Система экзистенциальных мотивов в лирике Б. Пастернака 1910-1920-х годов

Актуальность исследования. Русская литература, в отличие от западной, по мнению современных отечественных ученых-филологов и зарубежных исследователей, наследует в своей традиции опыт, позволяющий преодолевать рубежи «исчерпанности», «слабости», «остывания». Не последнее место в этом «преодолении» принадлежит феномену Б. Л. Пастернака.

Становление Пастернака-мыслителя и поэта происходило под знаком «рубежной эпохи». Органической чертой его творческой личности было собирание, «втягивание» «широт и множеств в свой личный глухой круг», в «ассимиляции» явлений, идей. По замечанию Т. И. Меркуловой, «экзистенциальный тип культуры, зарождавшейся в 1910;1920;х годах, постепенно становился знаком будущей эпохи. Б. Пастернак был одним из тех, кто впитал своим художественным сознанием <.> экзистенциальный способ восприятия» [132, с. 4]. Художественное мышление поэта не только «впитывало», но и само генерировало в образах, мотивах, стиле будущие идеи экзистенциальной философии.

Филология ныне пребывает в стадии поиска соответствий литературоведческих понятий экзистенциальным переживаниям. Этот процесс находит свое отражение в общей терминологии, которая образует линии пересечения с философией, психологией, семиотикой, лингвистикой, поэтикой. Эволюция творческого сознания Пастернака, его парадоксальный «поворот» от уже найденного счастливого «схватывания» жизни, «озарений» («Сестра моя — жизнь») в сторону эпоса поставил перед автором данного исследования задачу соотнесения творческих намерений поэта с имеющимся в арсенале литературоведения понятием «типа художественного сознания». Эта категория разработана учеными С. С. Аверинцевым, M.JI. Андреевым, M. JL Гаспаровым, А. В. Михайловым [1], В. И. Тюпой [226]. В современном литературоведении утверждается взгляд на историю литературы как на смену типов художественного сознания «мифопоэтического», традиционалистского", «индивидуально-авторского». Данная типология фиксирует лишь самые глубокие, структурные изменения художественного мышления, оперируя огромными временными масштабами и в большой мере отвлекаясь от вариативности в рамках выделенных типов. Понятие «экзистенциальное сознание» введено В. В. Заманской. Она определила основной объем содержания термина и наметила его отдельные стилевые признаки. На нынешнем этапе термин «экзистенциальное сознание» разрабатывает ряд ученых: А. П. Власкин, С. А. Кибальник, С. Г. Семенова, Р. В. Спивак. Поскольку художественное мышление Пастернака представляет собой довольно сложное сплетение доминант разного рода (экзистенциальной, диалогической, мифологической и др.), мы должны говорить об экзистенциальном сознании как об одной из составляющих единого сложного целого его художественной системы. Эта составляющая была доминирующей на протяжении раннего периода творчества поэта. Феноменологический аспект эволюции творческого метода Пастернака затрагивает понятие «эпичности», которое часто употребляется применительно к поэзии Пастернака. Кроме основополагающих определений эпоса, данных Ф.В. И. Шеллингом, М. М. Бахтиным, В. Е. Хализевым, С. Н. Бройтманом, для нашей работы существенным уточнением к этому является разработка понятия «эпическое сознание», обоснованное Е. Ю. Третьяковой в ее монографии «Коммуникативное пространство печати: пушкинская модель» (2002) [223]. Эта работа послужила основой идеи об осуществлении художественной феноменологии в процессе становления художественного сознания Пастернака как преодоления экзистенциального солипсизма.

Радикальная стратегия экзистенциализма потребовала пересмотра всего интеллектуального инвентаря. Утверждение о принципиальной нередуцируемости экзистенциального опыта остается верным до тех пор, пока человеческим интеллектом не найден очередной способ «засечения» экзистенции, в целях «удержать» и сберечь ее субъективность и уникальность.

