Судебно-лингвистическая экспертиза: трёхъязычный дискурс

Судебно-лингвистическая экспертиза: трёхъязычный дискурс

судебный лингвистический экспертиза текст С точки зрения права судебно-лингвистическая экспертиза — одна из разновидностей судебных экспертиз, представляющая собой лингвистический анализ текста, проводимый с целью решения правовых вопросов в судебном порядке. Нормативную базу экспертной деятельности составляет Конституция Российской Федерации [4], Федеральный закон от 31 мая 2001 г. «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» [8], Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации [3], Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации [7], Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации [1]. Для проведения судебно-лингвистической экспертизы привлекаются лица, обладающие специальными познаниями в области науки о языке.

С языковедческой точки зрения судебно-лингвистическая экспертиза представляет собой разновидность юридического дискурса, профессиональная коммуникация в которой осуществляется на нескольких языках.

Представляется, что разделение на языки, функционирующие в экспертной деятельности, и в том числе в экспертной деятельности лингвиста, напрямую связано с типом сознания, актуализированным на той или иной стадии проведения судебно-лингвистической экспертизы. Представляется, что основными языками экспертной деятельности лингвиста являются язык выражения профессионального знания в области науки о языке, 2) язык выражения профессионального знания в области правовой науки, 3) язык обыденного сознания. При этом язык обыденного сознания, казалось бы, не востребованный в профессиональной экспертной деятельности, используется весьма активно и находится в постоянном столкновении с языками профессионального знания. Первая форма такого столкновения проявляется в наличии профессионального знания об одной научной области и его отсутствии в отношении других областей, что обнаруживается, в частности, в процессе работы эксперта, являющегося специалистом в области языка и, как правило, неспециалистом в других профессиональных областях, в том числе в сфере права.

В соответствии с нормативными предписаниями, наличие правовых знаний эксперту-лингвисту не требуется, однако зачастую незнание норм права и недопонимание их сути приводит к восприятию и применению их на уровне обыденного сознания, что снижает качество лингвистической экспертизы. В связи с этим лицу, занимающемуся проведением судебно-лингвистических экспертиз, объективно необходимо знание нормативной базы как по вопросам, касающимся собственно проведения экспертизы, так и по связанным с ней правовым вопросам. Так, в заключении экспертизы, проведенной в 2009 году, написано: «Эксперту были разъяснены права, предусмотренные ст. 77 ГПК РСФСР». При этом с 1 февраля 2003 года (в течение шести лет на момент написания экспертного заключения) действует новый Гражданский процессуальный кодекс РФ. Обращение к устаревшей нормативной базе обнаруживает некомпетентность эксперта.

Столь же неуместна в экспертном заключении ссылка на Комментарий к Уголовному кодексу РФ при решении вопроса об умалении чести, достоинства и деловой репутации гражданина: этот вопрос разрешается в гражданском процессе. Еще одной ошибкой, также основанной на недопонимании сути правовых вопросов и часто встречающейся в экспертных заключениях лингвистов, является ответ не по существу поставленного перед экспертом вопроса, либо приведение больших фрагментов информации, не имеющей непосредственного отношения к вопросу. Несмотря на то что экспертное заключение обязательно должно включать в себя исследовательскую часть, содержание исследования должно быть лаконичным и написанным доступным для нелингвиста языком. Ведь экспертиза назначается именно для того, чтобы неясные для неспециалиста, но существенные для рассмотрения дела вопросы были разъяснены специалистом в соответствующей области знания. Поэтому даже достоверное, но избыточное научное объяснение может перегрузить текст заключения и стать препятствием для его понимания. Суд ищет ответ на вопросы, изучение которых требует применения специальных познаний. Пространные рассуждения в таком тексте неуместны: текст экспертного заключения — не научная статья.

Профессиональный подход, обеспечивающий полноценную коммуникацию на языке профессионального знания и, как следствие, гарантирующий качественное проведение лингвистической экспертизы, требует соблюдения соответствия содержания исследования специализации эксперта. Как правило, во вводной части экспертного заключения указывается среди прочего и ученая степень эксперта. Но наименование степени — «кандидат филологических наук» или «доктор филологических наук» — имеет общий характер и никакой информации о специализации эксперта не содержит. Согласно Номенклатуре специальностей научных работников, утвержденной приказом Министерства образования и науки Российской Федерации от 25.02.2009 № 59 [5], к филологическим наукам относятся 16 разных научных специальностей: 10.02.01 — Русский язык, 10.02.19 — Теория языка, 10.02.22 — Языки народов зарубежных стран Европы, Азии, Африки, аборигенов Америки и Австралии, 10.02.14 — Классическая филология, византийская и новогреческая филология, 10.01.09 — Фольклористика и др. Кроме того, в каждой научной специальности есть множество направлений специализации. Учет этой специализации обязателен при назначении экспертизы. Результатом попыток проводить экспертные исследования «на всех фронтах» становится, безусловно, низкое качество экспертного заключения, вызывающее, с одной стороны, ухудшение репутации эксперта, а с другой, что еще более опасно, — подрыв доверия к лингвистической экспертизе как таковой.

