Твердое склонение. 
История русского языка

Мягкое склонение

По мягкому типу склонения должны были изменяться определительные въсь и сиць, но у них, как сказано, были несовпадения в парадигменных формах. Более того, северные говоры, не испытавшие изменений заднеязычных согласных в свистящие (при отсутствии третьей палатализации, см. § 43), сохраняли «первобытные» формы местоимений, в новгородских источниках представленные в виде вхе полъ, вху, вхемо валю, вьхо, вхого и др. Взаимное влияние мягкого и твердого склонения у неличных местоимений было широко распространено после XIV в., когда происходило обобщение того или иного типа склонения и у имен существительных. Поэтому в московских грамотах XV в. можно встретить написания типа аьхъ, до егьхъ поръ, могьмъ, твогьмъ, смешение форм тгъхъ и тыхъ и т. д.

Для московских говоров характерно было обобщение по твердому варианту.

В большинстве случаев происходит унификация родовых окончаний, т. е. утрачивается различие по роду во мн. ч. (с XV в.): вместо ти, ты, та появляется обобщенная форма им. п. — вин. п. мн. ч. тп>, возникшая под влиянием косвенных падежей (здесь окончания совпадали для всех родов). Параллельно с тем осуществляется выравнивание окончания в этой форме и у других местоимений, например самгъ, однгъ, вегь. Функциональная взаимообратимость местоимений (они одинаково соотносятся и с глаголами, и с именами) сказывается и в том, что именно энклитические формы дат. п. и вин. п. от возвратного местоимения си, ся образовали формант для выражения грамматического залога (собирался, жалиси).

§ 226. Категория определенности также сказалась на изменении форм местоимений, стали появляться полные (членные) формы.

Параллельно с членными формами прилагательных они известны с XII в.; ср. тыи днъ в ЕКХИ и УСХШ, в часъ той в СН1Л, с XIII в. также сеи, сии, затем инои, оный и др. (первоначально только в мужском роде). Сразу же после падения редуцированных функционально сильная форма им. п. ед. ч. мужского рода в положении под ударением изменялась тъ > то, сь > се, и следы этого мы находим в старых текстах Лавр. 1377 (то намъ ворогъ вегъмъ). Но возможное совпадение с формами среднего рода отменило этот путь развития местоимения как тупиковый, а параллельное развитие местоименных прилагательных заставило искать выход с помощью редупликаций типа тъ + тъ, сь + сь. Такие формы выражали большую определенность указания, причем и возможностей для выражения определенности первоначально было больше, хотя все они носили контекстный характер; ср. формы типа сесь в Лавр. 1377, в Ев. 1307, Ип. 1425, Гр. 1504 и др., тотъ в Гр. 1229 и Гр. 1382, СН1Л, Ип.1425. В «Хождении» игумена Даниила тотъ встречается 190 раз, той — 187 раз, различаясь, возможно, чисто стилистически (той как форма высокая, книжная, а тотъ как стилистически нейтральная); почти три столетия спустя в «Хождении» Афанасия Никитина находим только форму тотъ, которая с конца XVI в. побеждает в московских текстах, сразу же вызывая (в привативном противопоставлении) ответную форму этот: етотъ с XVII в., хотя в грамотах этого времени обнаружено всего 12 ее употреблений.

С развитием полных местоимений краткие указательные употреблялись в текстовых формулах как анафорические, соотнося высказывание с соседними синтагмами — максимально отвлеченное по смыслу то грамматикализуется раньше других родовых форм указательного местоимения, становясь союзным словом. Тем самым обе функции указательных местоимений: дейктическая с указанием на внешние предметы в связи с описываемой ситуацией, и анафорическая с указанием на смысловые связи в контексте высказывания — раскладываются надвое и каждая обслуживается своим набором форм. В КН1Л местоимения сь, тъ, онъ, овъ 159 раз используются как указательные и 3631 раз — как анафорические (обычно в препозиции) и соотносительные. Краткость их формы становится формальным же условием для перехода в категорию союзных слов, тогда как полные развиваются в определенно указательные местоимения нового типа.

