Завершение замысла: вторая часть «Дон Кихота»
Вторая часть романа фактически начинается в противоборстве замыслов: ясно, что героя невозможно удержать дома; остается его отпустить, с тем чтобы переодетый рыцарем его односельчанин — бакалавр Самсон Карраско — одержал над ним победу и как свое условие потребовал возвращения Дон Кихота домой. Однако первая попытка едва не закончилась трагически для бакалавра: переодетый Рыцарем Зеркал… Читать ещё >
Завершение замысла: вторая часть «Дон Кихота» (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
В первой части романа можно было счесть, что вышедший на большую дорогу герой избрал не лучшее место для своих подвигов, ибо здесь нет места рыцарственности. Однако где-то память о нем должна была сохраниться. Где, как не при дворах высоких сеньоров? Во второй части романа вставных новелл практически нет. Сюжет более не разрастается вширь. Он входит в мир замкнутый, аристократический, исполненный претензий. По мере погружения в этот мир герой как будто освобождается от собственных иллюзий и возвращается к своей нравственной сути, человеческой и христианской.
Теперь и автор получил еще бо? льшую возможность для отсылок к собственному творчеству: не раз его персонажи вспоминают о первой части, читают ее, сравнивают с ложным продолжением. За год до издания Сервантесом второй части «Дон Кихота» появилась его подделка. Воспользовавшись славой романа, некий Фернандес де Авельянеда (возможно, это псевдоним) выпустил в свет свое продолжение «Дон Кихота», оскорбительно отзываясь во введении к нему об истинном авторе и издевательски представляя Дон Кихота сумасшедшим, а его оруженосца Санчо Пансу — пьяницей и обжорой. Сервантес принимает вызов. Он включает во вторую часть (1615) целый ряд сцен из романа Авельянеды, давая возможность оценить, как сходный сюжетный материал разрабатывается литературным поденщиком и гением. Там, где Авельянеда не поднимается выше грубого фарса, Сервантес, не оставляя своего блистательного остроумия, создает образ трагического разлада между достойной личностью и недостойной ее жизненной реальностью.
Инерция сюжетного развития для второй части романа, по сути, уже определилась во второй половине первой части. Если поначалу сюжет двигался путем свободной фантазии Дон Кихота, то постепенно все более последовательным и планомерным становится сопротивление ему действительности. Она сразу же активно откликалась герою ударами и многочисленными побоями, но затем его планам она противопоставила план цирюльника и священника — вернуть Дон Кихота домой.
Вторая часть романа фактически начинается в противоборстве замыслов: ясно, что героя невозможно удержать дома; остается его отпустить, с тем чтобы переодетый рыцарем его односельчанин — бакалавр Самсон Карраско — одержал над ним победу и как свое условие потребовал возвращения Дон Кихота домой. Однако первая попытка едва не закончилась трагически для бакалавра: переодетый Рыцарем Зеркал, он потерпел поражение и едва не поплатился жизнью. Лишь во втором поединке, в конце романа, он, уже как Рыцарь Белой Луны, взял верх.
Значительный отрезок второй части Дон Кихот и Санчо проводят у герцога, где дают повод не только для мистификации, но и для прямого издевательства. Их пытаются уподобить марионеткам кукольного театра, рыцарский спектакль которого наблюдает Дон Кихот. Наблюдает, в какой-то момент не может более сдержаться и вступает в бой с кукольными маврами, нанеся немалый ущерб театру Маэсе Педро (II, гл. XXVI). Это центральный и знаменательный эпизод. Он фиксирует масштаб безумной мечты героя — театральной, марионеточной; и его собственный, человеческий, масштаб личности. Дон Кихот может быть смешон, когда он, как будто забыв себя, вламывается в кукольное представление, но это ничего не меняет по сути: даже в моменты своего безумия он велик и благороден (о смехе у Сервантеса см. в рубрике «Материалы и документы»).
Тем более трагична и жестока попытка при дворе герцога сделать его марионеткой. Из этого ничего и не получается. Насмешка проваливается, ибо герой, не замечая кукольных декораций, ведет себя как достойная личность, являет гуманистический разум в советах Санчо, которому наконец дано сыграть роль губернатора острова. Если и не столь высок здравый смысл оруженосца, как разум его хозяина, то все-таки мудрость его поговорок оказывается слишком справедливой и человечной, чтобы ему можно было оставаться на губернаторстве. Санчо смог вынести заботы мирного правления, но военные тяготы убедили его, что он не рожден для этого поприща:
" Я куда лучше умею пахать и копать землю, подрезывать и отсаживать виноград, нежели издавать законы и оборонять провинции и королевства" (II, гл. LIII).
Злоключения героев, отправившихся в погоню за безумной мечтой, возвращают их к самим себе, к осознанию блага естественной человечности, каковым они обладают. У них есть силы быть собой, быть человеком, но у них нет сил заставить мир жить по этим законам, простым и добрым. Некогда у ночного костра поведавший козопасам о золотом веке, Дон Кихот на своем смертном одре мечтает вернуться туда, стать пастухом, раз уж ему не удалось перековать в золото железо нынешнего века. У романа светлый и печальный конец. Нет больше рыцаря Дон Кихота, а есть человек Алонсо Кихана, умирающий в окружении своих близких, присвоивших ему другой титул:
" После исповеди священник вышел и сказал:
— Алонсо Кихана Добрый, точно, умирает и, точно, находится в здравом уме" (II, гл. LXXIV).
Повествование о его жизни и смерти стало рождением нового человека и нового литературного жанра — романа. Его открытием стала — современность. Его темой — крушение утопии, гуманистического мифа:
" Миф всегда начало любой поэзии, в том числе и реалистической. Дело, однако, в том, что в реалистической поэзии мы сопровождаем миф в его нисхождении, в его падении. Тема реалистической поэзии — ее (поэзии) разрушение.
Одним словом, ущербность культуры, ущербность всего благородного, ясного и возвышенного и составляет смысл поэтического реализма. Сервантес признает, что культура подразумевает все эти качества, но что все они — увы! — только фикция. Обступая культуру со всех сторон, как таверна — фантастический балаган, простерлась варварская и жестокая бессмысленная и немая реальность вещей"[1].
Так оценил смысл романности как явления культуры испанский философ XX в. Хосе Ортега-и-Гассет. «Фантастический балаган» — это кукольный театр рыцарской мечты. «Реальность вещей» — это тот порядок железного века, который попытался было перестроить Дон Кихот, но не преуспел.
" Пора чудес прошла" , — скажет герой Шекспира, современника Сервантеса. «Начался новый строй: всему отведено свое строгое место. При новом порядке вещей приключения невозможны»[2]. Мир стал жестче. Человек занялся разгадыванием его законов, каковы они есть. А новая поэзия возникла на осознании несовпадения мечты и реальности. Главным жанром этой новой поэзии и будет роман.
Круг проблем
Жанр романа:
эпос романность рыцарский роман вставная новелла плутовской роман автор и рассказчик.
Материалы и документы