тетерева было исследование диалогической формы в русском диалоге и ирония не была специальным предметом рассмотрения. С другой стороны, И. Л. Тетерева интересовала внутренняя тактика в таких репликах, и он не рассматривал подробно и всесторонне отношение иронической тактики с репликой-стимулом. С третьей стороны, перед И. Л. Тетеревым не стояла задача, которую поставили мы — проследить оппозицию иронии и открытых комических форм в реплике-реакции.

Наша работа выполняется на материале русского разговорного диалога, который отражен в хрестоматии под редакцией Е. А. Земской «Русская разговорная речь», самой авторитетной хрестоматии русской разговорной речи. Мы пошли по пути организации сплошной выборки по этой хрестоматии. То есть нами отбирались все случаи комической реакции на стимул, который, как мы уже говорили, мог быть как модальным, т. е. содержащим определенную оценку — положительную, отрицательную или хезитационную, (т.е. колебания в оценке), так и диктальным, (т.е. на стимул, где сообщалась какая-либо информация без оценки).

Кроме того, для предания корпусу большей представительности, репрезентативности, привлекались диалоги из современной художественной литературы. Мы исходили здесь из того неоднократно подтвержденного предположения о том, что если в художественной литературе, по мнению носителей языка, которые в данном случае выступают информантами, диалог носит естественный характер, то авторы вынуждены для придания диалогу естественной формы использовать базисные структуры организации диалогической реплики, и эти базисные структуры должны обслуживать все речевые и текстовые жанры.

Основные положения нашей работы:

1. Русский диалог, как и любой другой диалог, строится на основе конечного списка организующих его структур диалогических фреймов, которые представляют собой инвариантные формы организации диалогических реплик, а в зависимости от контекста и конситуации варьируются с точки зрения заполнения этих форм.

2. Можно предположить, что три типа комических реакций, которые мы рассматриваем в диалоге, должны различаться с точки зрения используемых в них фреймов их организации.

3. Как уже говорилось выше, три типа комических диалогических реакций необходимо рассматривать с точки зрения их достаточно резкого противопоставления в них открытых и закрытых типов. И это естественно влечет определенную перестройку в использовании формальных средств языка. Хотя, нельзя сказать, что к каждому из этих типов комического в диалоге тяготеет какая-либо своя языковая техника.

Естественно не может быть однозначного соответствия, изоморфизма между внутрисистемными средствами языка и фреймами взаимодействия реплик.

Научная новизна представленного исследования состоит в том, что, насколько нам известно, впервые в лингвистической литературе на материале русского языка, предпринято описание комических диалогических реплик в трех их разновидностях на материале сплошной репрезентативной выборки, подкрепленной, как указывалось выше, также иллюстрациями из художественной литературы, которые, по свидетельству сотрудничавших с нами носителей языка (выступавших нашими информантами), были признаны вполне соответствующими объекту нашего исследования.

Структура работы. Работа состоит из двух исследовательских глав: введения и заключения, с выводами по каждой главе и с библиографией, в которую вошли только те работы, которые были непосредственно использованы при подготовке к диссертации.

Во введении представляется предмет и объект исследования, описываются некоторые основные теоретические положения, из которых исходило исследование, а также характеризуются научная новизна и представляется структура работы.

В первой главе «Комизм как коммуникативная установка и диалогическое взаимодействие» в § 1 рассматривается феномен комизма как особой формы коммуникативной установки и делается вывод, что комизм есть некоторая форма коммуникативного парадокса в том смысле парадоксальности, о котором говорилось здесь несколько выше. В § 2 рассматриваются три функциональные разновидности комизма при диалогическом взаимодействии, то есть сообразно тому объекту, который определен для работы. Нас интересует в ней именно отношение комической реплики к реплике-стимулу независимо от коммуникативной установки последней.

Во второй главе «Некоторые тактики комической реакции в русском диалоге» в первых трех параграфах каждый из этих трех видов комизма рассматривается отдельно, причем каждый из этих видов комизма получает в этом описании свой «угол рассмотрения», а юмор, шутка рассматривается как преимущественно спонтанная разновидность диалогической реакции, причем имеющая чаще всего унисонную установку. Конечно, существуют заранее подготовленные модели юмора, но они в реальном разговоре достаточно редки. Чаще всего юмористические стереотипы появляются больше как форма иронии. Сарказм в следующем параграфе рассматривается как особая тактика диссонансной интенции в диалоге. Здесь может возникнуть вопрос: а является ли юмор особой тактикой унисона. Нет, не является, потому что скорее юмор является не унисонной тактикой, а некоторой коммуникативной формой того, что у американских прагмалингвистов называется socializing, то есть формой, облегчающей социальные взаимоотношения. Сарказм же — это именно особая диссонансная тактика, резко отличающаяся от обычного «диссонанса» наличием в этой тактике коммуникативного парадокса, чего в обычном диссонансе не бывает. И наконец, нам казалось правомерным считать иронические тактики особым типом непрямых коммуникативных актов. Поскольку тот речевой акт, в котором происходит такое расхождение между планом выражения и планом содержания, достигающее практически полного несоответствия, можно считать косвенным речевым актом.

