Преступление как разновидность рискованного бизнеса

Поведение потенциального нарушителя рассматривается в экономической теории преступлений и наказаний на основе моделирования оптимизации распределения его времени между законной и незаконной видами деятельности.

Преступники в этих моделях предстают рациональными экономическими субъектами, максимизирующими свою ожидаемую полезность¹. На их выбор влияют следующие основные факторы: вероятности ареста, осуждения и наказания; меры наказания; доходы от альтернативных видов легальной и нелегальной деятельности; риск безработицы; изначальный уровень благосостояния. Анализ влияния этих факторов на поведение потенциальных нарушителей должен учитывать их отношение к риску: доказано, что сильное предпочтение риска нивелирует сдерживающий эффект санкций^[1][2]. В целом, однако, экономисты согласны, что усиление санкций за преступления снижает уровень преступности, сдерживая приток новых потенциальных нарушителей, даже если на уже действующих нарушителей оно влияет слабо.

Таким образом, решение стать преступником в принципе не отличается от решения стать каменщиком или плотником, или, допустим, экономистом или государственным служащим. Индивид рассматривает чистые затраты и выгоды каждой альтернативы и принимает на этой основе свое решение.

Вслед за Г. Беккером представители экономической теории преступлений и наказаний, моделирующие поведение преступника, выделяют три основных фактора, влияющих на издержки и выгоды преступной деятельности. Первый фактор — это альтернативные (вмененные) издержки (стоимость) времени преступника. У индивида, который решился на совершение преступления, уменьшается время для занятий законной деятельностью; когда же он осужден и заключен в тюрьму, то в продолжение срока заключения он вообще не может заниматься законной деятельностью. Для измерения альтернативной стоимости времени используются различные переменные показатели: величина средней зарплаты, уровень образования (альтернативные издержки выше для более образованных людей), фактор безработицы (у безработных альтернативная стоимость времени более низка), расовая принадлежность (вследствие дискриминации у так называемых «лиц кавказской национальности» в России или афроамериканцев в США более низкие шансы получить работу, что снижает их альтернативные издержки) и возраст (у молодых альтернативные издержки, как правило, относительно малы). Второй фактор — это выгода от совершенного преступления. Совершая преступления против собственности (грабеж, воровство, кражи со взломом), правонарушители могут руководствоваться такими переменными, как возможная величина украденного или степень неравенства доходов. Что касается преступлений против личности (убийства, изнасилования, избиения), то теории ценности такого рода деяний в экономической теории преступлений и наказаний пока не предложено.

Третий фактор — это ожидаемые издержки преступления (ожидаемые в том смысле, что не существует гарантий того, что любой конкретный преступник будет пойман и осужден). Ожидаемые издержки наказания представляют собой функциональную зависимость от вероятности наказания и издержек наказания. Экономическая теория преступности утверждает, что увеличение ожидаемых издержек преступления будет вести к сокращению преступности, т. е. «наказание удерживает от преступлений» (по аналогии с законом спроса — при росте цены на чтолибо люди сокращают спрос). Однако в литературе ведутся дискуссии о том, какие переменные — вероятность наказания или издержки наказания — играют большую роль в сдерживании преступности и, соответственно, какова должна быть эффективная стратегия правоохранительной деятельности. Существуют эмпирические исследования, которые доказывают, что увеличение на 1% вероятности осуждения в большей степени сдерживает преступность, чем увеличение на 1% суровости приговора. Г. Беккер показал, что если это действительно так, то преступление не оплачивается (ожидаемая ценность преступления отрицательна), поэтому преступниками должны быть только «искатели риска».

Таким образом, исходя из экономической теории преступности, следует, что уровень преступности обратно зависит от альтернативных издержек, вероятности и строгости наказания, но прямо — от выгод преступного поведения.

Базовой моделью максимизации преступником ожидаемой полезности является модель Г. Беккера, которая основывается на том, что преступник максимизирует свою ожидаемую полезность и склонен к риску. Тогда функцию ожидаемой полезности преступника (EU_C) можно представить в виде функции полезности по типу фон НейманаМоргенштерна:

где р — субъективная вероятность поимки, осуждения и наказания преступника, Y — денежный доход преступника плюс денежный эквивалент психологической удовлетворенности преступника от совершенного преступления, / — денежная оценка наказания, U — полезность (предполагается, что она является измеримой величиной).