Интересно отметить характер выбора. Все краткие формы (прилагательных, местоимений, счетных имен и т. д.) в результате становятся синтаксическим средством связи слов в предложении, т. е. сохраняют исконно формульную свою функцию, тогда как определенные (полные) формы вычленяются из формульного контекста и отчуждаются как самостоятельные слова, которые, как правило, создают формообразующие парадигмы, скрепленные особым типом ударения.

§ 227+. Функции указательных местоимений четко различались во всех источниках.

Дейктическая функция — указание на пространственные отношения, главным образом с помощью местоимений сей и онъ (сия грамотка, се число, се я), что сохранилось до XIX в. в знаменитом противоборстве сей и оный новым формам этот и тот.

Анафорическая функция — указание на упомянутое в предшествующем тексте с помощью тех же местоимений обычно с присоединением же: сеи же, онъ же.

Определительность при первичном назывании предмета оформляется разным способом, но также с дополнительными частицами, преимущественно с помощью местоимения тот: и тот крестьянин в томъ дгьле повинился.

Пролептическая функция — соотнесение слова с другими в составе сложноподчиненного предложения: прислалъ ко мнгь вина бочьку, и темь его помянули; с етем крестьянином, который поехал к тебе.

Две последние функции развивались в старорусском языке, на первый план выводя местоимения то, тот. В противопоставлении к ним именно в двух последних функциях стало употребляться местоимение етот во многих произносительных вариантах: етот, ете, етом, гетое, ета, евту, етае, ехтай (с ехтай подати государевой в значении определительности). Сеи и оный в таком значении не употребительны. В синтаксических связях нового типа они участия нс принимали.

Первые две функции противопоставлены двум остальным по смыслу и хронологически. Дейктическая и анафорическая — это указание на вещь, эквивалентное определенному артиклю; определительная и пролептическая относительны вещи, они выражают мысль о ней, ее идею в связи с необходимостью точнее описать эту вещь — здесь скорее подошел бы неопределенный артикль.

Первые две функции местоимения нацелены на поиск объемов понятия (предметного значения слов) и своей эквиполентностью создают противопоставление крайних точек указания: сей и оный. Две последние функции связывают части высказывания и потому выступают как привативные, следовательно, развивают противопоставление то (т) — э-то (т). Здесь важен уже нс объем, а содержание понятия, признаки которого и выявляются в результате противопоставления, созданного в тексте.

Таким образом, дейктическая и анафорическая функции указательного местоимения обслуживали древнерусскую систему в эпоху ментализации, а две последние развивались с XV в. уже в старорусском языке, в процессе идеации — и вызвали многие изменения, в том числе и в синтаксисе.

§ 228*. Для примера рассмотрим употребление указательных местоимений в текстах «Хождений» — очень распространенного средневекового жанра, для которого такие местоимения были очень важны во всех своих функциях.

Здесь самое распространенное местоимение — тъ, то, тотъ, той, тыи. У игумена Даниила оно используется как постпозитивный член: дуботъ, путетъ, ровотъ; в списках после XV в.ровъ тотъ, путь той; ср. также вотъ день (в новых списках во тотъ день). Употребление форм тотъ и той в этих текстах почти одинаковое, но с конца XVI в. тотъ побеждает, вытесняя форму той. В им. п. мн. ч. все еще много вариантов: те, та, ти, ты, тии, тее, тыя, тая, но в списках с XV в. общей родовой формой становится форма те (тии, тее употребляются в отношении к лицу). Местоимения сеи, оный очень редки.

Таким образом, в древнерусских текстах происходит явное выделение местоимения тотъ как универсальной формы для передачи самых разных функций указательного местоимения.

