Интерпретация проблематики национального строительства партиями в период V и VI парламентских избирательных кампаний

Проблематика национального строительства, заключающаяся в поиске социальных ориентиров, остается актуальной для России и в настоящее время. С одной стороны, она выступает наследием событий двадцатилетней давности — распада СССР, с другой — ответом на современную ситуацию, также далекую от стабильности и общественного согласия по ключевым вопросам организации политии.

Итогом нациестроительства является достижение социального консенсуса вокруг общественно значимых целей, поэтому рассматривая интерпретацию партиями проблематики нациестроительства, мы выделим те основания общественного согласия, которые, по версии партий, обладают объединяющим потенциалом и способны мобилизовать общество, нивелируя конфликтные размежевания.

Ценности, лежащие в основе социальной солидарности, могут иметь разные источники происхождения, одним из них выступают угрозы, требующие сплочения членов политии в борьбе с вызовами. Другой ценностной составляющей является «позитивная программа», т. е. идеи и символы, несущие позитивную нагрузку и в силу этого обладающие объединяющих потенциалом.

В риторике всех партий так или иначе, наряду с внешними угрозами, обозначены ключевые внутренние проблемы, однако они обладают разной этимологией. Так у «Единой России» 2011 г. угрозы обозначены вполне определенно: «Мы не отдадим нашу Россию. Не отдадим тем, кто хочет разрушить её, не отдадим тем, кто обманывает людей, раздавая пустые и невыполнимые обещания» Предвыборная программа ЕР, 2011. Очевидно, что в качестве угрозы выступают политические оппоненты — политическая конкуренция, альтернативные версии реальности оцениваются в риторике ЕР как опасность для страны в целом, способная вызвать ее разрушение.

Данная тема (внутренних угроз) не артикулировалась в риторике 2007 г. — ни в программной, ни в агитационной, — она оформилась позднее, в период кризиса 2008 г., когда ЕР стала инициатором кампании поддержки экономического курса президента и правительства. Именно тогда критика властных реформ стала расцениваться как угроза национальной безопасности.

У ЛДПР и СР, в отличие от ЕР, главная угроза носит не персонифицированный (в виде претендующих на власть акторов), а структурный характер. Главным вызовом в интерпретации ЛДПР является этнотерриториальная разделенность страны, которая нарушает принцип социальной справедливости и пропорциональности в распределении ресурсов — как между территориями, так и между социальными слоями. Как уже отмечалось, социальное неравенство в риторике ЛДПР выступает разновидностью этнокультурного размежевания в стране. Для СР основной угрозой выступает социальное неравенство («Главная угроза целостности России — не в происках врагов, а в растущем социальном неравенстве и, как следствие, в утрате социальной солидарности» [Предвыборная программа СР, 2011]). У ЛДПР и СР в риторике 2011 г. к данным угрозам добавляется еще одна — политический курс российской правящей элиты. У КПРФ главный вызов, а также стратегические цели и принципы социальной солидарности не меняется со временем, так базовой угрозой, выделяемой на основе классового критерия, выступает капитализм как в его внешнем (мировой капитал), так и внутреннем проявлении (российская экономическая и политическая элиты). У партий либеральной направленности («Яблока», СПС / «Правого дела») интерпретация вызовов принципиальная иная: хотя в качестве главной проблемы государства также объявляется действующая власть, однако главным критерием ее неэффективности выступает ее неспособность вписаться в современные модели модернизации, сформировать в России современное общество, а не ее слабый контроль над перифериями, как в риторике ЛДПР, СР и КПРФ («Сегодня Россия стоит перед одним из самых сложных вызовов в истории: она должна перейти от модели мобилизационного развития, задававшегося волей вождя или внешней угрозой, к модели естественного прогресса, в которой личные достижения граждан складываются в общий успех» [Предвыборная программа «Правого дела», 2011]; «либо Россия в ХХI веке пойдет по дороге развития, либо она продолжит идти дорогой стагнации и не сохранится в нынешних границах до середины ХХI века» [Предвыборная программа «Яблоко», 2011]).

В период избирательной кампании 2007 г. все партии так или иначе заявляли о необходимости формирования гражданской нации, т. е. о преобладании гражданских критериев социальной солидарности. Однако у четырех партий из шести (ЕР, ЛДПР, СР и КПРФ) доминировали культурно-историческое основания общественного согласия («Утверждение общероссийской гражданской идентичности, формирование общей системы духовно-нравственных ориентиров при сохранении культурной самобытности народов России, развитии национальных языков, обычаев и традиций — приоритет „Единой России“. Именно в приверженности народа моральным и духовным ценностям мы видим одно из важнейших конкурентных преимуществ России, залог успеха нашего развития» Предвыборная программа ЕР, 2007). Для КПРФ и СР интегрирующим символом выступает социализм, однако у обеих партий он интерпретируется в культурологическом аспекте, как основанный на духовной традиции («Идея социализма — это объединительная идея… Культурная традиция взаимопомощи и солидарности, этика коллективных действий существуют в России испокон веков» [Предвыборная программа СР, 2007]; «Основополагающими ценностями социализма являются общинность, коллективизм и патриотизм, теснейшая взаимосвязь личности, общества и государства. Отсюда вытекает стремление народа к воплощению высших идеалов правды, добра и справедливости, к равноправию всех граждан независимо от национальных, религиозных и других различий» [Предвыборная программа КПРФ, 2007]). У ЛДПР основы социальной солидарности носят ярко выраженный этнический характер.