Если величина р возрастает на сколь угодно малую величину (dp), то ожидаемая полезность уменьшается на величину, равную dp[U (Y-f)-U (Y)]. Оценка затрат и выгод рационального преступника предполагает, что увеличение вероятности наказания (например, за счет роста расходов правоохранительных сил) сдерживает преступность. Аналогичным образом увеличение суровости наказания на сколь угодно малую величину (df) приведет к изменению ожидаемой полезности на df (p)dU/df. Данное изменение также будет отрицательной величиной, так как dU / df (степень изменения полезности, зависящая от изменения наказания) является отрицательной величиной. Увеличение вероятности поимки и наказания и возрастающая суровость наказания будут как сокращать ожидаемую полезность преступника, так и сдерживать преступность.

Таким образом, рассмотренная модель (модель Беккера) предполагает, что потенциальный преступник имеет лишь две альтернативы: либо он выбирает преступную карьеру (при EUc > 0), либо он остается законопослушным гражданином (если EUc < 0).

Модель поведения преступника (модель Беккера) получила широкий резонанс в научной литературе и повлекла за собой много попыток найти подтверждение или опровержение этой модели. Одной из таких попыток явилась работа известного ученого в области экономической теории преступления и наказания Сэмьюэла Камеруна «Экономическая теория сдерживания преступности: оценка теории и доказательство»^[3], в которой указывается, что существует несколько экономических причин того, почему сдерживание может оказаться недостаточным. Во-первых, частные попытки сдерживания могут снижаться, если усиливается общественное сдерживание: отдельные индивиды могут стать менее бдительными, если почувствуют, что власти взяли под свой контроль преступность. Во-вторых, некоторые виды преступности могут замещаться (вытесняться) другими видами правонарушений, либо переноситься на другое время или место. Кроме того, если преступник имеет целевые доходы, сдерживание может привести к росту преступности, например, если полиции удастся остановить попытки взлома, то, скорее всего, таких попыток будет больше. И, наконец, в-третьих, сдерживание преступника со стажем может способствовать притоку новых потенциальных нарушителей в данную преступную деятельность (например, при поимке наркокурьеров могут вовлекаться новые преступники (еще непрофессионалы) в перевозку наркотиков).

Тем не менее во многих исследованиях гипотеза сдерживания, сформулированная Г. Беккером, подтверждается статистически в терминах последствий ареста, уровня осуждения пойманных преступников и продолжительности наказания^[4].

Рассмотрим графическую интерпретацию модели поведения преступника с помощью функции ожидаемой полезности по типу фон Неймана-Моргенштерна на примере преступника, склонного к риску, поскольку Г. Беккер предположил, что увеличение вероятности поимки и наказания обладает большим сдерживающим эффектом, чем суровость приговора в том случае, если преступник склонен к риску (рис. 6.2). По вертикальной оси отложим величину ожидаемой полезности от совершенного преступного деяния (предполагается, что полезность — измерима). Денежная оценка ожидаемых доходов преступника представлена на горизонтальной оси.

Рис. 6.2. Функция полезности преступника, склонного к риску.

Обратим внимание, что функция полезности для потребителя, расположенного к риску, является выпуклой: ее наклон, по мере роста ожидаемого дохода, становится больше. Следовательно, кривизна функции полезности измеряет отношение преступника к риску. В общем функция полезности по типу фон Неймана-Моргенштерна обладает следующим свойством. Чем более вогнута функция полезности, тем в большей мере преступник не расположен к риску, а чем более она выпукла, тем в большей степени он расположен к риску. Промежуточным является случай линейной функции полезности, который показывает, что преступник нейтрален к риску: ожидаемая полезность богатства есть полезность его ожидаемого значения. В этом случае потребителя совершенно не заботит степень рискованности получения его богатства — его интересует лишь ожидаемое значение последнего.

Для простоты предположим, что преступник является вором, укравшим деньги, и в случае поимки и осуждения он может быть наказан с помощью штрафа. У преступника есть четыре возможных уровня денежного дохода (см. рис. 6.2). Самый высокий уровень — У — отражает случай благоприятно завершившейся для преступника кражи, в том смысле, что вор остался не найден и, соответственно, не наказан. Два других уровня — (У-/) и (У — g) — соответствуют ситуациям поимки преступника и наказания его большим штрафом (f) и небольшим штрафом (g). Однако изначально нет никаких гарантий, что преступление будет раскрыто.