Древнейшие соотношения указательных местоимений были эквиполентно парными. Конкретное указание осуществлялось местоимениями съ — тъ, а отвлеченное и, следовательно, с оттенком качественности — местоимениями оиъ — овъ ‘один; другой; некий'. Лексически, на уровне производных слов, парное соотношение сохранилось до сих пор. Наречия съ-дгь-съ и ту-тъ, сей-часъ и тътъ-часъ, то-гда и се-гда (не сохранилось), сь-пьрв-а и то-пьрв-о (особенно сильно изменились в произношении) указывают, собственно, на взаимное отталкивание в проекции пространства, которое разворачивается во времени: здесь сейчас сперва сделаем это, а уж теперь и тут тотчас сотворим то — тогда как всегда хорошо будет. Расхождение между московской формулой здесь и сейчас и питерской тут и теперь давно известно и нс раз обыгрывалось в юмористических текстах.

Местоимения онъ и овъ (оный и овый) привносят идею качества, которое связано с неопределенностью пространства и бесконечностью времени, подвергающихся характеристике как бы со стороны, вне конкретных отношений смежности. В средневековом языке действует принцип градуальной иерархии, именно тогда и возникает последовательность степеней удаления сей — тот — оный. Но затем в качестве указательного система оставляет местоимение тот, потребовавшее противоположности на основе привативной оппозиции: тот — э-тот. Крайности неопределенного и отвлеченного обобщения выразились в противопоставлении сей — оный, которые как отвлеченные становились приметой высокого стиля и к началу XIX в. сошли на уровень нежелательных стилистических форм.

§ 229. Вопросительно-относительные местоимения къто — чьто склонялись по общему типу — соответственно твердому и мягкому:

Все остальные изменения местоимений носят формальный характер и в историческом плане малоинтересны. Они имеют либо диалектные, либо стилистические различия и потому изучаются в курсах «Истории литературного языка» или «Диалектологии».

§ 230. Специального обсуждения требует ударение местоименных форм. Древнейший акцентованный памятник московского происхождения — Новый Завет 1355 г. (43 XIV) — сохраняет колебание ударения в пределах словосочетаний с другими клитиками. Например, у личных местоимений возможны ударения типа аз же, не аз же, от мене, ко мнгь, мшъ же, се мй, ты мя послалъ, что мя зовете, на мя ли, ты кто ecu, ecu ты, ты се гл (аголё)ши, ты же, ты же, ты же, на тя, на тя же, о тобгь, мы знаем, да мы, мы бд, мы же, й мы, вы 66, вы же вгьете, и вы есте, вама, с вами, да приидет на вы: на ны, над нами и др. с явным колебанием форм.

То же состояние у указательных: то бд пред, тоя суботы, то же и то же, во всю землю ту, и тй примут', се же все бысть, се же ему, но се имаши, семи сбудется, ей же что глаголет, яко се, слово се, не се ли есть, а ей суть; он же, она же, они же и т. д.

Ритмический контур каждого сочетания с наличными клитиками составляет неопределенную последовательность форм, которые впоследствии остаются в тексте на правах союзов или наречий.

Вопросы и задания для повторения.

• 1. Какие типы местоимений характерны для древнерусского языка?
• 2. Каким образом формировалась категория 3-го л. у личных местоимений?

• 3. Как образовывались полные формы указательных местоимений?
• 4. Какова судьба кратких форм местоимений?
• 5. Объясните происхождение частицы авось.

• 1. Гадалина М. А. История форм личных и возвратного местоимений в славянских языках. — М., 1963.
• 2. Древнерусская грамматика XII—XIII вв. — М., 1995. — С. 326−373.
• 3. Кузнецов П. С. Очерки исторической морфологии русского языка. — М., 1959. —С. 108−139.
• 4. Федорова М. В. Лексико-грамматические очерки по истории русских местоимений. — Воронеж, 1965.
• 5. ХабургаевГ. А. Очерки исторической морфологии русского языка. Имена. — М., 1990. —С. 216−257.
• 6. Шахматов А. А. Историческая морфология русского языка. — М., 1957. — С. 150−185, 309−319.