Сообщество московской Славяно-греко-латинской академии: просветительские и богословско-философские споры вокруг него

После Киево-Могилянской академии — это второе в России высшее учебное заведение. Оно было основано патриархом Иоакимом между 1685 — 1687 гг. и размещено на территории Заиконоспасского монастыря на Никольской улице. Традиционно историю академии разделяют на три периода: 1) деятельность братьев Лихудов и «греческая образованность» (1685—1700); 2) «латинское влияние» (1700—1755), когда в 1701 г. на пост ректора был назначен Феофилакт Лопатинский и академия претерпела перемены по образцу Киево-Могилянской академии; 3) реформация учебных курсов и деятельность (с 1775 г.) митрополита Платона и его соратников.

С момента своего возникновения академия оказалась в центре «просветительских» и богословских споров. Начиналась новая эпоха. В обществе все более осознавалось особое и отнюдь не блистательное положение России по отношению к остальной Европе. Стремление к «вестернизации» как аккумулированию опыта европейской культурно-исторической и культурно-философской среды становилось все более настойчивым. Во второй половине XVII в. речь шла прежде всего о способах и методах обновления просветительской политики: наконец-то признать европейские стандарты образованности хотя бы в качестве средства обновления образовательной стратегии или все-таки искать резервы в традиционных способах «греческой образованности».

1. Открытие академии в Москве могло быть совсем другим. Существовал проект просветителя и философа-богослова Сильвестра Медведева (1641 —1691), настоятеля Заиконоспасского монастыря, после смерти Симеона Полоцкого возглавлявшего русскую западническую («латинствуюшую») партию. В 1685 г. он составил устав академии и вручил его царевне Софье. В нем была предложена модель религиозно-светского образовательного учереждения, основанного на преподавании философии, риторики, богословия и большого корпуса естественных и точных наук.

О Медведеве, весьма достойной и талантливой фигуре русского просвещения в XVII в., который своими делами и мыслями предполагал события петровских времен, следует сказать подробно.

Сильвестр Медведев (Семен Агафоникович Медведев) помимо того, что был настоятелем Заиконоспасского монастыря, также занимал должность справщика Печатного двора. Можно заключить, что Сильвестр уже в молодости много читал, был знаком с образованностью, выходящей за пределы традиционной «русской книжности», и интересовался теоретическими вопросами веры. Свою карьеру он начинал с должности подьячего в приказе Тайных дел. После открытия Симеоном Полоцким в Москве Спасского училища стал его учеником. В училище изучал латынь, риторику, поэтику, богословие, историю и философию. Был известным библиофилом, к концу жизни собравшим библиотеку более чем в 600 книг. В нее входили сочинения Августина, Оригена, Василия Великого, Иоанна Златоуста, Тертуллиана, Иоанна Дамаскина и других богословов; из философских книг следует назвать «Поэтику» и «Аналитики» Аристотеля, труды Сенеки и Цицерона¹. Сильвестр читал и писал на трех языках, помимо русского — латинском, греческом и польском.

В 1674 г. в Путивльской пустыне Сильвестр Медведев принял монашество, а по возвращении в Москву стал секретарем у Симеона Полоцкого. Сильвестр пользовался покровительством царя Федора Алексеевича и царевны Софьи Алексеевны, что обеспечивало ему видное место в тогдашнем обществе. При Заиконоспасском монастыре была открыта школа, которой руководил Сильвестр. Он подал проект академии Софье. Однако с прибытием в Москву братьев Лихудов, пользовавшихся покровительством патриарха, просветительская деятельность Сильвестра Медведева была приостановлена.

В начале 80-х годов, как и Лихуды, он участвовал в полемике по богословским вопросам с Яном Белободским, отстаивая позицию православия против протестантов и католиков.

В начавшемся по приезде в Москву братьев Лихудов споре о пресуществлении святых Даров, разделившем русских богословов на два лагеря — сторонников греческой и латинской трактовок таинств, возглавил «латинскую» партию. Этот спор по чисто богословской проблеме приобрел в той конкретной обстановке более широкий характер. Он превратился в широкий общественный диспут об основаниях и путях развития отечественной культурно-исторической среды. Сильвестр Медведев и его сочувственники не были людьми, стремившимися насаждать в России католичество, напротив, они являлись не менее ревностными приверженцами православия, чем их противники. Речь шла не о судьбах православия, а о судьбах религиозного просвещения, о необходимости культурного общения с Западом, наконец, признании его достижений в богословии и науке. Позиция «греческой» партии в данном случае была более ортодоксальной, она превращала русскую богословскую мысль в элемент традиции, участь которого — следование образцу и его сохранение.