Предположим, что вероятность поимки и наказания преступника равна 0,5. Тогда точка е находится посередине линии, соединяющей точки а и b функции полезности, и показывает ожидаемый результат его поимки и наказания. Ожидаемый денежный доход, соответствующий точке е, равен Е и определяется исходя из равенства:

Ожидаемая полезность, соответствующая точке е, равна U₂ на вертикальной оси и составляет:

Если точка е располагается ближе к точке а, то вероятность наказания будет выше. Из этого следует, что точка d, расположенная на перпендикуляре из точки е к горизонтальной оси и соединяющая точки Ъ и с, соответствует тому же самому уровню ожидаемого денежного дохода Е. Точка d находится ближе к точке с, а не на середине отрезка. Таким образом, d отражает более низкий размер штрафа, но более высокую вероятность наказания в сравнении с точкой е. Так как и_г меньше, чем U₂, то преступник предпочитает точку е (в сравнении с точкой d). Низкий штраф в сочетании с высокой вероятностью поимки и наказания оказывает более сдерживающий эффект, чем высокий штраф в сочетании с низкой вероятностью наказания при одном и том же уровне ожидаемого денежного дохода.

Данный результат зависит от выпуклости кривой полезности, которая определяет склонность к риску преступника. Чтобы продемонстрировать, что выпуклость подразумевает склонность преступника к риску, рассмотрим индивида в точке h с доходом Е. Полезность в этой точке, соответствующая доходу Е, — это величина U₃. Так как е находится выше h, то индивид предпочтет риск того, что существует вероятность 0,5 получить доход в размере больше или меньше, чем Е, и где ожидаемая ценность дохода не меняется. Таким образом, выпуклость функции полезности показывает предположение, что преступник склонен к риску.

В рассмотренной модели Беккера видна взаимосвязь величин денежного дохода и денежного эквивалента наказания за совершенное преступление без анализа влияния других доходов, получаемых преступников (например, в ситуации совмещения преступной и легальной деятельности). Развитием модели Беккера является модель Брауна — Рейнолдса^[5], учитывающая первоначальный доход преступника в качестве исходной точки анализа. Предполагается, что такой доход является экзогенным (т. е. внешним) параметром по отношению к изучаемому явлению, т. е. к преступности.

Функция полезности в ней имеет следующий вид:

где W — текущий доход индивида, b — это выгоды от преступной деятельности.

В этой модели преступление совершается тогда, когда ожидаемая полезность выше, чем полезность при первоначальном уровне дохода W. Больше того, модель предполагает, что иногда преступник в случае поимки и осуждения может сохранить некоторые выгоды от совершенного преступления. Г. Беккер в своей модели показал, что если эластичность ожидаемой полезности по вероятности наказания превышает эластичность ожидаемой полезности по осуждению преступника, то преступник склонен к риску. Эмпирические оценки модели Беккера подтвердили данный результат, однако, как показали В. Браун и М. Рейнолдс, вовлечение в анализ первоначального дохода преступника не приводит к такому выводу.

Последователями Г. Беккера предлагались и более сложные модели преступной деятельности. Широко известны, в частности, модели портфельного выбора: потенциальный преступник может распределять свой доход или свое время (т. е. свой денежный или человеческий капитал) в различных пропорциях между легальной и нелегальной деятельностью^[6]. В экономической теории преступности предполагается, что нелегальная деятельность (в отличие от легальной) является рискованной вследствие неопределенности наказания.

Итак, для преступника, не склонного к риску, и вероятность, и суровость наказания сдерживают преступность. Для склонного к риску преступника эффект сурового наказания не определен. Увеличение суровости наказания будет порождать для нелегальной активности эффекты, подобные тем, что возникают в модели предложения труда вследствие роста заработной платы за легальную деятельность. Выделено два таких эффекта: эффект замещения и эффект дохода. Эффект замещения, порождаемый ужесточением наказания, проявляется в сокращении преступности. Проявление эффекта дохода зависит от индивидуального отношения к риску. Для склонного к риску преступника эффект дохода положителен, а суммарный эффект воздействия на преступность вследствие изменения степени суровости наказания становится неопределенным. Эффект изменения выгод от совершенного преступления и экзогенного дохода зависит от того, выросло или сократилось неприятие преступника к риску и его предпочтения риска.