Одновременно с заявленными культурно обусловленными принципами социального консенсуса стратегическая цель в интерпретации парламентских партий носила выраженный имперский характер (ЕР — стратегическая цель — «превращение России в один из мировых центров политического и экономического влияния, культурного и нравственного притяжения» Программа ЕР 2007; ЛДПР — «обновленное российское государство, в котором русский народ встанет с колен, чтобы увлечь за собой все народы страны и повести их к достоянной жизни, завоевав для России достойное ее место в современном мире»; СР — «…достижение интеллектуального, культурного и экономического лидерства страны. В этом мы видим гарантию благополучия и безопасности нашего народа» СР).

В риторике 2011 г. проблематика национального строительства претерпевает изменения. Так, например, у ЕР переоформляются идеи социального согласия, в 2011 г. объединяющей идеей выступает стержневой концепт властного дискурса — модернизация (понимаемая, прежде всего, в экономико-технологической плоскости). Хотя в риторике ЕР 2011 г. стратегическая цель заявлена, но она носит предельно общий характер — это идея «прорыва», преодоления недостатков функционирования политической, социальной и экономической систем. В этой связи модернизация становится не только средством «прорыва», но самоцелью: «В отсутствии консенсуса в ценностях, мировоззрении и политических взглядах, тем не менее, просматривается общая точка отсчета. Общепризнанной для всех идеологической ориентацией стала задача смены вектора развития — преодоление избыточной зависимости от экспорта сырья с выходом в экономику знаний, наукоемких производств, высоких технологий и интенсивных инноваций» .

У трех партий (ЛДПР, КПРФ, СР) усиливается акцент на этнических (этнокультурных) основаниях социального согласия. У ЛДПР произошло усиление проблематизации этнокультурного измерения, что выразилось, в частности, в требовании признания правомерности использования понятия «холокост» в отношении русского этноса.

У четырех парламентских партий в течение обоих избирательных кампаний главным субъектом достижения социального согласия и стратегической цели выступает «сильное» государство («Сильное Российское государство — это гарантия нашего общего будущего, сохранения нашей национальной идентичности» [Предвыборная программа СР, 2011]).

Партии либеральной направленности предлагают иную интерпретацию проблематики национального строительства, в течение изучаемого периода она концептуально не изменяется. Для «Яблока» и СПС (2007) / «Правого дела» (2011) социальным ориентиром и стратегической целью является современное государство — открытое, мобильное, отвечающее критериям постиндустриального и информационного общества как в экономическом укладе, так и в социальной и политической сферах. Основными механизмами социального согласия является приоритет индивидуальных прав и свобод граждан, институты социального диалога, налаживание горизонтальных траекторий политической коммуникации (в риторике «Яблока», как уже отмечалось, такую функцию должно выполнять «Учредительное собрание»). Государству в этих практиках отводится производная роль обеспечения базовых прав и свобод гражданина.

Обобщая анализ проблематики национального строительства, представленной в партийной риторике 2007;2011 г. г., можно сделать вывод, что у парламентских партий интерпретация вопросов, связанных с консолидацией политии, является противоречивой. С одной стороны, они декларируют общегражданские критерии социальной солидарности, с другой — не предлагают собственно гражданских механизмов интеграции политии (в виде диалогических практик, налаживания горизонтальных каналов социальной коммуникации). Заявленные гражданские критерии сочетаются с образом сильных внешних и внутренних угроз (в случае ЕР — персонифицированных), а главным субъектом национального строительства выступает государство. При заявленных общегражданских критериях членства в политическом сообществе и национальной идентичности, в качестве их основы выдвигаются факторы этнокультурного и исторического единства, а стратегическая цель отражает сильную имперскую специфику (достижение доминирующих позиций страны во внешнем пространстве). В 2011 г. у ЕР происходит отход от культурологических оснований национального единства и согласия, однако стратегическая цель приобретает «технологические» черты и сливается со средством своего достижения — модернизацией, понимаемой, прежде всего, как развитие экономической сферы, а затем уже как совершенствование политической системы. Однако «инструментализация» стратегической цели, ее перевод на уровень тактических мер, снижение роли культурных факторов и заявленный вектор на формирование современных политических и экономических институтов сочетаются с образом врага, который в большей степени характеризует традиционные формы общественной организации. Т.о. декларация формирования современной системы отношений, предполагающей полицентризм и открытость, сочетается у ЕР с имперскими амбициями по расширению и распространению своего влияния вовне, становлению в качестве мирового центра силы, а также с тенденцией замыкания границ для контроля воздействий извне, которые интерпретируются как угроза безопасности страны.