Личностные характеристики самого судьи

Личностные характеристики самого судьи также оказывают несомненное влияние на решение по существу. И хотя согласно Закону РФ о статусе судей в Российской Федерации судья «должен избегать всего, что могло бы вызвать сомнение в его объективности, справедливости и беспристрастности», полностью абстрагироваться от собственных чувств, предпочтений, установок, социальных ценностей и нравственной ориентации не удается никому. Естественно, законодатель старается свести их влияние к минимуму. Обращение конфликтующих сторон к суду, как и последующее их участие в нем, а также деятельность судьи по отправлению правосудия строго регламентированы нормами, которые детально прописывают всю процедуру судебного разбирательства. Тем самым на уровне законодательной абстракции правила взаимодействия участников процесса установлены и должны обеспечить достижение конечной цели — вынесения справедливого решения.

Однако в каждом случае реальный конфликт, подлежащий судебному разбирательству, имеет в своей основе взаимодействие нескольких личностей, а правосудие вершится как бы в двух измерениях — правовом и моральном. И не случайно законом провозглашается, что судебное решение должно быть не только законным, но и справедливым, что, очевидно, подразумевает, что закон не всегда справедлив к человеку. Так что в вопросе о справедливости судья выступает не только в роли законного арбитра, но и арбитра в моральном состязании конфликтующих субъектов, имея над ними как профессиональное, так и моральное превосходство. В свою очередь стороны должны иметь основания для отвода судьи по мотиву отсутствия морального превосходства в связи с наличием (или отсутствием) тех или иных личностных свойств, которые должны быть ему присущи.

Аналогично решается вопрос о беспристрастности как свойстве личности (а не только отсутствии личной заинтересованности), т. е. о способности судьи не позволять влиять чувствам на профессиональные качества таким образом, что вынесение законного решения может быть поставлено под сомнение. Размежевание сугубо личных и профессиональных качеств судьи зафиксировано как одно из условий Кодекса судейской этики, согласно которому деятельность по отправлению правосудия является для судьи приоритетной как в сфере служебных, так и внеслужебных отношений, а это означает, что с учетом осознанного судьей внутреннего убеждения и первичности следования долгу он в силах управлять своими личностными свойствами таким образом, чтобы обеспечить беспристрастность суда.

Данная модель, безусловно, является неким идеальным представлением о роли судьи в обществе, но стремление к ней декларируется как одна из основных задач судебной этики, известной юриспруденции еще со времени Хаммурапи. В России внимание к этой проблеме со стороны общественности зависело от разных обстоятельств Так, после отмены крепостного права и реформы 1864 г. судебная этика начинает формироваться как самостоятельная отрасль знания под влиянием, в частности, работ А. Ф. Кони^[1], который отстаивал тезис о том, что «частная жизнь судьи в той степени должна быть недоступна постороннему вмешательству и оценке, пока она своими характерными чертами не подрывает достоинства судьи в его общественной деятельности».

В дальнейшем, в советскую эпоху, проблемы судебной этики не переставали обсуждаться отечественными юристами, хотя в силу объективных причин такое обсуждение не могло быть действительно научным. В этот период проблема судебной этики ставилась в конструктивно-идеологических целях. Так, в работах видного теоретика процессуального права СССР 30—60-х гг. XX в. М. С. Строговича судебная этика рассматривается как идеальное нравственное воплощение социалистической законности; она выступает в качестве идеологического практического инструментария в применении уголовно-процессуального законодательства. И такое отношение к ней вполне объяснимо. Во всяком случае, можно понять, почему уголовное право занималось вопросами этики в судопроизводстве преимущественно в деятельности адвокатов, а гражданское судопроизводство вообще не проявляло к ним интереса.

В СССР этические аспекты отправления правосудия рассматривались только в рамках подчинения закону в целях уголовного обвинения и административного подчинения как элемент процессуальной государственной политики, а не в контексте пользования человеком правами и свободами. Как известно, в СССР была судебная система, но не было судебной власти, так как государственная власть существовала в слитности правления, законодательства и правосудия при сохранении руководящей роли Коммунистической партии (ядра политической системы по Конституции 1977 г.). В таких обстоятельствах невозможно было говорить о связной форме сочетания юриспруденции и этики на уровне публичной государственной власти (такая парадигма была сформулирована в контексте Морального кодекса строителя коммунизма). Деятельность юриста определялась его местом в общей системе обязанностей по построению коммунистического общества, а единственным местом, где совмещались юридические и этические начала, было судебное разбирательство, вне рамок которого юрист терял свое этическое предназначение и становился чиновником того или иного ведомства. При таком способе объединения права и нравственности можно было говорить только о фрагментарной профессиональной этике.

Современная Россия переживает период, во многом созвучный реформе 1864 г. Актуальность нравственного измерения права и юридической деятельности возрастает, поскольку именно в условиях беспрепятственного пользования свободой и правом нравственное начало приобретает самостоятельное качество, лишенное идеологического воздействия со стороны государства. Переосмысляется сама идея законности. В частности, сформулировано положение о существовании принципиальной дистанции между законом и правом, об установлении между ними различий по признаку отсутствия или наличия в законе правового качества. Современная судебная этика переливается в устойчивую парадигму справедливого судебного разбирательства с ориентацией на международные правовые стандарты в практике Европейского суда и нормы международного права, в частности на Европейскую Хартию о законе о статусе судей от 10 июля 1998 г., где сказано:

• • Статья 2.1. Судьи должны применять закон, не ущемляя чувство собственного достоинства личности.
• • Статья 4.2. Судьи свободно осуществляют свою деятельность за пределами своего судейского мандата,… пока такая посторонняя деятельность не станет несовместимой с уверенностью в беспристрастности или независимости.
• • Статья 4.3. Судьи должны воздерживаться от поступков, действий или высказываний, способных поколебать уверенность в их беспристрастности или независимости.

Таким образом, способность судьи уважать личность других субъектов при осознании своего руководящего положения при отправлении правосудия — необходимое условие, требующее неукоснительного соблюдения.

• [1] Кони А. Ф. Собр. соч. В 8 т. Том 4. М., 1964.