Все эти факторы предопределили выбор категории мотив для интерпретации конкретных текстов. Поэт мыслит мотивами. Мотив тесно связан с сознанием и бессознательным автора. Р. Барт полагал, что функция лирического субъекта «погружена в глухие тайники личностной памяти, в личностную мифологию автора, в сферу его речевого организма, где <.> однажды раз и навсегда складываются основные вербальные темы его существования» [238, с. 97]. А. К. Жолковский использовал мотив в качестве инструмента экзистенциального прочтения произведений М. Зощенко [77]. Мотив является опорной смысловой единицей в определении экзистенциальных доминант в литературе начала XX века у Л. П. Егоровой («Экзистенциальные мотивы. Эрос и Танатос» [74, с. 25−31]). В. В. Заманская оперирует преимущественно понятиями «сюжет» и «ситуация». Но она рассматривает «ситуацию» в качестве структурного элемента экзистенциального потока (то есть как элемент формы). В исторической поэтике «сюжет» и «ситуация» родственны «мотиву» и являются более поздними его модификациями [216, с. 178−188]. Применительно к творчеству Пастернака, на наш взгляд, уместно говорить о системе мотивов, отражающей единство и целостность его поэтического мира, тогда как термины «сюжет» и «ситуация» у Заманской акцентируют «фрагментарность» и «разорванность» художественных миров. В нашей работе система мотивов призвана передать «сцепление», синтагматические (линейные) связи «поверхности» (смежности) в ранней лирике поэта. Большое значение для нас имела работа С. А. Лишаева «Феномен ветхого. (Опыт экзистенциального анализа)» [122]. Это исследование устанавливает общекультурное значение словесного ряда «вещь-весть-ветхое». Данная работа легла в основание одного из разделов нашей диссертации и послужила основой для выстраивания системы мотивов. Статья обнаружила определенные переклички с высказываниями B.C. Библера («вещь-весть»).

23], что соотносится с позицией Н. А. Фатеевой, установившей ряд паронимии «ветка-весть-свет», выполняющих в творчестве Пастернака роль сквозных тропов. Мотивы, оказавшиеся концептуально связанными, порождают гипотезу о способе художественного мышления раннего Пастернака как воспроизведения сети ассоциаций, создающей своего рода «поверхность» мира. Мотив обращен к языку, к его форме и содержанию. Как «семантическая единица художественного языка», мотив созвучен пастернаковским «подробностям», «деталям». «Язык — это дом бытия» по Хайдеггеру. Язык поэтический — «лингвистический эквивалент мышления» (И. Бродский) [238, с. 83].

Базовой для нашего исследования явилась статья Т. И. Меркуловой «Об „экзистенциальности“ художественного восприятия Б. Пастернака» (1992) [132]. Исследовательница указала на связь поэтики Пастернака с категорией Э. Гуссерля «Dasein" — ею было установлено также, что эта связь восходит к пересмотру субъектно-объектных отношений как в области философии, так и в литературе. Она же отметила отдельные точки схождения взглядов М. Хайдеггера и Пастернака в понимании «пути» человека. Эта работа послужила поводом для рождения гипотезы об эволюции художественного сознания Пастернака как своего рода художественной феноменологии. «Пастернак как никто другой из русских писателей XX в. <. .> отдавал себе отчет в имманентности смысла явлению», — считает И. П. Смирнов [238, с. 8]. Работа этого исследователя «Б. Пастернак. «Метель» «(1973) [203] является, пожалуй, наиболее ранним опытом экзистенциального прочтения стихотворного текста Пастернака. В статье прослеживаются связи с традицией нигитологии. На экзистенциальную интерпретацию текстов Пастернака ориентированы исследования А. К. Жолковского, Р. Деринг-Смирновой, Е. Орловской-Бальзамо. Но эти работы носят либо фрагментарный характер, либо сводят рассмотрение экзистенциальных установок к доминантам, являющимся предметом психоанализа.

Метод феноменологии позволяет выделить два аспекта исследования: форму (явление) и содержание (смысл, семантику). Выделенные нами мотивы образуют своего рода «содержательную» систему, (которая является открытой, то есть может быть дополнена, продолжена). В качестве фактора формы нами выделены три стилевые доминанты: «импровизационность», «диалогизм» и «экзистенциальное слово». Ведущим в нашем исследовании является семантический аспект (мотивы). Стилистические доминанты реализуются в пределах каждого из них. Отдельные разработки мотивной сферы почерпнуты нами из работ В. Альфонсова, Н. А. Фатеевой (о «натурфилософских» параллелях с творчеством Тютчева) — Е. Б. Рашковского (о проблемах эсхатологии в романе «Доктор Живаго») — JI. Гинзбург, И. Ю. Подгаецкой (о генезисе мотива болезнь)-, Ю. Н. Тынянова, M. J1. Гаспарова, В. Аристова, А. К. Жолковского (о трактовке «гастрономических» образов) — B.C. Баевского (о параллелях Пастернак — Пруст: эффект deja vu) — И. Л. Альми (о феномене «сюжетности» в балладах Пастернака). «Темпоральный» аспект творчества Пастернака является предметом постоянного научного внимания. После работы Б. М. Гаспарова «Временной контрапункт» как формообразующий фактор романа Пастернака «Доктор Живаго» (1990) защищены кандидатские диссертации И. Н. Ивановой (2002), А. Г. Масловой (2003), И. Ю. Кондратьевой (2004), рассматривающие проблемы временной организации и хронотопа в творчестве поэта. Достаточно активно исследуется онтологическая проблематика, темы «жизни» и «смерти», природы и искусства в лирике и в романе «Доктор Живаго» (кандидатские диссертации А. В. Барыкина (2000), Л. В. Соколова (2002), А. С. Власова (2002), О. С. Чумак (2004)). По словам В. В. Заманской, «художественный мир талантливого писателя всегда обнаруживает органическое взаимодействие в нем разных типов сознания» [86, с. 21]. Выявляя антиномичную природу сознания столетия, исследовательница называет экзистенциальное и диалогическое сознание оппозиционными [86, с. 289]. Психологические, лингвистические, философско-религиозные аспекты диалогической ситуации в творчестве Пастернака, в основе которой лежит новый тип субъетно-объектных отношений, достаточно хорошо изучены А. К. Жолковским, Н. А. Фатеевой. На диалогичность «Доктора Живаго» указал Ким Юн Ран [106]. Философско-эстетические основы творчества Пастернака рассмотрели А. Хан, B.C. Франк, Е. В. Степанян, Н. Ф. Овчинников, Б. Парамонов. Литературоведы (В. Вейдле, Ю. Тынянов, Р. Якобсон, А.К. Жолковский) писали о значении категории «вещь» в поэзии Пастернака. Важнейшие стилевые черты лирики Пастернака отметили Б. Я. Бухштаб, Вяч. Иванов, Д. ди Симпличчио, М. Шапир, В. В. Мусатов. Позиция этих исследователей учтена в нашей работе.

