Преступность и судимость

Преступность и судимость в СССР. Осуждение виновного — предпоследний этап уголовного правосудия, если включать в него отбывание наказания. Число лиц, фактически совершивших преступления, выявленных органами правоохраны, дела которых переданы на рассмотрение в суд, и осужденных, проходя через систему правосудия, сокращается от стадии к стадии, оставаясь в латентной преступности, нераскрытых преступлениях, в совокупности лиц, освобожденных от ответственности по нереабилитирующим основаниям, и даже в оправданных. Уменьшение количества лиц при прохождении через «фильтр» правосудия и составляет суть коэффициента убывания, характеризуя, с одной стороны, уровень гуманности, с другой — уровень эффективности системы уголовной юстиции. Чем меньшее количество лиц (конечно, до оптимального предела) из числа выявленных правонарушителей осуждается к реальному уголовному наказанию, особенно к лишению свободы, тем гуманнее и индивидуализированее правосудие. И наоборот — чем больше лиц из числа фактически совершивших преступления будет привлечено к уголовной ответственности и осуждено, тем результативнее работает система уголовной юстиции.

Гуманность и эффективность, как мы видим, не совсем согласуются между собой. Имея разные точки отсчета, они соприкасаются на уровне судимости лиц, совершивших преступления. Теоретически найти золотую середину между ними непросто, а в реальной жизни их соотношение еще сложнее. В 1950—1960;е годы, вопреки здравому смыслу, число выявленных правонарушителей было даже выше уровня учтенных преступлений, а количество осужденных приближалось к числу выявленных лиц. Все признаки «сверхвысокой эффективности» были налицо, однако это никак не согласовывалось не только с гуманностью, но и с законностью. В последние годы картина иная: между уровнями реально совершаемой преступности, учтенной преступности, числом выявленных правонарушителей и осужденных большие расхождения («ножницы»), свидетельствующие о низкой эффективности борьбы с преступностью. Хотя это еще не означает, что отечественное правосудие стало более гуманным.

Надо заметить, что преступность и судимость — это не совсем сопоставимые явления. Преступность исчисляется в фактах, а судимость, как и выявленные правонарушители, в лицах (табл. 5.13).

Всего в СССР и России с 1961 по 2007 г. было зарегистрировано 90 169 589 преступлений, выявлен 58 384 121 правонарушитель, осуждено 42 805 169 человек. Причем число учтенных преступлений в России при населении около 145 млн за 16 лет было на 3 млн с лишним больше, чем в СССР, где населения было в 2 раза больше, чем в России, и временной период также был вдвое больше (31 год)! Если к ним прибавить латентные преступления, то уровень реальной преступности может намного превысить численность всего населения в СССР, которое в последние годы составляло 285−286 млн человек. Хотя в других странах положение было значительно хуже. В самой богатой стране мира — США за эти 45−50 лет (два поколения людей) было зарегистрировано 500−600 млн серьезных преступлений (восемь видов) при населении в среднем около 450−460 млн человек.

Таблица 5.13. Соотношение уровней зарегистрированных преступлений, выявленных правонарушителей и осужденных в СССР (1961−1991 гг.) и в России (1992−2008 гг.).

Преступность и судимость в России. Заслуживает внимания и еще один обобщающий показатель. Отношение общего числа осужденных (27,5 млн) к общему числу учтенных преступлений (43,5 млн) в СССР за 1961−1991 гг. составило 63,2%, а в России за 1992−2007 гг. — 33,0%, в среднем — 47,5%. За предыдущие 1923−1960 гг. общее число официально осужденных оценивается в 45−50 млн человек. По неполным данным, только в Российской Федерации было осуждено за 1923−1953 гг. более 41 млн человек^[1].

Соотношение уровней учтенных преступлений, выявленных правонарушителей и осужденных в СССР за 1961−1991 гг. (время действия в Союзе уголовного законодательства 60-х годов, что позволяет говорить об определенной сопоставимости данных) указывает, с одной стороны, на их тесную взаимосвязь, с другой — на криминологически значимые различия.