В Заключении подводятся общие итоги работы и намечаются некоторые перспективы исследования комических реплик русского диалога.

Библиография содержит работы, непосредственно относящиеся к объекту исследования.

выводы.

1. Анализ языкового материала подтверждает те теоретические выводы о трех типах комических установок в диалогическом дискурсе, которые были сформулированы в первой главе.

2. Для юмористических реплик характерна спонтанность, меньшая зависимость от контекста. Соответственно в юмористических репликах комическая установка часто выражается различными экстралингвистическими средствами (смех, мимика), а также дискурсными словами, находящимися на периферии языка — системы.

Все это естественно приводит к меньшему использованию в комической реплике — реакции вербального материала стимула, хотя некоторые формы отраженной речи здесь возможны.

3. Сарказм как комическая интенция предполагает более подготовленные тактики диалогического взаимодействия. Поэтому при оформлении сарказма часто используются речевые стереотипы (lexical phrases) в качестве диалогических плацдармов и одновременно маркеров данной комической интенции.

Очень важно также отметить, что реплики с сарказмом строятся уже по некоторым устойчивым фреймовым моделям, хотя о фреймовых структурах можно говорить уже по отношению к отдельным разновидностям юмористических реплик.

4. В репликах с иронией наблюдается практически полное исчезновение диалогической спонтанности. В иронии используются имеющиеся на уровне дискурсных схем фреймы диалогического взаимодействия с иронической установкой. На материале сплошной выборки по репрезентативному корпусу (хрестоматия Е. А. Земской и материал из беллетристики) подтвердились предположения ряда авторов (Арутюнова, Баранов, Балаян, Тетерев) о наличии конечного списка фреймов иронии в диалоге.

5. На основании проведенного анализа можно утверждать, что предположения ряда авторов о статусе иронии как особого типа прямых речевых актов (РАсм. Lapp, 1990) не получают подтверждения.

Об иронии можно в рамках теории РА говорить только как о косвенном речевом акте, хотя асимметричность планов в иронии значительно превосходит все случаи, относимые к косвенным РА.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Попытка понять природу юмора состоит в поиске противоположностей и раскрытии веселых аспектов жизни. Все имеет себе обратное. Чувство противоположности — это объективность нашей субъективности, наша интерпретация реальности.

Оппозицию «объективность/субъективность» следует понимать в свете аристотелевского определения поэтики как сложного действия, в котором перемена завершается через злоключения и опознавание или через оба сразу. Злоключение — движение ситуации к ее противоположности, опознавание — движение от невежества к знанию.

Противоречие в юморе никогда не бывает вымышленным, онореально, существенно, значимо. Это противоречие возникает из-за несоответствия между жизнью и человеческим идеалом. Такая ситуация повергает нас в замешательство, а затем движет нас к скептицизму и, наконец, к анализу.

Веселое заставляет наши мысли принять особую направленность. В процессе же анализа начинает работать чувство противоположности.

Юмор — творчество, расширяющее человеческую ментальность. В каждой шутке человек находит что-то ново-банальное или глубоко новоепишет Фрай. Происходит акт обновления, как в карнавале. Юмор расширяет наш опыт, углубляет знание того, что мы «знаем». То, что мы знаем, становится банальным, и юмор ведет нас к новым перспективам, смешное играет с нами, в то время как мы думали, что мы играем с ним.

Смех осуществляет что-то вроде контроля за мыслями. Юмор, по утверждению Фрая, делает нас разными людьми, по-разному видящими мир.

Для определения юмористического речевого действия необходимо установить конститутивные признаки речевого действия, типы речевых действий и место юмористического речевого действия в системе этих типов.

Под речевым действием понимается фрагмент речевой деятельности, т. е. выделенная на основании определенных критериев часть человеческого общения, осуществляемого в речевой форме. Конститутивными признаками речевого действия являются участники, цели, обстоятельства, способ и материал общения (Hymes, 1977; Brown, Fraser, 1979; Белл, 1980; Карасик, 1992).

