Живая легенда: поэтика

Тематика, мотивы, художественные принципы Фроста, наметившиеся в его сборниках 1910;х гг., совершенствовались и углублялись. Жизнь его была лишена внешнего драматизма. Менялась поэтическая мода, зажигались и гасли «звезды» поэзии, но авторитет Фроста оставался непоколебим. Поэт превратился в живую легенду. Он работал над стихами неспешно, но с редкой основательностью. Годами выверенная высокая эстетическая планка его поэзии не опускалась (сборники «Ныо Гэмпшир», «Неоглядная даль», «Дерево свидетель», «На вырубке» и др.). По числу завоеванных им престижных наград Фрост никем из поэтов-соотечественников не превзойден. Поэтический путь он начал стихотворением «Войди», а завершил овеянным стариковской грустью и все же жизнеутверждающим «Ухожу». За год до кончины 88-летний Роберт Фрост посетил нашу страну (1962), в частности, Ленинград, где был тепло принят.

Пример художественной методологии Фроста — стихотворение «Починка стены». В основе его прозаическая ситуация: два фермера чинят разделяющую их стену. Перед нами две жизненные философии. Один из фермеров не считает нужным возводить изгородь там, где растут сосны и плодовый сад, но другой упрямо повторяет: «Сосед хорош, когда забор хороший». В этом и во многих других стихах Фроста реализуется художественная методология поэта, который назвал себя мастером синекдохи. Фрост представляет жизнь в ее «очищенных, ясных формах», что отнюдь не означало приукрашивания. Для него эстетическая природа поэзии — в обнажении подлинной природы жизненных явлений, «непоэтических» предметов, как бы они ни были ординарны и обыденны.

Большой поэт, Фрост, казавшийся порой патриархальным фермером, при внешней традиционности (он напоминает английских поэтов-сентименталистов XVIII века, таких как Крабб, Гольдсмит), — самобытен. Он не следовал моде, не обращался к свободному стиху, говорил, что для него писать верлибр то же самое, что играть в теннис без сетки. Фрост использовал белый классический ямбический стих, иногда рифмованный. Добивался естественности звучания, а его манера, оживленная мягким юмором, была близка к разговорной. Он был убежден, что существуют особые «звучания фраз, придающие смысл словам». В его незамысловатых, скромных сюжетах и темах просвечивает философское, общечеловеческое содержание.