Культура оформления документа

В документоведении документ рассматривается как материальный объект, носитель социальной информации, предназначенной для ее передачи и использования [3]. Однако, ни одну вещь невозможно понять, исходя из нее самой. Особенно те из них, которые представляют собой сложные системы или такие, которые сами находятся в составе сложных систем. Если в первом случае трудность заключается в определении энтелехийного целого, несводимого к внешне наблюдаемым параметрам вещи (в нашем случае, материальному носителю и системе знаков), то во втором сложность составляют противоречия многообразности решаемых нею функциональных задач, столкновения которых порою доходит до конфликта взаимоисключающих функций, что также препятствует однозначному определению.

Но в любом случае внешние условия через функциональные смыслы диктуют особенности устройства, динамику и вектор развития отдельной вещи и поэтому дефиниция ее смысла всегда будет зависеть от избранной в качестве определяющей функции или координат отсчета. Культурологический анализ предопределяет интерпретацию документа как факта социума и культуры, в системе родовых понятий «общество», «человек», «культура».

Многовековой опыт теоретических дискуссий по их определению сводится либо к эмпирическому перечислению составляющих данные понятия признаков, либо к привлечению категориального и предметного пространства тех научных дисциплин, в рамках которых рассматриваются данные понятия, что в последствии получило именование так называемого «методологического подхода» — исторического, семиотического, аксиологического, информационного, структуралистского, психоаналитического и пр. Трудно сказать чего здесь больше — лукавства или псевдонаучности, редукционизма или самонадеянности, в любом случае предметное поле данных понятий используется всего лишь для применения закономерностей уже сложившихся научных дисциплин и ничего, кроме самообманчивой самоинтерпретации-иллюстрации уже известных категорий дать науке не может [8].

Имплицитное содержание родовых понятий по-прежнему остается скрытым от исследователя, в силу того, что его определение нуждается в собственных адекватных понятиях культурологии, антропологии и обществоведения.

Не секрет, что понятия «культура», «общество», «человек», хотя и с разных сторон, но, в сущности, являются разными обозначениями одного и того же. В противопоставлении природе их общее содержание составляют социальные процессы, то есть такие процессы, содержанием которых является биологически не воспроизводимая (в инстинктах или генах) информация.

Социальная информация открывается индивиду в виде смыслов, порождаемых целесообразным порядком взаимодействия вещей, в котором вещи обнаруживают себя в виде образов свойств, будто бы извлекаемых в процессе взаимного влияния одной вещи на другую. Практические стратегемы воспроизводятся в психике в виде цельных, целесообразно выстроенных виртуальных информационных структур, общественные смыслы которых в индивидуальном восприятии людей осознаются в связках цель — средство[10, с. 145].

Социальная информация представляет собой опыт совместной целесообразной деятельности индивидов, регламентирующей характер и вектор телесных движений (перформаций) для удовлетворения потребностей людей, начало которому было положено в первичных коллективных формах ограничения биологических движений и придания им культурной человеческой формы в виде половых и пищевых табу. Соответственно и первичные формы закрепления и передачи социальной информации были адекватны телесным и психологическим возможностям индивидов, были вплетены в язык самой жизни и осуществлялись в формах самой жизни, таких как коллективные ритуальные подражания-имитации успешных производственных актов, а впоследствии их изображения и вербальная артикуляция.

Обобщение, абстрагирование и воспроизводство опыта совместной практической деятельности происходило посредством надбиологических и надличностных материально-знаковых систем, носителей социокультурной информации или артефактов — материальных и духовных продуктов деятельности человека, которые в «окаменевшем» виде содержат в себе ту или иную совокупность социального опыта [4].

