Исторические модели Вселенной

Особое место исследований Вселенной в истории человечества обусловлено помимо их практической значимости, этическими, эстетическими, религиозными соображениями. Во Вселенной как бы пересеклись божественный и земной порядки. Недаром с древних времен астрономия была достоянием жрецов, хранителей тайного знания, она и по сей день, занимает центральное место в храме науки. Наибольшее количество «вечных» вопросов о происхождении мира, жизни, разума, месте человека в мироздании возникали и возникают тогда, когда он обращает взор и мысли к космической бездне. «Две вещи наполняют душу всегда новым и всё большим удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них — это звездное небо надо мной и моральный закон во мне», — писал великий Кант. А за XXIII века до него античный мудрец Анаксагор на вопрос подавленного бедами и заботами человека: «Ради чего все-таки лучше жить, чем не жить» ответил: Ради возможности наблюдать звезды. В современной астрономии названия многих планет Солнечной системы, неподвижных звезд и целых созвездий взяты из античной мифологии. Недаром все мифы одновременно космогоничны и космологичны, а самая древняя и устойчивая мечта человечества — о полетах в космос.

В историческом аспекте первыми моделями Вселенной были модели Солнечной системы, в центре которой располагалась неподвижная Земля, неподвижная сфера со звездами и подвижные 5 планет, Солнце и Луна. Затем Аристарх Самосский в III в. до н. э. предложил гелеоцентричекую систему, возрожденную польским священником Н. Коперником в 1514 г. Сюда же можно отнести и античную систему Птолемея, согласно которой за последней сферой располагались ад и рай. Кстати «модернизацией» этой модели занимались и И. Кеплер (1571−1630) (вместо эллиптических орбит круговые) и Г. Галилей. Всё это продолжалось до появления законов Ньютона в небесной механике в XVIII веке. Уже в это время (а Джордано Бруно еще ранее — XVI в.) возникли представления о бесконечной в пространстве, но неизменной во времени Вселенной. Это была стационарная космологическая модель, которая, по сути, была близка статистической Вселенной Эйнштейна.

Предполагалось, что пространство — абсолютно, однородно и изотропно, а время — абсолютно и однородно. Это устраивало теологический подход к пониманию мира: система мира без начала и конца, как в пространственном, так и во временном понимании. Бог создал — и все! С материалистической точки зрения можно предположить, что Бог в теологии — это и есть пространство и время в физике. Получалось, что мир в целом не эволюционирует. Пространство и время представлялось как жесткий каркас (они же абсолютные!) и не участвовали в процессах, т. е. рассматривались как параметры. Заметим при этом, что если неизменность пространства и времени вызывала некоторый дискомфорт, то бесконечность мира частично это неудобство сглаживала. Можно даже сказать, что стационарная модель мира выполняла как бы роль стыковочного узла между культурами Запада (рационализм) и Востока (мистицизм).