Семейные обряды. 
Этнопедагогика

Большим педагогическим потенциалом обладали обряды, передаваемые от поколения к поколению, служившие сохранению самобытности национальной культуры и воспитания и имевшие яркую этническую специфику. Они были постоянными спутниками всей жизни человека, сопровождали его от рождения до кончины и оказывали самое существенное влияние на становление личности, развитие ее нравственных и эстетических установок.

Группа обрядов, связанных с рождением детей и первым годом жизни ребенка, составляет особую область культуры материнства и детства, в которой отразились рациональные и магические взгляды людей, основы их миропонимания. Многие элементы этой культуры, возникнув в самые отдаленные времена, сохранились вплоть до XX в.; в ее традициях переплелись дохристианские и христианские обрядовые действия, дополненные плодами народного религиозного воображения.

Уже в самом начале создания семьи — на свадьбе — всеми окружающими молодых подчеркивалась важность деторождения. С пожеланием семье многодетности связано немало ритуальных магических обрядов («Дети — благодать Божья», «Один сын — не сын, два сына — полсына, три сына — сын»).

Ознакомимся с некоторыми традиционными взглядами крестьян на женщину — будущую мать. Во время вынашивания ребенка жизнь будущей матери изменялась мало, она занималась той же работой, что и прежде, ее не освобождали от тяжелых видов труда. Разве немного могли облегчить жизнь женщине, рожающей впервые.

Большое значение придавалось различным магическим действиям и суевериям, а также религиозным предписаниям. Существовали, например, запреты сидеть на камне — роды будут тяжелые, шагать через коромысло — ребенок будет горбатым, толкать кошку, собаку — у ребенка будет «собачья старость» и т. п. Опасались порчи, сглаза и даже похищения и подмены еще не родившегося ребенка нечистой силой; чтобы такого не случилось, нужно было регулярно читать молитвы, креститься, причащаться. В последние дни перед родами женщины каялись и причащались в надежде на помощь при родах святых. Молиться рекомендовалось определенным святым: о рождении мальчиков — святому Иоанну Воину, девочек — Марии Египетской.

Предпочтительным считалось рождение мальчиков, ведь девочке нужно было готовить приданое, а выйдя замуж, она уходила в семью мужа, а потому рассчитывать на ее помощь в старости не приходилось. Предпочтение мальчиков подкреплялось также хозяйственно-экономическими причинами: «Мальчик родится — на подмогу, девочка — на потеху», «Растить девочку — что лить в дырявую бочку» .

Начинающиеся роды тщательно скрывались, о них не должны были знать посторонние во избежание сглаза и порчи, да и вообще тяжелых родов. Ради благополучного разрешения женщины от бремени использовались различные магические средства; развязывались все узелки на одежде у всех домочадцев, раскрывались все двери, печные заслонки, шкафы, сундуки. Женщина проползала под столом, под дугой, между ног мужа под определенные приговоры. Такая подражательная магия должна была способствовать легким родам.

Роды чаще всего происходили в бане, даже русские царицы в XVI—XVII вв. удалялись в свой срок в мыльню.

Отношение окружающих к женщине, родившей ребенка, было двойственным. С одной стороны, она представлялась, согласно канонам православной церкви, греховной, становилась источником «скверны», но с другой — сама могла пострадать от порчи и сглаза.

В течение первой недели молодая мать считалась особенно опасной, поэтому ее в это время держали либо в той же бане, либо в избе за перегородкой. Роженицу мыли в бане или печи (где не было бань) для восстановления здоровья и очищения от послеродовой нечистоты. Принудительная изоляция приносила и несомненную практическую пользу здоровью роженицы, вынуждая, не имеющих обычно возможности, да и не склонных к долгому лежанию и ничегонеделанью деревенских женщин, отдохнуть и набраться сил. Поскольку считалось, что роды осквернили дом, приглашали священника для обрядового его очищения и чтения специальной молитвы. Частичное очищение осуществлялось крещением младенца; только после этого женщине можно было трапезничать вместе со всей семьей и заниматься домашними делами; но все равно ей нельзя было месить тесто, доить корову, сажать что-либо в огороде. Лишь после молитвы в церкви на сороковой день она считалась очистившейся, с нею возобновляли контакты соседи, она снова могла выполнять все хозяйственные дела.

Для сохранения здоровья ребенка использовались испытанные народные средства: травы, омовения, но этого часто оказывалось недостаточно. Главными считались охранные средства, рекомендуемые церковью: молитвы, святая вода, ладан, перекрестить на ночь и научить креститься подросших детей. Вместе с прогреванием, растиранием в случае простуды обязательными были и средства церковные, им придавалось исключительное значение. В силу разных причин (антисанитарии, недостаточного пригляда за детьми, незнания родителями эффективных способов лечения) детская смертность была велика и воспринималась людьми покорно: «Бог дал. Бог взял» .

