Основные теории культурогенеза: эволюционная, орудийно-трудовая

(Ф. Энгельс), символическая (Э. Кассирер), игровая (Й. Хейзинга), фрейдистская, магическая (Т. Роззак) и др.

Эволюционный подход к объяснению динамики культуры связан с понятием эволюции, или развития как процесса необратимых качественных изменений.

Выделяют две основные эволюционные модели: однолинейную и много линейную. К однолинейной модели относятся труды антропологов XIX века Э. Б. Тайлора, Л. Моргана, Дж. Фрэзера и др. С их точки зрения, эволюция культуры — составная часть биологической эволюции. Развитие человеческой культуры идет по единой лестнице, проходя три универсальных, обязательных для всех народов, последовательных периода: дикость, варварство и цивилизация.

Многолинейная эволюционная модель возникает в 50 — 60-е годы ХХ века, с одной стороны, как реакция на критику однолинейной модели; с другой стороны, как осознание родства диффузионистских и функционалистских идей, в первой половине ХХ века противопоставлявшихся эволюционизму, с эволюционистскими. Неоволюционизм исходил из работ Л. А. Уайта и был поддержан такими антропологами, как Л. Карнейро, М. Салинс, Дж. Стюарт и др. Многолинейная модель отказывается от всеобщих законов эволюции и признаёт множественность путей социокультурного развития. Основное внимание сосредоточено на проблеме культурной адаптации (приспособления к среде), в ходе которого происходит усложнение культуры, дифференциация, возникновение новых культурных явлений.

Различают общую (процесс развития человеческого рода) и специфическую (процесс адаптации к конкретным условиям) культурную эволюцию. По мнению Л. А. Уайта, уже два великих первооткрывателя эволюционизма в области культуры — Спенсер и Тайлор — подчеркивали не линейный, а дивергентный (то есть расходящийся), многолинейный характер культурного развития человечества. Особенностью современного эволюционизма является понимание историко-культурного процесса как идущего через разрешение цивилизационных кризисов.

Орудийно-трудовая теория культурогенеза наиболее полно и последовательно представлена в марксизме, в частности в статье Ф. Энгельса «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека» (1876 г.), которая стала одной из глав его труда «Диалектика природы». Энгельсу принадлежит классическая формула: «Труд создал человека», где под трудом понимается процесс целесообразной деятельности, включающий использование орудий труда и материально-предметное преобразование окружающей среды. В процессе труда формируются сознание, общение и речь, что превращает обезьяну в «общественное животное», агента культуры.

Орудийно-трудовую концепцию часто критикуют — прежде всего за логический круг в рассуждениях: с одной стороны, труд создал сознание, общение и речь; с другой стороны, чтобы отличаться от жизнедеятельности обезьян, труд должен характеризоваться зачатками сознания, общения и речи как свои ми предпосылками. Современная этнографическая наука выступает с критикой переоценки роли орудий труда и преобразования природы (или адаптации к внешнему миру) на начальных стадиях развития человеческой истории и культуры.

Социальная концепция культурогенеза дополняет данную теорию. Одним из ее авторов может быть назван основоположник функционализма в культурологии Б. Малиновский. Он подчеркивает не ценность труда самого по себе, а необходимость объединения людей в коллектив в процессе труда для выполнения возникавших перед ними проблем — совместной охоты, обработки земли, строительства жилищ и т. п. Поэтому на первый план выступают социальные отношения, связывающие людей, а также необходимость регулирования этих отношений.

Основным автором символической концепции является немецкий философ Э. Кассирер (1874−1945). В своём трехтомном труде «Философия символических форм» (1923;1929 гг.) Кассирер рассматривает человека как «незавершенное животное», которое выходит за рамки своей видовой программы, подражая другим животным. Для объяснения культуры важна не человеческая природа, а формы его бытия. В отличие от сигналов животных человек оперирует символами, которые обладают только функциональной ценностью (различение между возможностью и действительностью) и лежат в основе формообразующего принципа человеческой деятельности. В концепции Кассирера открытым остаётся вопрос о том, как возникает способность к производству символов.

Представителями игровой концепции являются Х.-Г. Гадамер, Е. Финк, Й. Хейзинга. Наиболее известной работой этого направления является книга голландского культуролога Й. Хейзинги (1872−1945) «Homo Ludens» («человек играющий»), вышедшая в свет в 1938 г. Хейзинга считает, что игра старше культуры (животные тоже играют); культура рождается из человече ской игры, которая характеризуется бескорыстием, подчинением особым условиям, творческой продуктивностью. Хейзинга анализирует разные фор мы человеческой деятельности — от спортивных состязаний до юридического процесса — как проявления игрового начала. Но Хейзинга не отвечает на вопрос: каким образом из животных форм игры рождается игра собственно человеческая, становящаяся основой культуры?

Основоположником психоаналитической концепции выступил австрийский психолог, автор психоанализа З. Фрейд (1856−1939). В своей книге «Тотем и табу» (1913 г.) он связывает феномен первобытной культуры с событиями, происшедшими в первобытном стаде. Сексуальное соперничество молодых самцов с «отцом» (вожаком) привело к убийству «отца». Но это преступление не прошло бесследно: у молодых самцов возникает раскаяние, чувство вины (начинает действовать совесть), что приводит к табу (запрету) на убийство. С этого и начинается собственно человеческая культура. Концепция З. Фрейда оставляет невыясненным вопрос: как в животной психике (у пралюдей) возникает чувство вины, «греха». Фактически приходится признать, что «чувство вины существовало до проступка…». Гипотеза Фрейда подверглась критике за «мифологичность» и абсолютизацию биологических, сексуальных мотивов как со стороны этнологов (Ф. Боас, А. Кребер, Б. Малиновский и др.), так и со стороны последователей фрейдизма (К. Хорни, Э. Фромм и др.).

На основании этнографических данных американские антропологи Т. Роззак и Л. Мемфорд приходят к выводу об определяющей роли магии или производства символов в возникновении первобытной культуры. Так, например, Т. Роззак утверждает, что до наступления палеолитической эры господствовала палаотаумическая (от греческих слов — «древний» и «достойный удивления»), когда ещё не было орудий труда, но уже существовала магия.

Магическая теория культурогенеза под иным углом зрения рассматривает социальные отношения. Ее сторонниками являются Дж. Фрэзер, Л. Леви-Брюль и другие известные ученые и философы. Они считают, что первобытное мышление и поведение, а также социальные отношения были пронизаны магическими представлениями и ритуалами, занимавшими господствующее место из-за неразвитости логического мышления и недостаточности знаний людей о мире, которые возмещались фантазией и воображением. Желая воздействовать на предметы и явления для получения нужного практического результата, первобытные люди создавали заклинания, совершали символические действия. Исходя из принципа единства мира, они не различали реальную действительность и мир магических ритуалов, совершая необходимые действия, были уверены в нужном исходе. Так появляются первичные религиозные представления и переживания, а значит, рождается культура.