Первым сочинением Сильвестра Медведева в начавшейся полемике была «Книга, глаголемая Хлеб животный» (1687), написанная в катехизической форме — в форме вопросов ученика и ответов на них. В ответ на распространявшиеся сторонниками «греческой» партии «тетрадки» и «Опровержение католического учения о пресуществлении» Евфимия Сильвестр написал «Книгу о Манне Хлеба животного…». После выхода «Акоса» братьев Лихудов Силь;

' Прозоровский А. Силивестр Медведев. Его жизнедеятельность. М., 1896. С. 24.

вестр сочинил в опровержении этой книги «Известие истинное православным…» (1688). В «Манне» он защищал латинское мнение о пресуществлении. Восточная церковь порицалась за то, что она уделяет больше внимание молитвам, чем словам Иисуса Христа. В названных книгах Сильвестр Медведев показал свою исключительную богословскую образованность. Он же обвинил Лихудов в коварных замыслах относительно православной веры^[1].

Благодаря усилиям патриарха Иоакима и Евфимия Сильвестр был устранен от участия в организации Академии в Москве, а позже — и от места справщика Печатного двора.

Полемика по религиозным и культурным вопросам с самого начала переплелась с острой политической борьбой. «Греки» опирались на консервативные, традиционные силы в Москве, фактически они отстаивали духовную изоляцию России от более развитого Запада и защищали старинный русско-византийский уклад жизни. «Латинники» были носителями новых веяний в культуре, предшественниками русских «западников». За спиной Сильвестра Медведева стояли царевна Софья, князь Голицын. Объективно его взгляды мог бы впоследствии разделять Петр I. Но в тогдашней политической борьбе, когда юный Петр был носителем старинного русского уклада, Сильвестр оказался в составе противной Петру партии и после падения Софьи был казнен в 1691 году по обвинению в «чернокнижии».

Сильвестр составил первый в России библиографический труд «Описание книг патриаршей библиотеки». Он оставил после себя значительную переписку личного и церковного порядка. Ему принадлежат стихотворения, некоторые из которых не являются плодом риторических упражнений, но отмечены художественностью.

Идейно-философские основания воззрений Сильвестра Медведева близки взглядам Симеона Полоцкого. Однако, в отличие от Симеона, мировоззрение Сильвестра было более конкретным, более национальным. Включенность Сильвестра в полемику и политическую борьбу, его положение ученика и последователя Симеона Полоцкого внесли в религиозное мировоззрение новые веяния. Полемика связывает Сильвестра Медведева с пониманием судеб страны и культуры, она ярко окрашена в эмоциональном отношении, у нее широкий философский фон. В этой полемике скрыты проблемы последующей русской философии: сознание универсальности культуры, признание прав разума в делах веры и высокого ее значения в жизни человека, поиск истинного понимания веры.

2. В 1686 г. при открытии московской академии правительница царевна Софья предпочла стать на сторону ортодоксов в лице патриарха Иоакима. Партию Иоакима, пользуясь термином Крижанича, следует назвать «мудроборствующей», то есть занимающейся охранительной селекцией знания с точки зрения идеала «греческой образованности».

Устав академии представлял собой нормативный текст, из которого было ясно: на «академическое сообщество», то есть круг людей, как формально так и неформально причастных к делу церковного просвещения по заданной модели, возлагалась не только функция церковного просвещения в рамках традиции «греческой образованности», но и ставилась задача формирования прочного идеологического образа самоописания церковной доктрины вообще. К преподаванию допускались только «ревностные» и благочестивые православные учителя; вменялось в обязанность следить за настроениями приезжающих в Москву иностранцев, которым в случае «хулы» на православие грозили ссылкой на Терек и в Сибирь; иноверцев, принявших православие, полагалось держать под строжайшим контролем — такие люди, несмотря на их любые заслуги в области просвещения, не имели права преподавать в академии^[2].

Учебный процесс в академии был организован по девяти классам: первый — «аналогия», класс чтения, «приготовительный», где учили азбуку, славянское письмо, читали «Часослов» и «Псалтирь»; второй и третий — «фара» и «инфима», где добавлялось изучение латыни; четвертый — «грамматический» — завершение изучения славянской и латинской грамматики и основы географии, истории, арифметики, катехизиса; пятый — «синтаксим», был связан с углубленным изучением латыни и составлении самостоятельных сочинений на исторические темы; шестой — «пиитический», где изучались поэтика и риторика; в седьмом — «греческом» — изучался греческий язык; в восьмом и девятом изучались философия и богословие. Лекции преподавателей требовалось заучивать наизусть. Учебники еще только вводились в оборот в незначительном количестве^[3].

