Жизненное значение социологической идеи прогресса

В своем нерасположении к субъективизму некоторые крайние объективисты доходили до утверждения, что ставить себе цели значит предаваться ненаучным иллюзиям и что стремиться к их осуществлению значит совершенно бесплодно расточать свои силы. Но это только логический вывод из того представления об эволюции, которое исключает всякий идеализм и всякую активность человека в процессе изменения общественных форм. Последовательно проведенный объективизм должен был бы вообще приводить к отрицанию разумности и целесообразности какой бы то ни было общественной деятельности, раз социальная эволюция совершается сама собою и без какого бы то ни было отношения к желаниям, целям и стремлениям человека. Если стать на эту точку зрения, нужно отвергнуть мысль о практическом значении всякой прикладной общественной науки, значение которой состоит не в чем ином, как в применении теоретических истин к достижению жизненных целей. Известно даже, что чистые науки, ставящие, себе исключительно теоретические цели, так сказать, выросли из знаний прикладного, практического характера. То же самое было и с социологией. У Конта — и еще раньше у Сен-Симона — первая мысль о необходимости строго научного изучения общественных явлений явилась под влиянием мысли о необходимости общественной реорганизации. Если в областях таких общественных наук, как государствоведение, юриспруденция и политическая экономия, чисто теоретические системы могут получать и прямо практическое значение, то не приходится отказывать в этом практическом значении и теоретическим истинам социологии. Дело в том, что раз три названные науки учат, как служить практическим интересам жизни в социальных отношениях или специальными средствами государства, права и народного хозяйства, так и социология должна учить, каким образом можно воздействовать на социальную эволюцию, дабы последняя имела прогрессивный характер и дабы, с одной стороны, ускорять процессы, приближающие общество к более совершенному состоянию, а с другой — смягчать те неудобства, какие для настоящего могут заключаться в этих процессах. При этом социология должна не только указывать на средства и способы прогрессивной общественной деятельности, но и определять конечные цели этой деятельности. Последняя задача не под силу специальным общественным наукам, так как и государство, и право, и народное хозяйство сами по себе имеют значение лишь средств общественного благополучия и так как строить общественный идеал возможно только принимая в расчет все стороны социальной жизни. Всякий общественный идеал, построенный лишь из понятий одной из специальных наук, необходимо будет отличаться односторонностью. Таков был бы, например, общественный идеал с исключительно юридической точки зрения, ибо он сводился бы к одному разграничению между собою частных интересов, т. е. отношений между отдельными лицами, взятыми в качестве субъектов права, и не касался бы ни политической, ни экономической сторон общественной жизни или касался бы этих сторон лишь постольку, поскольку государство охраняет частные права и поскольку с этими правами связаны имущественные интересы. Политический идеал, выработанный философией XVIII в. и сделавшийся целью стремлений господствующих партий Французской революции, тоже отличался односторонностью, так как принимал в расчет лишь взаимные отношения между отдельною личностью и обществом, взятым в политическом смысле, т. е. государством, оставляя без внимания отношения между тою же личностью и тем же обществом, взятым в экономической стороне его бытия. И чисто экономический идеал может отличаться крайнею односторонностью, когда упускаются из виду нематериальные блага, к которым может стремиться человек, т. е. когда этические соображения или совершенно отсутствуют, или искажаются под влиянием соображений чисто материального характера. Первый случай представляет собою так называемая манчестерская школа политической экономии, второй — разные социальные утопии первой половины XIX в. Манчестерская школа во имя экономического прогресса требовала полной промышленной свободы, устраняя при этом всякие этические соображения, тогда как упомянутые утопии, исходя из этического стремления дать всем равномерное участие в экономических благах, думали достигнуть этой цели полным подавлением индивидуальной свободы, что указывает лишь на одностороннее этическое понимание.

Задача социологии и заключается в исследовании того, при каких общественных принципах возможно было бы совместное удовлетворение тех требований, какие одновременно могут предъявляться обществу с этической, экономической, юридической и политической точек зрения. Такое идеальное построение должно быть основано не на благородных желаниях, какие мы можем носить в своем сердце, но на теоретическом знании законов, управляющих общественными явлениями, и главным образом на основании знания законов социальной эволюции. Нужно, чтобы общественный идеал не только соответствовал высшим целям, какие могут ставиться социальной жизни с этической и юридической, экономической и политической точек зрения, но чтобы он был еще психологически и социологически возможен, чтобы осуществление его было вероятным, чтобы он даже мог рассматриваться как необходимый результат всей социальной эволюции. В этом и заключается жизненное значение социологической идеи прогресса — в выработке именно эволюционного общественного идеала, в выработке формулы, которая заключала бы в себе указание на цели и средства прогресса.

То, что мы называем прогрессом, осуществлялось еще в те времена, когда люди о прогрессе совсем не думали и сознательно не ставили себе прогрессивных целей. Если, однако, прогресс бессознательно и непреднамеренно осуществлялся уже ранее, благодаря разрозненному действию производивших его сил, то сознательная и преднамеренная организация этих сил не представляет из себя ничего невозможного. Мало того: сознательное стремление к прогрессу и деятельность, преднамеренно направленная к достижению прогрессивных целей, могут и быстрее, и вернее осуществлять прогресс (конечно, под условием правильного понимания целей и средств прогресса вообще и правильного понимания ближайших задач и особенных обстоятельств данной общественной среды в частности). Сущность всякого целесообразного воздействия человека на тот или другой предмет заключается именно в знании свойств этого предмета. С этой точки зрения знание свойств социальной эволюции и тех сил, благодаря которым она может принимать прогрессивный характер, конечно, имеет величайшее практическое значение. И это практическое значение может быть двоякого рода: во-первых, подобного рода знание открывает перед нами перспективу более целесообразной и успешной деятельности, а во-вторых, оно одно только может сообщить общественной деятельности высший нравственный смысл, так как указывает на этическую цель этой деятельности. Идея прогресса, способная вызывать в человеке чисто религиозное одушевление, может тем самым играть роль могучего общественного фактора. С точки зрения идеи прогресса общественные задачи и фактические отношения современности в наших глазах получают совершенно новое освещение. Чем большее количество членов общества верит в прогресс и его желает, тем более имеется шансов в пользу того, чтобы и на самом деле общество развивалось в прогрессивном направлении. Только эпохи реакции и разочарования характеризуются пессимизмом, отрицающим прогресс. Даже те объективисты, которые в теории отрицают научность идеи прогресса и думают, что в мире все совершается путем бесцельной и безличной эволюции, на практике находятся под влиянием этой идеи и бессознательно верят в то, что бесцельная социальная эволюция ведет к осуществлению их желаний, и сами определяют характер своей деятельности как наиболее совпадающей с пониманием настоящих стремлений безличной социальной эволюции.