Вместе с церковными предписаниями исполнялись и различные магические действия, например, долго не засыпавшего ребенка носили в курятник и там нашептывали необходимые заговоры. Нельзя было качать пустую колыбель — у младенца разболится голова, нельзя смотреть на спящего — потеряет сон.

Но главной в жизни ребенка была нежная забота матери, которая ласково называла его «дитятко мое любимое», «гостьюшка моя желанная», старалась оберечь его заговорами. С давних времен в народе известны материнские заговоры, корни которых уходят в дохристианскую эпоху. В них нет упоминания о Боге, ангелах; их персонажи (волхвы, летучий змей, кощей-ядун) как бы воссоздают языческое представление об окружающем мире. Для матери заговор — это попытка уберечь своего ребенка от нечистой силы, подстерегающей человека на каждом тагу.

В колыбель ребенка укладывали обычно после крещения, ее кропили святой водой, окуривали ладаном. А до этого он находился либо в бане, либо в закутке избы с матерью. В первый раз обмывали младенца сразу после появления на свет, тут же купали и «набело» — повитуха слегка парила его в нежарком помещении. Возле новорожденного мальчика клали орудия труда (топор, косу и т. п.), чтобы он вырос умельцем.

Кормили матери детей грудным молоком 1,5−2 года, через 5−6 недель после рождения начинали прикармливать их жидкими кашками или тюрей из хлеба. Разжеванный черный хлеб, завернутый в тряпочку, служил ребенку соской; был у него и рожок — коровий рог с натянутым соском коровьего вымени. Подкармливание ребенка диктовалось необходимостью, так как мать была занята на работе в поле, в лесу.

Кум покупал для младенца крестик и тем приобщал его к почитанию Господа, молитве, соблюдению христианских обрядов.

Наречение именем — важный момент в жизни ребенка. Обычно ему давалось имя святого (по месяцеслову), памяти которого посвящен этот или ближайшие дни. Считалось, что святой будет ангелом-хранителем, небесным заступником человека.

Вместе с христианским именем младенцу обычно давали и некрестильное, защитное имя, прозвище, которое должно было оградить его от зла. Ведь, зная имя, лихие люди или темные силы могли нанести человеку вред. Чужим именем назывались, скрывая настоящее. Такие имена наряду с теми, что давались при крещении, были у русских людей вплоть до конца XVII в. Защитное имя употреблялось в быту. И зачастую только после смерти человека оказывалось, что на самом деле его зовут совсем не так. В старину верили, что зло, обращенное к ненастоящему имени, не коснется человека, которого зовут иначе.

Крестильное имя знали обычно лишь самые близкие родственники, а вот защитное было у всех на устах. Мало кому известно, что при крещении царевич Дмитрий, убитый в Угличе, был наречен Уаром, а боярин Хитрово, знаменитый государственный деятель XVII в., всю жизнь носивший имя Богдан, при крещении был назван Иовом.

Порой защитное имя словно бросало вызов нечистой силе. В документах XV в. упоминается Ивашка, Дьяволов сын, а также зафиксировано обращение женщины к «мужу и господину Негодяю». Первый, Смирный, Паук, Злодей, Нехорошко — такие имена можно было не только услышать, но и встретить в деловых бумагах.

Завершением первого года жизни ребенка была его первая стрижка, также сопровождавшаяся различными обрядами. Это время считалось и окончанием первого периода детства — младенчества.

Понятно, что семейные обряды, соблюдавшиеся людьми на протяжении веков, выполняли и определенные педагогические функции — через них передавались подрастающему поколению знания о хозяйственных обязанностях членов семьи, правила поведения в супружестве, педагогика материнства, нравственные нормы и т. д. Но такая передача осуществлялась не назиданиями, не поучениями, а наглядным примером поведения взрослых, что как раз и не требовало никаких объяснений. Дети просто перенимали определенные образцы поведения, включаясь в исполнение обрядов, осваивая при этом целый пласт духовной этнокультуры.

Долго сохранялись в народе и другие семейные обряды, например похоронный. Несмотря на его печальную тональность, он также закреплял в маленьком человеке ощущение принадлежности к своему клану, неразрывной связи с большим кругом родных, учил сочувствовать чужому горю.

Неважно — с радостным или печальным семейным событием были связаны обряды, важно, что они затрагивали эмоциональный мир детей, духовно их развивали, учили радоваться, приносили ощущение единения с близкими.