Все, что создано людьми, является артефактами, информационными носителями целесообразных форм человеческой деятельности или «социальными машинами», запускающими (стимулирующими) адекватные им формы целесообразно-осмысленных человеческих движений, в рамках которых артефакты только и выявляют присущие им материальные функции и виртуальные смыслы. В каком-то смысле артефакты можно рассматривать как знаковые системы (тексты), которые имеют две основные формы своего культурного бытия — предметную (физическую) и смысловую (человеческую, духовную). Предметная форма — природный материал, физическое вещество, телесная, материальнознаковая оболочка предмета культуры, то, из чего создается артефакт культуры для удовлетворения материальных и духовных потребностей людей. А это значит, что кроме природной, артефакты имеют еще и человеческую (собственно культурную) форму, чем и отличаются от стихийно возникающих предметов природы.

Именно человеческая форма придает артефакту культурную ценность [12]. Не случайно большинство артефактов создаются с целью продолжения и усиления телесночеловеческих органов. Подобно природной, человеческая форма является материальной, но в отличие от природной она содержит нечто большее, чем природные свойства вещи, а именно — надличностные смыслы, усилия, опыт, знания, эстетические вкусы множества поколений. Соответственно, каждому артефакту в письменной или традиционно-имитационной (ритуальной) форме «прилагается инструкция» или описание конкретного человеческого движения по его использованию в целостном акте целесообразного практического действия.

Поэтому, любой артефакт является символом (знаком), который несет в себе «сумму технологий», репрезентирует «опредмеченную» информацию, которую в виде функциональных смыслов воспроизводят и прочитывают люди в процессе использования артефакта. Предмет становится «человеческим предметом», поскольку содержит в себе не только природное, но и общественное содержание, служит средством социальной коммуникации и общения человеческих индивидов, носителем и атрактором общественных отношений. Культурно-смысловая ценность предмета культуры определяется не только его целевым технологическим предназначением, но и социальной функцией — быть средством культурной связи между индивидами, активным посредником, объединяющим коллективные усилия людей в процессе их совместной деятельности и программирующим формы их совместного существования. Тем самым, материально-предметное богатство общества является воплощением человеческого труда и психологических способностей множества поколений человеческих индивидов. В этом смысле культурные системы артефактов служат способом репрезентации и передачи от поколения к поколению ненаследуемой в генах социальной информации [10].

Документ также необходимо рассматривать в качестве специализированного артефакта, статусные характеристики которого предопределены целями и практическими задачами, выполняемыми им в обществе. Колоссальный и экспоненциально возрастающий объем социальной информации потребовал создания эффективных технологий сворачивания и концентрирования информации, а также обеспечения императивной принудительности ее использования. В ответ появляется бюрократический документ, совмещающий в себе «претензию на реальность и достоверность с дисциплинарной технологией» (Г. Орлова), который, собственно, и составляет основной предмет изучения современной документологии.

Однако, кроме государственно-политической, в обществе имеется много иных сфер социальной жизни, а, соответственно, и типов обеспечивающих их функционирование документов. В нынешних информационных условиях документационное поле представляет собой системно организованную часть социального бытия. А это значит, что социокультурный статус документа в обществе предопределяется, во-первых, структурой социального организма и составляющими его элементами, а, во-вторых, способностью императивно определять культурные формы движения людей и воспроизводить социальный опыт надличностных форм социальной регуляции в непосредственной деятельности инидивидов.

Поэтому предметное поле документоведческих и документологических исследований нуждается кардинальном обновлении за счет вовлечения в аналитику новых социальных сфер функционирования документа [4].

Эмпирическим путем можно выделить следующие сферы и статусы существования документа в современной культуре [4]:

• — информационный (социальный, коммуникативный, идентификационный);
• — регулятивный (управленческий, идеологический, политический, властный, императивный, правовой, свидетельствующий);
• — гносеологический (научный, паранаучный);
• — аксиологический (эстетический, нравственный, религиозно-магический, теологический, праксеологический, бытовой, гедонистический);
• — мнемонический (исторический, культурный, мемориальный);
• — учебный (образовательный, воспитательный, обучающий);
• — технологический (управленческий, защитный, рецептурный, инженерный, кулинарный, медицинский, строительный и т. п.).

Культурологическая интерпретация документа позволит документоведению найти адекватную методологическую базу и занять надлежащее место в системе наук.

документ оформление корректурный делопроизводство.