До 1694 г. академией руководили братья Лихуды. Влияние их понимания просветительского процесса сохранялось вплоть до 1700 г. Иоанникий (1633—1717) и Софроний (1653—1730) Лихуды по прибытии в Москву в 1685 г. провели успешный диспут с Яном Белобоцким о времени пресуществления Святых Даров, и были назначены наставниками в открывающуюся Духовную академию. Первоначально преподавали грамматику в школе Богоявленского монастыря. Их авторству принадлежит краткий учебник грамматики на греческом языке и, возможно, любопытный, оставшийся в рукописи бетский букварь, в котором излагался единый «еллино-славенский язык». После постройки здания Академии перевели туда свою школу.

В марте 1690 г. Софроний начал преподавание логики, а затем курса естественной философии и пиитики. В риторике, логике и физике он ориентировался на авторитет Аристотеля. Все учебники по основным разделам тогдашней философии были написаны Лихудами в соответствии с схоластическими правилами. При этом они остерегались «всякого мудрования, несогласного с религией и православием». Правда, иногда Софроний по-иному, чем в схоластических школах, понимал задачи науки. Например, цель риторики он усматривал в воспитании людей с честным направлением, с сознательными убеждениями, любовью к истине. «Риторика, — говорил он, — есть река великого ума…».

В начавшемся споре о пресуществлении Святых Даров Лихуды занимали сторону Евфимия и патриарха Иоакима. Они оказали содействие в подготовке «Опровержения латинского учения о пресуществлении» Евфимия и в переводе им творений Симеона Селунского. В 1687 г. закончили сочинение «АкоС, или Врачевание, противополагание ядовитым угрызениям совести». «Акос» Лихудов и «Манна» Сильвестра Медведева — главные сочинения полемики. «Акос» был изложен в форме вопросов и ответов учителя. Православное учение о евхаристии ставилось в связь с общим понятием о таинстве. Лихуды находили противоречия в католических взглядах на это таинство, именно к последним был близок Сильвестр Медведев и поддерживавшие его «малороссияне». Догматическое исследование Лихудов дополнялось историческим и филологическим анализом. Лихуды показали идентичность святоотеческого учения о времени пресуществления верованиям древнерусской церкви. Доводы «Акоса» подробно опровергались Сильвестром Медведевым в «Известии истинном». Медведев немалые усилия прилагал не только к опровержению книги, но и к дискредитации своих противников.

В 1690 г. Софроний Лихуд закончил книгу «Диалоги, или Мечен духовный», содержащую обличения латинства. Это было самое фундаментальное к тому времени опровержение латинства по вопросам о главенстве папы, о таинствах крещения и евхаристии, о Страшном Суде и о воскресении, о чистилище, о непорочном зачатии, исхождении святого Духа и т. д. Труд Софрония устанавливал точную грань между восточными и западными церквами по многим пунктами вероучения. Существует предположение, что братья Лихуды участвовали в составлении «Остна» и «Щита веры», в последний, кстати, были включены «Акос» и «Мечец духовный».

Лихуды считали, что без знания греческого языка невозможно настоящим образом изучить Священное Писание и творения отцов церкви. Однако при этом латинский язык они не отвергали.

В начале 90-х годов авторитет Лихудов в глазах правительства и руководства церкви ослабел, а в 1694 г. они были отстранены от Академии. Среди причин их отставки можно назвать и корыстные действия братьев, и сомнительные заявления Иоанникия во время его пребывания в Риме, и продолжающуюся идейную борьбу.

После отставки братья занимались частным обучением и составлением церковных проповедей. В 1698 г. они были удалены в Новоспасский монастырь, а в 1704 г. посланы в Новгород. В это время Лихуды выступали против увлечения протестанским рационализмом и маловерием. С этой целью ими были написаны «Люторские ереси» и «Слово о предопределении». В философском разделе последнего Лихуды защищали свободу воли и индивидуальность человека перед лицом необходимости предопределения. Они приводили свидетельства из античных философов о том, что признание свободы воли человека совсем не свидетельствует об изменяемости естества Божия. В самом утверждении о безусловном предопределении Лихуды находили противоречие, поскольку в таком случае и образование мира не должно быть признано следствием действия свободной всемогущей воли и благости. Признание безусловного предопределения ведет к пантеизму.

