Русский идеал святости

В Киево-Печерском патерике существовало два идейных центра, которые находились в преемственной связи и одновременно в противостоянии. Один из них был связан с личностью и деятельностью Антония, во главе другого стоял Феодосий Печерский. В истории русского монашества победила феодосьевская традиция, утверждавшая приоритет общежительства над пустынножительством и крайними формами религиозного подвижничества. Феодосий Печерский канонизирован раньше Антония, основателя монастыря, к тому же житие Антония было рано утрачено. Это свидетельствует о том, что в лице Феодосия русский народ нашел свой идеал святого — «земного ангела и небесного человека». Им стал не отшельник и затворник типа Антония, а святой, похожий на Феодосия Печерского, чей духовный подвиг совершается ради служения миру и связан, по мысли Г. П. Федотова, с процессом гуманизации аскетического идеала христианства. Героическое в жизни печерских монахов начиналось с малого — с ежедневного тяжелого труда на поварне и на мельнице, у монастырских врат и у постели больного. Наряду с чисто монашескими добродетелями печерские святые обладали и общечеловеческими достоинствами: красотой и силой духа, бескорыстной любовью и состраданием к ближнему. Нравственный идеал для авторов патерика являлся не абстрактным богословским представлением о человеке, а нормой житейского поведения. В повседневном обязательном труде они видели залог праведной монашеской жизни, условие духовного совершенства героя и его единения с народом.

В Печерском патерике пострижение в монахи расценивалось не как бегство от мира, а как способ активного воздействия на течение и характер земной жизни. Не случайно дар исцелять недужных печерские монахи распространяют не только на монастырскую братию, но и на мирян. Они поучают разбойников и татей, дают уроки благочестия князьям, приходят на помощь народу во время хлебного и соляного голода, укрепляют в христианской вере пленников. Печерские монахи в патерике являют собой образец нового типа духовного братства людей, имевших в миру разный социальный статус: среди них есть те, кто до пострижения был князем (Николай Святоша), купцом (Исакий), крестьянином (Спиридон). Если уподобить патерик иконе, то в ее среднике будут помещены «отцы русского монашества» — Антоний и Феодосий, а в клеймах — их духовное потомство, многочисленное и многоликое, где есть затворники и миссионеры, гробокопатели и иконописцы, монахи княжеского и крестьянского происхождения, русские и «иные языци». Независимо от того, какой традиции — антоньевской или феодосьевской — придерживались печерские монахи, они были устремлены к одной цели, делали одно дело. В этом едином духовном порыве людей авторы патерика видели залог гармонизации человека и общества.

Творимые печерскими святыми чудеса — вариации евангельских чудес умножения пищи, исцеления бесноватых и прокаженных, воскрешения мертвых и т. п. Они настолько известны, что автор подчас ограничивается лишь их перечнем. Например, черноризца Кукшу, по словам Симона, «вен изв? даютъ, како б? си прогна, и вятичи крести, и дождь съ небеси сведе, и езеро изъсуши, и многа чюдеса сътворивъ…» Однако, как правило, рассказ о чуде святого остросюжетен и обставлен многочисленными реалиями исторического, бытового, психологического и иного порядка. Обилие деталей хронологического и статистического характера встречается в «Слове» Симона о Евстратии, распятом иудеями на кресте, как Христос: «Б? бо сий Еустратие плененъ безбожными агаряны и проданъ жидовину. Не по мноз? х же днехъ вси изомроша от глада и истаавша жаждею: овии по трех днехъ, инии же по седми, кр? пции же по 10 днехъ. И скончашася вси гладом и жаждею. Б? же их числом 50: от монастырьскых работникъ 30, от Киева 20. Минувшимъ же днемъ 14, оста мнихъ единъ живъ, б? бо постникъ от младых ноготь» .

Разумеется, большая часть этих данных вымышлена либо является биографическими гипотезами или символами.

Введение

их в повествовательный ряд произведения призвано свидетельствовать в пользу хорошей осведомленности автора о жизни святого, реальности происходящих сверхъестественных событий. Так, когда еврей — хозяин пленника, «вземь копие, прободе его», то все увидели «душу преподобнаго, носиму на колесници огн? и?, и кони огняни, и глас бысть, глаголя греческыи: „Се добрый небеснаго града гражанинъ нареченный!“» .