Принцип гласности в советском уголовном процессе (1917—1991)

Гласность в советском уголовном процессе: правовые основы, содержание, гарантии

Гласность¹⁰⁸ лежала в основе советского уголовного процесса на протяжении всего периода его развития.

В доктрине советского уголовно-процессуального права (Б. Р. Бицадзе¹⁰⁹, А. Я. Вышинский¹¹⁰, Н. И. Сирый¹¹¹, М. А. Чельцов¹¹² и др.), как и в пореформенный период, выделяли два значения гласности¹¹³:

• а) перед обществом (так называемая общая гласность, публичность), означающая, что возможность присутствовать при процессуальных действиях и знать о них и о принимаемых решениях обеспечивается всем, в том числе органам печати, которые свободны в освещении хода и результатов процесса;
• б) перед сторонами, что означает участие в процессуальных действиях сторон.

В обоих значениях в советский период гласность в полной мере действовала в судебном разбирательстве, в меньшей степени — в проверочных судебных стадиях, и в крайне ограниченном объеме, как исключение — в досудебном производстве, поскольку преждевременное оглашение данных расследования могло помешать установлению обстоятельств, имевших значение для дела. Заметим, что такое неравномерное действие гласности в разных стадиях вообще присуще смешанному процессу, каковым российский процесс является с 1864 года.

Гласность в российском уголовном судопроизводстве в первые годы советской власти (1917—1921)

Уже первые судебные процессы в советском государстве были построены на основе гласности. Так, 23 октября 1917 года Выборгский районный Совет в Петрограде создал временный народный суд для борьбы с грабежами, мародерством, хулиганством, пьянством. Разбирательство дел во временном народном суде было открытым. Не было установлено никаких ограничений для посещения гражданами заседаний суда. В целях создания лучших условий для посещения трудящимися заседаний суда все судебные заседания начинались в 6 часов вечера. Присутствующие в зале суда могли выступать обвинителями и защитниками¹¹⁴.

Гласность в судебных стадиях перед обществом (общая гласность) в первые годы советской власти имела особое значение, поскольку лица, присутствовавшие при рассмотрении дела в судебном разбирательстве, выступали не как наблюдатели, но как активные участники.

Это проявлялось, во-первых, в том, что в условиях отсутствия прокуратуры и адвокатуры обвинители и защитники выдвигались из публики¹¹⁵.

Декрет о суде № 1 установил, что в роли обвинителей и защитников, в том числе и в стадии предварительного следствия, допускались все неопороченные граждане обоего пола, пользовавшиеся гражданскими правами (ст. 3). В первых судебных заседаниях в качестве обвинителей и защитников выступали все желающие из числа присутствовавших лиц¹¹⁶.

Инструкция Народного комиссариата юстиции «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний» от 19 декабря 1917 года¹¹⁷ сохранила возможность участия одного обвинителя и одного защитника из числа присутствовавших на заседании при том, что одновременно революционный трибунал мог пригласить для каждого дела общественного обвинителя и общественного защитника из состава коллегии правозаступников¹¹⁸.

На I Всероссийском съезде областных и губернских комиссаров (апрель 1918 года) комиссар юстиции Западно-Сибирской области в своем докладе сообщал, что в революционных трибуналах, которые были организованы в Омске и Тобольске, «как защитники, так и обвинители из публики выступают довольно часто, особенно защитники — подставные лица»¹¹⁹.

Обе формы участия граждан в качестве обвинителей и защитников (как поддержание общественного обвинения и осуществление общественной защиты членами коллегии правозаступников, так и выполнение функций обвинителя и защитника лицами из публики) были предусмотрены и Декретом о суде № 2 (ст. 2А—26, 28) для окружных, а равно местных судов, однако членами коллегии правозаступников при Советах рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов могли стать не все желающие на основе свободной записи, а лишь лица, избираемые и отзываемые самими Советами.

Декрет СНК РСФСР от 4 мая 1918 года «О революционных трибуналах»¹²⁰ предусмотрел учреждение при каждом революционном трибунале коллегии обвинителей в составе не менее трех лиц, избираемых местными Советами рабочих и крестьянских депутатов непосредственно или по представлению революционного трибунала или Народного комиссариата юстиции (ст. 5). Такая организация обвинения, должностного по своему характеру, не исключала возможности выступления в судебных прениях граждан из числа присутствовавших в зале судебного заседания, о чем говорилось в Циркуляре кассационного отдела ВЦИК: «Как защитники, так и обвинители из публики могут быть допущены к участию в деле только в стадии судебных прений, но до последнего слова обвиняемого, причем отказ суда в допущении должен быть мотивирован»¹²¹.