В течение 1961−1982 гг., когда в стране (период застоя) не происходило резких криминологически значимых изменений, преступность и судимость увеличивались постепенно и почти равномерно. Корреляция между ними была близка к прямой полной зависимости. Они различались лишь по приросту. Среднегодовой темп прироста преступности составлял 3,05%, а судимости -1,75%. Это увеличивало «ножницы» между их динамическими кривыми. В 1961 г. «доля» судимости в «структуре» преступности составляла 91,1%, а в 1982 г. — 69,4%. Андроповская требовательность к правоохранительным органам привела к всплеску учтенной преступности (+21,7%). Качнулась в этом же направлении и судимость (+6,5%), но прирост ее был в 3 раза меньше, так как раскрываемость возросшей преступности не увеличилась. В 1984 г., с уходом «требовательного вождя» учтенная преступность увеличилась лишь на 0,6%, а судимость (дела предшествующего года) — на 5,3%. Перестройка, начавшаяся с волюнтаристской борьбы с пьянством (1986−1987 гг.) и непродуманных политических шагов, увеличила «ножницы» между преступностью и судимостью: преступность после некоторого спада в период кампании борьбы с пьянством стала расти, а судимость продолжала снижаться. Темпы прироста (снижения) этих показателей в 1987 г. составили -9,5 и -25,5% соответственно, в 1988 г. +3,8 и -25,5% и в 1989 г. +31,8 и +0,8%. «Доля» судимости в «структуре» преступности в последний год снизилась до самой низкой величины, до 27,3%, т. е. осуждению подлежали около ¼ от учтенных деяний.

К концу существования СССР уровни преступности, число выявленных правонарушителей и число осужденных значительно разошлись. Условно принимая процент выявленных правонарушителей и осужденных за некие индикаторы социально-правового контроля над преступностью, можно сказать, что он снизился более чем в 3 раза. И это произошло в стране с традиционно жестким контролем над поведением, деятельностью и даже мыслями людей. Именно в этот период ослабления государственности в условиях идеологического и нравственного безвременья и началась обвальная криминализация практически всех общественных отношений.

Расхождение «кривых» преступности и судимости создает впечатление, что снижение социально-правового контроля над преступностью обусловлено неадекватной судебной деятельностью. Эта версия активно поддерживалась следственными органами и даже некоторыми СМИ. Судей обвиняли в завышенной требовательности к доказательствам вины, уклонении от рассмотрения сложных уголовных дел, необоснованном возвращении их на дополнительное расследование, мягкости выносимых приговоров, оправдании опасных преступников и т. д. И это имело место.

Тем не менее уголовно-правовой контроль преступности в СССР в эти годы был ослаблен главным образом не на стадии судебных решений, а на этапе предварительного следствия и дознания. Данный вывод подтверждается фактическими данными.

Они показывают, что в системе уголовно-правового контроля преступности во время перестройки существенно снизились раскрываемость преступлений, выявляемость правонарушителей, привлечение к уголовной ответственности виновных (с одновременным ростом освобождения их от нее).

Итак, в конце 1980;х годов в связи со значительным ухудшением работы органов предварительного расследования три правонарушителя из четырех (только по учтенным преступлениям) не несли судебной ответственности. В 1990—1991 гг. раскрываемость преступлений, выявляемость правонарушителей и передача уголовных дел в суд продолжали снижаться, а освобождение от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям на стадии предварительного следствия расти. Последнюю тенденцию нельзя оценивать однозначно, ибо значительная часть дел прекращалась не в связи с гуманизацией правоохранительной деятельности, а из-за недостаточности доказательств, которые «не выдержали» бы открытого судебного разбирательства, а оставшаяся часть — в связи с освобождением от уголовной ответственности лиц, которых можно исправить и без привлечения к суду.

Характерные тенденции соотношения уровней преступности и судимости, обозначившиеся в последние годы существования СССР, были «унаследованы» Россией, а после распада Союза продолжали углубляться. Тенденции соотношения учтенной преступности, выявленных правонарушителей и осужденных в России практически повторяли общесоюзный рисунок, а после распада СССР остались в том же русле. Доля выявленных правонарушителей и осужденных в структуре учтенной преступности в 2005 г. достигла своего минимума за всю предшествующую историю. Тем не менее контроль над преступностью переживал в эти годы самый настоящий кризис. Кризис поразил всю систему уголовной юстиции России, милицию, прокуратуру, суд. Но, как и в СССР, он в первую очередь затронул оперативные и следственные органы внутренних дел и прокуратуры. Это просматривается при более детальном анализе некоторых показателей уголовно-правового контроля. Что касается суда, то в эти годы в связи с интенсивным ростом преступности несколько увеличилось число осужденных и оправданных, а также число уголовных дел, возвращенных на дополнительное расследование, число лиц, освобожденных от наказания по различным основаниям.

Тенденции судебной деятельности в России за короткое время ее суверенного существования нельзя оценить однозначно. Но их можно рассматривать в качестве более или менее объективных признаков противоречивого процесса нормализации, который, с одной стороны, отражает положительную корреляцию с растущей преступностью, с другой — с постепенным уходом судов от прежней практики «проштамповывания» обвинительных заключений в выносимых приговорах.

• [1] Яковлев Л. Н. Горькая чаша. Ярославль, 1994. С. 166.