Лихуды приняли участия в составлении «Лексикона треязычного, сиречь речений славенских, еллиногреческих и латинских сокровища» Федора Поликарпова (изд. 1704 г.).

В 1711 г. они, видимо, ради «морального удовлетворения» вступили в спор с местоблюстителем патриаршего престола, представителем Киево-Могилянского «академического сообщества» Стефаном Яворским (в 1700 г. он отказался возвратить их в Москву) по поводу метафизики богословия. Братья задали ему три вопроса и получили ответ, ни мало их не удовлетворивший, на который, в свою очередь, появился «Ответ» Софрония Лихуда^[4]. Были сформулированы три вопроса: философский — о теодицее и взаимоотношении души и тела; метафизический — о крещении и очищении души и тела (в том числе: если святая вода в процедуре крещения освящает душу и тело, то как возможно вещественной водой очистить невещественную душу?); богословский — как объяснить слова Дионисия Ареопагита «Кругловидно божественнии умы… соединяют безначальным и бесконечным осиянием бесконечно благого Бога». Яворский ответил в том духе, что все вопросы на самом деле являются богословскими, а метафизика — это та же философия.

Ответ Софрония демонстрировал преимущества «греческой образованности» над схоластикой Яворского. Утверждалось, со ссылками на каппадокийцев, Аристотеля и Демокрита, что первогрех возникает как личный проступок Адама, в связи с чем все единосущные ему существа (люди) должны нести это бремя, при этом если бы Бог создал не одного Адама, а всех людей сразу, «тогда другие не утратили бы праведности». Второй вопрос был вопросом об основании, то есть о статусе сущности и существования, которое, в традициях «второй схоластики», разводилось между собой. В воде происходит слияние тварного и горнего, ноуменального и феноменального, сущности и существования. Она есть первовещество мира, возникшее при творении первым, из которого создается все остальное — что уже высказывалось в компиляции «Шестоднева» Иоанна экзарха Болгарского устами представителей антиохийской школы. Тогда это первовещество служит принципом-символом единого вообще, с помощью которого возможно познание Божественного сущего.

Наконец, на третий вопрос, богословский, Софроний излагает исихастское учение об энергиях, неприемлимое для схоластики Яворского. В результате этого обмена мнениями Софроний и его брат предложили, по сути дела, новый вполне современный для XVII в., хотя и не совсем привычный, тип теоретической метафизики сущности-существования, открытой для активного интеллектуального поиска.

В 1726 г. Лихуды поддержали обвинения относительно неправославия Феофана Прокоповича.

После смерти Иоанникия Софроний продолжал учительствовать в Новгородской греческой школе, был настоятелем монастыря.

3. В первой четверти XVIII века русская православная церковь переживает коренные преобразования, навсегда изменившие ее облик. После смерти в 1701 г. патриарха Адриана Петр I отказывается от идеи избрания нового главы церкви и назначает местоблюстителем патриаршего престола Стефана Яворского. Яворский поручает Феофану Прокоповичу, участнику, как и он сам, киевского «академического сообщества» и бывшему ректору Киево-Могилянской академии, подготовить новое положение о статусе и управлении церковью. Так появился «Духовный регламент», утвержденный царем 14 февраля 1721 г. Вместо патриаршества учреждалась Духовная коллегия, главой которой был назначен Стефан Яворский (обер-прокурор Св. Синода), первым вице-консулом — Феодосий Яновский, а вторым, но не последним по значению, — Феофан Прокопович.

«Духовный регламент» содержал проект Академии с восьмилетним обучением. Там предполагалось преподавать: грамматику, географию, историю, арифметику, геометрию, логику, диалектику, риторику, физику, метафизику, историю политики, богословие.

В такой обстановке грядущих перемен начинает свою деятельность в московском «академическом сообществе» Феофилакт Лопатинский (ум. 1741), выпускник Киево-Могилянской академии, после окончания которой он продолжал обучение в Польше, Италии и Германии. С 1701 г. он начинает преобразование Московской академии по «киевскому» образцу. Официально назначенный ректором, он обращается в Синод с посланием, в котором указывает, что «В славено-латинских де Московских школах мало учителей, и ко учению философии весьма никого нет» и просит прислать из Киева преподавателей философии, истории и политики Г. Концевича, Г. Копецкого, С. Мигалевича, И. Рудзинского^[5]. Синод удовлетворяет его просьбу и делает эту практику постоянной — приглашения преподавателей киевского «академического сообщества» осуществлялись в 1723, 1724, 1728, 1732 и 1733 гг.