Таким образом, актуальность нашего исследования связана, во-первых, с гуманитарной концепцией современного образования.

Литература

нашего столетия стоит перед фактом «фатальной нехватки энергетийности», «энтропии». Пастернак «интересен нам и как поэт и как мыслитель, который, быть может, непреднамеренно, оказал благотворное влияние на интеллектуальный климат времени» [138, 7] - эти слова, сказанные в адрес поэта без малого два десятка лет назад, остаются актуальными и для современного литературного процесса. Во-вторых, актуальным является интерес литературоведения к феномену экзистенциального сознания, к ресурсам языка поэзии, способным осуществить его дескрипцию. Ранняя лирика Пастернака представляет собой в этом плане богатый материал, но о существовании этой проблемы в литературной критике многозначительно умалчивалось. Интерпретации творчества Пастернака вне данной проблемы (как бы они ни были хороши) останутся неполными, будучи лишены важнейшей составляющей литературно-философского контекста эпохи. Однако данный аспект исследования творчества Пастернака в литературоведении носит внесистемный, фрагментарный характер, либо опирается в большей степени на психоаналитические методики и системного освещения проблема не получает. Следует отметить, что изучение поэзии.

Пастернака как системы экзистенциальных мотивов в литературоведении до сих пор не осуществлялось.

Объектом исследования данной работы является лирика Б. Пастернака 1910;1923 гг.: сборники стихотворений «Близнец в тучах», «Начальная пора», «Поверх барьеров», «Сестра моя — жизнь», «Темы и вариации». «Экзистенциальность» — свойство художественного сознания Б. Пастернака, которое он не утратил до конца творческого пути. Но в лирике раннего периода это свойство манифестируеся непосредственно. Принцип субъектно-субъектных отношений, соотносимый с понятием «присутствие», «бытие-здесь-и-сейчас» получает в ней наиболее яркое выражение. Эпические установки зрелого периода накладывают отпечаток рефлексии, дистанцированное&trade-, акцентируя осмысление бытийных сущностей. Выбор произведений, следовательно, продиктован стремлением выявить тексты, наиболее близкие к экзистенциальному прочтению. Материалом исследования послужило творчество Б. Л. Пастернака, его письма, статьи.

Предметом исследования является специфика воплощения экзистенциального опыта в поэзии Пастернака 1910; 1923 гг. посредством системы мотивов.

Цель исследования — на основе анализа художественных текстов Пастернака, статей, писем, документов, устных высказываний в сопоставлении с исследованиями о культурно-исторической, философско-эстетической парадигме рубежа — начала XX столетия определить характер функционирования системы экзистенциальных мотивов в лирике Пастернака 1910;1920;х годов.

Поставленная цель определяет ряд конкретных задач исследования:

1. Рассмотреть имеющиеся в арсенале пастернаковедения экзистенциальные трактовки его наследия, уточнить характер и специфику научных подходов.

2. Определить круг экзистенциальных мотивов в лирике Б. Пастернака, их генезис и литературно-философский контекст эпохи.

3. Обобщить систему экзистенциальных мотивов, отражающих специфику художественного сознания Б. Пастернака в лирике 1910;1923 гг.

4. Раскрыть в опыте интерпретации поэтических текстов Б. Пастернака художественный и языковой потенциал категории «мотив» в осуществлении трансляции экзистенциального содержания на уровне формы и семантики. Поскольку ветхость — один из наиболее активных тропов ранней лирики, то установить, как ведут себя «вещи» в мире Пастернака и какую позицию при этом занимает мотивно-образный комплекс семантики 'ветхое'.