Другой исследователь А. Хайнеке предложил несколько иную модель, в которой индивид распределяет свое время (а не только благосостояние или доход) между легальной и нелегальной активностью. Предполагается, что доход индивида равен сумме трех компонент: 1) экзогенный доход, 2) денежные и монетизированные (т. е. приведенные к денежному эквиваленту) выгоды и затраты легальной активности, 3) денежные и монетизированные выгоды и затраты нелегальной активности. Если преступник будет пойман и осужден, этот доход снижается на величину, определяемую денежными и монетизированными издержками преступности. Модель Хайнеке допускает, что индивид может выбирать специализацию на каком-то одном виде деятельности — легальном или нелегальном — и совмещать тот и другой. Предельное увеличение вероятности или суровости наказания будет влиять на оптимальное сочетание этих двух видов деятельности, в то время как такое увеличение может оказаться недостаточным для воздействия на индивида, который специализируется только на одном виде деятельности. Кроме того, данная модель также упитывает свободное время индивида. Если предположить, что свободное время индивида не фиксировано, то модель становится аналогом стандартной модели портфельного выбора. Причина такой аналогии заключается в монетизации психологических выгод и в высоком уровне независимости между легальной и нелегальной деятельностью. Кроме того, модель показывает, что возрастание отдачи от легальной активности увеличивает время, распределяемое между легальным и нелегальным видами деятельности.

Следующим этапом в развитии моделирования поведения преступника явилась разработка группы моделей портфельного выбора, основанных на включении дополнительного ограничения, о том, что свободное время преступника фиксировано (и таким образом не зависит от выгод и издержек легальной и нелегальной деятельности). Наиболее известной такой моделью стала модель портфельного выбора Эрлиха. Предположение модели о фиксированном свободном времени повлекло вывод о том, что время, распределяемое между легальной и нелегальной «работой», изменяется в обратном направлении (и в равном объеме), но воздействие изменений некоторых параметров также отличается от предыдущих моделей. В то время как влияние изменений экзогенного дохода и выгод на преступность аналогично предыдущим моделям, воздействие изменения суровости наказания становится недостаточным без дальнейших ограничений, налагаемых на некоторые параметры.

Таким образом, в модели Беккера ужесточение наказания является негативным фактором предложения преступности независимо от отношения преступника к риску. В моделях портфельного выбора в целом рассматривается ужесточение наказания как фактор гипотезы сдерживания в зависимости от склонности преступника к риску. Эффект более жестких санкций не определен для тех преступников, которые склонны к риску, в то время как неприятие риска вызывает снижение преступности вследствие ужесточения наказания.

• [1] Беккер Г. Преступление и наказание…; Ehrlich I. Crime, Punishment, and the Marketfor Offenses // The J. of Econ. Perspectives. 1988. Vol. 10. № 1. P. 383—390; Polincky A. M., Rubienfeld D. A. Model of Optimal Fines for Repeat Offenders // J. of Publ. Econ. 1991.Vol. 46. P. 291—306.
• [2] Ehrlich I. Participation in illegitimate activities: theoretical and empirical investigation //J. of Publ. Econ. 1973. Vol. 81. № 3. P. 521—565.
• [3] Cameron S. The Economics of Crime Deterrence: A Survey of Theory and Evidence.1988. Kyklos. Vol. 41. P. 301—323.
• [4] См., например: Blumstein A., Nagin D. Deterrence and Incapacitation: Estimating theEffect of Criminal Sanctions on Crime Rates. Washington DC: National Academy of Science, 1977; Wolpin К. I. An Economics Analysis of crime and Punishment in England and Wales, 1894—1967 // J. of Polit. Econ. 1978. Vol. 86. P. 815—840.
• [5] Brown W. W., Reynolds М. О. Crime and Punishment: Risk Implications // J. of Econ.Theory. 1973. Vol. 6. P. 508—514.
• [6] Обзор экономических моделей поведения преступника см.: Eide Е. Economics ofCrime. Deterrence and the Rational Offender. North-Holland, Amsterdam etc., 1994. P. 47—71.