Феофилакт Лопатинский с 1704 по 1706 гг. читал в московской академии курс философских лекций. По мнению Лопатинского, все существующие философские школы разделяются на два направления. Первое — академическое, к которому он причисляет Сократа и всю скептическую традицию. Они не доверяют «человеческому уму… и открыто заявляют о непознаваемости всего сущего». Второе — догматическое (Милетская школа, эпикурейцы, Платон, Аристотель), опирающееся на способности разума и полагающее возможным познание любой сущности.

Кроме того, в истории философского знания он выделял три основных школы, в зависимости от решения вопроса о том, какие атрибуты принимают участие в формировании единичной вещи: монистов, дуалистов и атомистов (плюралистов). К последним он относит Галилея, Гассенди, Декарта. Кроме того, в своем натурфилософском курсе Лопатинский отводил особое место космологическим учениям, излагая их три — Птоломея, Коперника, Тихо Браге — признавая совершенным последнее. Вообще, Лопатинский выступил как талантливый систематизатор. Его работа «Диалектика» содержит оригинальный философский лексикон, в котором определяется значение 141 базовой философской категории, включая материю, форму, абстрактность, конкретность, сущность, существование. При всем этом Лопатинский замечает, что «совершенной философии не только не существует, но и нет ни малейшей естественной возможности для ее возникновения»^[6].

Философия и богословие по своей предметной области занимаются разными отраслями знания, но, направляя и осуществляя познавательные процессы, взаимодополняют друг друга. Философия подразделяется на логику, натурфилософию, метафизику, пневматику, естествознание («метереология») и математику, или, по другой его классификации, — на теоретическую (физика, метафизика, математика) и практическую (логика, этика). Таким образом, речь идет об универсальной системе познания, включающей в себя все типы научной деятельности. Философия определяется как знание сущего ноуменального и феноменального, которое достигается разумом.

Фундаментальной проблемой, в соответствии с принципами «второй схоластики», являлся вопрос о сущем как таковом, актуализированный до проблемы единичного бытия. Здесь Лопатинский не оригинален и весьма близок Яворскому, полагая началом «природного тела» соединство материи и формы.

Во второй половине XVIII в. в московском «академическом сообществе» в соответствии с философской модой того времени усиливается влияние философии Лейбница и Вольфа в интерпретации Г. Винклера и Ф. Баумейстера.

С 1775 г. начинается новый этап в истории московской Славяно-греко-латинской академии. Он связан с деятельностью ее выпускника, одного из крупнейших богословов-философов, получившего европейское признание, митрополита Московского Платона (Левшина). Платон (1737—1812) был интеллектуальным лидером крупного и оригинального «идейного сообщества», называемого школа «ученого монашества»¹. В него среди прочих входили следующие деятели церкви и богословы-философы: Феофилакт Горский (ум. 1788), Евгений Булгар (1715—1806), Амвросий Победов (1742—1818), Евгений Болховитинов (1767—1837), Тихон Задонский (1724—1783), ректор московской академии, издатель собрания сочинений Платона, епископ Нижегородский и Алатырский Дамаскин Семен-Руднев (1737—1795), восстановитель Оптиной пустыни Паисий Величковский (1722—1795).

Это «идейное сообщество», в сумме трудов своих участников создавшее оригинальное мистико-философское учение (в одном из своих латинских писем Платон назовет его «doctrina Russorum»), по своему значению в истории русской религиозной философии представляет уникальное явление, выходящее далеко за пределы московского «академического сообщества», но во многом от него питающегося.

• [1] Богословские сочинения Сильвестра Медведева//Русская православная церковьв XVII веке. Избранные богословские сочинения XVII века. Казань, 1994. С. 87—105.
• [2] Смирнов С. К. История Московской славяно-греко-латинской академии. М., 1885; Каптерео П. Ф. История русской педагогики. Изд. 2. Пг., 1915. С. 134— 138.
• [3] Смирнов С. К История Московской славяно-греко-латинской академии. С. 214.
• [4] Ответ Софрония Лихуда//Аржанухин В.В. К публикации Ответа Софрония Ли-худа//Историко-философский ежегодник. 1993. М" 1994. С. 236—249.
• [5] Акты и документы, относящиеся к истории Киевской академии. Т. 1. 4.1. Киев, 1909. С. 39.
• [6] Феофилакт Лопатинский. Избранные философские сочинения. М., 1997. С. 197.