Проблема устранимости теоретических терминов

Эту проблему в 1931 г. сформулировал английский ученый и философ Ф. П. Рамсей. Ее суть состоит в следующем: если данная научная теория содержит теоретические понятия, обозначающие некие ненаблюдаемые объекты, и с их помощью неплохо объясняет непосредственно наблюдаемые феномены, то нельзя ли переформулировать эту теорию так, чтобы сохранилось все ее эмпирическое содержание, вся ее объяснительная и предсказательная сила, но были устранены ненаблюдаемые сущности?

Иными словами, если теория с помощью теоретических терминов устанавливает связи между эмпирическими феноменами (например, научное предсказание можно понимать как связь между тем, что наблюдаемо, и тем, что будет наблюдаться позже), то нельзя ли провести те же самые связи и без помощи ненаблюдаемых объектов? Эта проблема получила в философии и логике науки название «Рамсей-элиминация».

В другом варианте ее представил К. Гемпель под названием «дилемма теоретика». Гемпель поднял вопрос: «Почему наука должна обращаться к гипотетическим сущностям в то время, как она заинтересована в установлении предсказательных и объяснительных связей между наблюдаемыми сущностями?»^[1].

Установление связи между наблюдаемыми явлениями Гемпель называет систематизацией. Рассуждения Гемпеля таковы. Если теоретические термины не выполняют функций систематизации, они не нужны. Но если они выполняют эти функции, т. е. связывают наблюдаемые явления, то эти же связи можно установить и напрямую, без использования дополнительных понятий. Тогда, опять же, теоретические термины не нужны.

Здесь прежде всего возникает вопрос о технической возможности логически корректно провести переформулировку теории без использования неэмпирических понятий. Первое положительное решение этого вопроса дал сам Рамсей, предложив процедуру замены теоретических терминов логическими конструкциями без таковых.

Однако результаты Рамсея, показывающие принципиальную возможность устранения неэмпирических терминов из теории, совсем не означают, что ученые должны отказаться от их использования. Как подчеркивает Р. Карнап, процедуры Рамсея выявляют полное содержание наблюдений, на которых базируется та или иная теория; решение Рамсея лишь устраняет все неявно подразумеваемые «дополнительные значения» неэмпирических терминов и показывает действительный эмпирический базис теории^[2]. Но решение Рамсея оставляет открытым вопрос, зачем нужны неэмпирические термины.

Следующий шаг в решении этой проблемы сделал американский логик У. Крэйг. Он пришел (в 1953 г. и последующих работах) к более общему результату, из которого процедура Рамсея может быть получена как следствие. Однако технический метод, предложенный Крэйгом, оказался громоздким. Сам Крэйг считал его довольно искусственным и имеющим лишь теоретический интерес. И вот результат принципиальной важности: теория, из которой методом Крэйга были изъяты неэмпирические термины, оказывалась непригодной для использования, нежизнеспособной.

Таким образом, результаты, полученные Крэйгом и другими логиками, показали важную роль теоретических терминов в структуре научной теории.

С формальной точки зрения, введение теоретических терминов существенно сокращает и облегчает рассуждения, проводимые в рамках теории, делает ее обозримой (в том числе, возможно, аксиоматизируемой конечным числом аксиом).

С содержательной стороны роль неэмпирических терминов состоит в том, что они создают глубокие смысловые взаимосвязи теории. Так, Р. Карнап указывает, что значение теоретического термина не исчерпывается его эмпирическим содержанием, а всегда имеет некое неявное «дополнительное значение», выходящее за рамки непосредственного опытного содержания. За счет этого дополнительного значения теоретический термин может быть использован в новых областях приложений, для объяснения других явлений, сможет раскрыть в дальнейшем опыте свои новые стороны. Это делает научную теорию открытой для будущего расширения, для роста научного знания.

Процедуры Рамсея — Крэйга отбрасывают дополнительные, пока неуточненные, смысловые составляющие теоретических терминов и фиксируют настоящее состояние теории, сводя его к наличному эмпирическому содержанию. В противовес этому, с осознанием важности скрытого потенциала, который несут с собой теоретические понятия, мы приходим к тезису принципиальной невозможности сведения теоретических терминов к эмпирическим. Р. Карнап говорит, что возможна только частичная интерпретация теоретического термина через эмпирические, при которой теоретический термин лишь показывает какие-то отдельные, конкретизированные теорией стороны; однако содержание термина этим не исчерпывается, в нем сохраняется некий неустранимый «остаток»^[3].

Этот же момент подчеркивает и Гемпель в своем решении «дилеммы теоретика». По его мнению, целью теории нельзя считать только систематизацию, установление связей между эмпирическими явлениями. Ученый должен иметь возможность расширять и совершенствовать теорию, развивать объяснительный потенциал, который сможет и в будущем руководить научным поиском.

Не следует забывать и о том, что сами возможности наблюдаемости изменчивы, относительны. Нередко получается так, что не наблюдаемое вчера становится сегодня наблюдаемым, получает блестящее эмпирическое подтверждение. В этом смысле теоретические термины являются фактически авангардом теории, обладающим некоторой независимостью от текущего эмпирического базиса. Они выходят за его границы, опережают возможности непосредственного опытного подтверждения.

Введение

теоретических понятий дает научной теории своеобразный аванс, за счет которого она развивается, который может быть оплачен на следующей стадии научного продвижения, если программа, ведомая этими понятиями, приведет к успешным результатам.

• [1] См.: Гемпель К. Логика объяснения. С. 155.
• [2] См.: Карнап Р. Философские основания физики. С. 333—335.
• [3] См.: Там же. С. 310−319.