Однако в других правовых актах участие обвинителей из публики уже не предусматривалось. Так, согласно ст. 23 и примечанию к ней Инструкции об организации и действии местных народных судов, утвержденной Постановлением НКЮ РСФСР от 23 июля 1918 года¹²², в качестве правозаступников по уголовным делам допускались лишь лица, состоявшие в коллегии правозаступников, близкие родные тяжущихся по особым доверенностям или уполномочиям, а также уполномоченные правительственных и общественных учреждений и национализированных предприятий, председатели и члены правлений частных предприятий, управляющие их делами.

Во-вторых, в первые месяцы советской власти лица, присутствовавшие в зале суда, могли задавать допрашиваемым вопросы¹²³, а также принимали участие в вынесении решений.

Судить о составе и порядке деятельности новых судов, созданных в первые дни после октябрьской революции 1917 года, когда, как известно, был упразднен весь прежний государственный аппарат и царский суд, достаточно сложно ввиду их хаотичного образования, пестроты структур и порядка отправления правосудия. Органы, призванные поддерживать порядок в молодой советской республике, были созданы не сразу — для разработки и принятия законодательства, которое бы регулировало вопросы организации и деятельности правоохранительных органов, судебной системы, материального права, требовалось время.

Первый декрет о суде был издан только спустя месяц после революции — 24 ноября 1917 года. В ряде мест он был получен значительно позднее. Им была упразднена вся система царской юстиции и определены лишь некоторые принципы организации и деятельности судебных органов.

На местах сразу же после революции началось стихийное упразднение старых судебных учреждений и создание новых: 182 совета из 300, представивших сведения на III Всероссийский Съезд Советов (10 (23) января 1918 года), сумели организовать суды¹²⁴.

Отсутствие в первое время какой-либо нормативной базы, определявшей порядок организации и деятельности судов, вызывало трудности в самой организации судебной системы. Однако все стихийно создававшиеся суды действовали в обстановке полной гласности¹²⁵.

При рассмотрении дел по существу в народных судах, революционных и военных трибуналах в первые месяцы советской власти еще не было деления судей на постоянных, профессиональных и очередных, в большинстве случаев они формировались из представителей трудящихся с минимальным привлечением дореволюционных юристов. Решения выносились простым голосованием судей, при активном участии присутствовавших в суде граждан.

Гласность (открытость) судебного разбирательства была предусмотрена ст. 4 Инструкции НКЮ РСФСР от 19 декабря 1917 года «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагаемых им наказаниях и о порядке ведения его заседаний»¹²⁶, ст. 7 Декрета от 28 января 1918 года «О революционном трибунале печати»¹²⁷, п. «в» ст. 4 Постановления ВЦИК от 17 февраля 1919 года «О Всероссийской Чрезвычайной Комиссии»¹²⁸, ст. 19 утвержденного Декретом от 12 апреля 1919 года Положения о революционных трибуналах¹²⁹, ст. 116 и 180 утвержденного Декретом СНК РСФСР от 10 июля 1919 года Положения о полковых судах¹³⁰, ст. 18 принятого Декретом ВЦИК от 18 марта 1920 года Положения о революционных трибуналах¹³¹, ст. 19 Приказа Реввоенсовета Республики от 4 мая 1920 года о введении в действие «Положения о революционных военных трибуналах»¹³², ст. 66 принятого Декретом ВЦИК от 21 октября 1920 года Положения о народном суде¹³³.

Из всех указанных документов лишь Декрет о революционных военных трибуналах от 4 мая 1920 года в примечании к ст. 19 содержал оговорку, допускавшую ограничение гласности: «Революционный военный трибунал может мотивированно постановить о слушании дела при закрытых дверях, если усматривает возможность вредных последствий публичного рассмотрения данного дела». Это исключение из общего правила о гласности соответствовало характеру чрезвычайного судебного органа, каким был Реввоентрибунал.

Таким образом, нормативные акты первых лет советской власти закрепили гласность как важнейшее правило деятельности всех судов. Если порядок судебного производства и гласность судебного разбирательства были установлены достаточно подробно, то досудебное производство, а равно процессуальные права сторон по участию в уголовном процессе в этот период регулировались крайне скупо, отрывочно, и гласность во втором ее значении — для сторон, — безусловно, присутствовала в уголовно-процессуальной деятельности, однако в правовых актах была прописана еще недостаточно.