Участники общения могут быть противопоставлены по различным признакам: 1) по активности (говорящий и слушающий, с одной стороны, и случайные участники либо подслушивающие, с другой стороны), 2) по статусному признаку (участники общения как представители социальных групп либо как личности во всем богатстве внутреннего мира), 3) по этносоциокультурной принадлежности (участники общения, относящиеся к своим либо к чужим), 4) по психологическому типу личности (рациональный либо интуитивный, кооперативный либо конфликтный, экстраверт либо интроверт и т. д.).

Цели общения можно разделить на поддержание контакта (фатика) и информирование, либо на оказание воздействия и самовыражение, при этом каждая из названных целей реализуется в более конкретных разновидностях, например, сообщение информации и запрос об информации.

Обстоятельства общения сводятся к хронотопу (единству места и времени) и сфере общения (социально закрепленные типовые характеристики общения — в семье, на работе, в церкви, у врача, в полицейском участке и т. д.). Сфера общения диктует выбор средств коммуникации. Эти сферы достаточно четко выделяются в реальном общении, хотя существуют и промежуточные случаи, когда, например, ученик и учитель встречаются и ведут беседу вне школы).

Способ общения — это канал и тональность коммуникации. Канал общения может быть устным и письменным, контактным и дистантным, непосредственным и опосредованным. Тональность общения бывает серьезной и шутливой, обыденной и церемониальной, спонтанной и запланированной, дружественной и враждебной.

Под материалом общения понимаются тексты, включающие невербальную коммуникацию. В теории разговорной речи противопоставляются типы текстов по степени их оформленности: от правильно оформленных текстов, которые целиком хранятся в памяти отправителя речи, до разорванных текстовых фрагментов, текстоидов, реплик в диалоге, связь между которыми понятна только участникам общения (Сиротинина, 1994).

Настоящее исследование посвящено изучению одного из способов выражения негативной оценки — сарказму. Сарказм — это описание фрагмента социальной действительности, получающее негативную эмоционально-экспрессивную авторскую оценку.

Лингвистическую природу сарказма можно определить следующим образом: план выражения и план содержания в сарказме выступают параллельносарказм реализуется в макрои мегаконтексте и выражается предложением и речевыми единицами, большими, чем предложениев сарказме почти всегда наблюдается процесс автоматического декодирования, поскольку негативная оценка описываемого явления выражена прямо, а не скрыта в подтексте описываемой ситуации.

Анализ языкового материала показывает, что основными предпосылками для создания сарказма являются наличие сем отрицательной оценки и семантической структуры слов, входящих в речевые единицы высшего порядка, и контекст, без которого невозможна реализация сарказма.

Исследование языковых средств выражения сарказма позволяет сделать вывод, что для его создания и выражения употребляется целый ряд различных синтаксических и семасиологических выразительных средств и стилистических предметов. Нередко для создания и выражения сарказма используется несколько выразительных средств и стилистических приемов, т. е. наблюдается явление конвергенции — схождение в одной точке нескольких стилистических приемов, участвующих в единой стилистической функции (в данном случае выражении сарказма).

При изучении взаимодействия сарказма и контекста установлено, что сарказм может быть реализован в макрои мегаконтексте.

В нашем исследовании мы пытались доказать, что некоторые общие положения теории интерпретации текста неприменимы к так называемым ироническим текстам. Но прежде мы хотели бы сделать две оговорки: 1) под ироническим текстом мы понимаем текст, содержащий сигналы иронии или троп ирония- 2) в данной статье интерпретация понимается как высказанная рефлексия.

Ниже мы перечислим те положения теории интерпретации текста, которые кажутся нам неприменимыми к интерпретации иронических текстов:

1. Необходимость в интерпретации возникает тогда, когда при понимании текста реципиент сталкивается с каким-либо препятствием, которое заставляет его задуматься о возможности словоупотребления. Таким образом, создается ситуация, когда люди перестают говорить или думать о жизни и начинают говорить или думать о речи.

2. Интерпретация определенных семантических единиц может осуществляться в терминах интерпретации их составляющих частей (1, с. 42).

3. Автор должен поручить интерпретацию своего образа другим и будущему (14, с. 118).

4. При интерпретации художественного текста «текст понимается как образ определенной действительности, и этот образ, пропущенный через собственную действительность интерпретатора, проецируется в некоторый новый образ, лежащий во вновь созданной действительности и способный быть перенесенным в реальность (8, с. 15).

5. Интерпретатор должен всматриваться не в мерцающий за текстом лик автора, а в ту «вещь», которая витала перед мысленным взором автора в момент создания произведения (Гадамер, цит. по: (6, с. 329−330).

Иронический текст относится к тому роду текстов, в которых единицы хорошо знакомого языка получают необычную интерпретацию, а хорошо знакомые ситуации подводятся под несколько неожиданные категории: «вещи перестают называться своими именами».