Другая форма проявления столкновения языка профессионального знания и языка обыденного сознания связана с общением эксперта-лингвиста как носителя профессионального знания с участниками процесса, не обладающими специальными лингвистическими знаниями.

Эксперту приходится подстраховываться и даже перестраховываться по поводу возможных некомпетентных возражений нелингвистов. Часто такие возражения противоречат научным данным и даже здравому смыслу, но они выдвигаются, и лучше по возможности предупредить их. Например, приведенным экспертом словарным данным противоположная сторона противопоставляет свои — из «словаря Даля», не понимая особенностей Толкового словаря живого великорусского языка, увидевшего свет в 1863— 1866 году (первое издание) и являющегося одним из первых опытов областного словаря. Такое же неразличение языковой синхронии и диахронии фигурирует и в опровержениях позиции эксперта, основанных на обращении неспециалиста к этимологическим словарям. Так, разъяснение эксперта, что слово «мразь», публично употребленное в адрес сотрудника правоохранительных органов, является оскорбительным, защитой подсудимого было воспринято негативно, возражения были обоснованы следующим образом: «В этимологическом словаре написано, что слово „мразь“ происходит от старославянского „мрзь“ — „мороз, холод“. Следовательно, оскорбительным оно не является и являться не может». Очевидно, что подобные рассуждения далеки от научных.

Так же нелепы претензии к тому, что эксперт пользовался словарями, не вошедшими в «список грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации» (утвержден приказом № 195 Минобрнауки [6] и зарегистрирован в Министерстве юстиции Российской Федерации в августе 2009 года).

Избежать оспаривания экспертного заключения невозможно, так как состязательность — один из принципов судебного процесса. Однако необходимо стремиться сократить количество поводов, способных вызывать активные возражения. Так, при необходимости приведения словарных данных целесообразно учитывать год издания словаря: иногда бывает проще сослаться на позже вышедший словарь, чем объяснять негативно настроенному неспециалисту, что Словарь русского языка под редакцией С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой, изданный в 1997 году, ничем не отличается от того же словаря 2004 года, так как эти издания стереотипные.

К сожалению, многие юристы, как никому не известные, так и имеющие широкую известность (так, А. Н. Баранов приводит в пример российского адвоката Генри Резника [2. С. 18]) полагают, что лингвистическая экспертиза не нужна вообще, так как носители русского языка могут самостоятельно разобраться в языковых вопросах и тратить массу усилий на никому не нужную работу незачем. Ошибки экспертов и даже небольшие недочеты в их работе укрепляют юридический мир во мнении о ненужности лингвистической экспертизы.

Подводя итог, необходимо отметить, что качество экспертного исследования зависит от соотношения языков, участвующих в профессиональной коммуникации. Если при проведении судебно-лингвистической экспертизы язык обыденного сознания будет доминировать над языком профессионального знания, то упомянутое представление о ненужности лингвистической экспертизы будет активно распространяться. И наоборот, чем чаще языки — выразители профессионального знания — будут превосходить в профессиональных ситуациях язык обыденного сознания, тем меньше будет поводов для критики каждого конкретного экспертного заключения и тем лучше будет для лингвистической экспертизы как вида деятельности в целом и, как следствие этого, для поддержания правового равновесия и высокого уровня правовой культуры общества.

судебный лингвистический экспертиза дискурс.

• 1. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 27.04.01 № 95-ФЗ.
• 2. Баранов А. Н. От слов — к делу // Поиск. 2008. 14 нояб. С. 10, 18.
• 3. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14.11.02 № 138-ФЗ.
• 4. Конституция РФ (принята всенародным голосованием 12.12.93).
• 5. Приказ Министерства образования и науки Российской Федерации от 25.02.09 № 59 «Об утверждении Номенклатуры специальностей научных работников».
• 6. Приказ Министерства образования и науки Российской Федерации от 08.06.09 № 195 «Об утверждении списка грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации».
• 7. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.01 № 174ФЗ. Федеральный закон от 31.05.01 № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».