Методологическая и теоретическая основа диссертации. Категории «экзистенциальное сознание», разработанное В. В. Заманской, и «эпическое сознание» (охарактеризованное Е.Ю. Третьяковой), являются важной составляющей теоретической части нашей работы, поскольку позволяют рассмотреть поэтику Пастернака в эволюционном процессе, обозначить границы периода, в котором экзистенциальная поэтика (функционирование экзистенциальных мотивов) сказалась наиболее отчетливо. Выбор мотивов продиктован стремлением актуализировать проблемы феноменологии и онтологии — центральные и наиболее трудные в спектре экзистенциальных проблем.

Поэтический текст (и в особенности, текст Пастернака) требует методики подробного, «близкого» рассмотрения поэтического языка, не низводящей творческую версификацию до уровня «техники». Поэтому доминирующим в нашей работе является метод мотивной интерпретации и анализа. Эта работа велась с опорой на работы о Пастернаке А. К. Жолковского, на его же исследование о М. Зощенкоа также на монографию Н. А. Фатеевой о Пастернаке синтезного (лигво-культурологического) характера с описанием его поэтической системы.

Теоретическую основу диссертации составили работы М. М. Бахтина, Ю. М. Лотмана, Р. Якобсона, В. В. Вейдле, В. Ходасевича, Б. Я. Бухштаба, А. Д. Синявского, С. С. Аверинцева, Д. С. Лихачева, B.C. Баевского, А. К. Жолковского, В. В. Заманской, Т. Н. Меркуловой, И. П. Смирнова, Е.К.

Созиной, А. Б. Есина, В. Э. Вацуро, Н. А. Фатеевой, МЛ. Гаспарова, Б. М. Гаспарова, Е. Г. Эткинда, Ф. Степуна, Н. Ф. Овчинникова, Б. Парамонова, Ф. Тун, JI. Флейшмана, Е. Фарыно, М. Октюрье, А. Юнгрен, А. Хан, И. Ужаревич, К. Поморской. Рассматривая философию и эстетику рубежаначала XX века, автор исследования обращался к работам Л. Я. Гинзбург, Ю. Н. Тынянова, Вяч. Вс. Иванова, О. Мандельштама, О. Клинга, М. Эпштейна, А. К. Якимовича, М. Т. Рюминой. Анализ и интерпретация лирики Пастернака осуществлялись с опорой на исследования особенностей поэтики, отдельных тем и мотивов Пастернака в работах В. Н. Альфонсова, А. Эткинда, Е. Б. Рашковского, В. Н. Тименчик, Б. Каца, Ю. Когана, М. Цветаевой, В. В. Мусатова. В диссертации учитывались исследования стиля Б. Пастернака в работах Д. Самойлова, JI. Рошаля, Д. ди Симпличчио, М. Шапира. Привлекались исследования экзистенциальной и онтологической проблематики С. А. Лишаева, М. С. Кагана, И. Дворкина.

В диссертации осуществлен опыт феноменологического подхода к описанию эволюции художественного сознания Б. Пастернака. Экзистенциальный опыт содержит в себе неповторимость («эгоцентричность») человеческого мирочувствия. В целях «удержать» эту «субъективность и уникальность» при рассмотрении ранней лирики Пастернака используется интерпретация и анализ. Опосредованная фиксация «присутствия», «дистанцирование» от переживаемого — метод, заимствованный в психоанализе, поскольку «анализ», ориентирован на объективную оценку. Теоретическая разработка темы велась с применением комплексного подхода с использованием структурно-семиотического, сравнительно-исторического, психоаналитического, сравнительно-типологического, контекстно-герменевтического, историкофункционального, целостно-системного подходов к изучению творчества поэта в контексте современной ему философско-эстетической, литературной парадигмы. Ведущим методом является интерпретация и мотивный анализ, вспомогательными — концептуальный анализ и моделирование мотивно-образных комплексов.

Новизна исследования обусловлена важностью экзистенциальной проблематики для литературы и филологической науки в целом. «Раствориться в языке, принадлежать языку», чтобы «услышать голос самого бытия» — все это подвластно языку поэзии, — таков тезис М. Хайдеггера и такова художественная интуиция раннего Пастернака. Мотив означает «проникновение» в «тайное тайных», соприкосновение с областью универсальной мифологии, ибо он «где-то в глухой темной области нашего сознания» (Веселовский). Эти возможности мотива транслировать экзистенциальное сознание в пастернаковедении еще не изучены.

Опыт становления Пастернака-поэта и философа представляется уникальным, благодаря способности лирического субъекта в ранней лирике к экзистенциальному трансцендированию. Этот процесс выражен в актах «интимной номинации» (Фатеева), то есть в художественных текстах поэта транслируются экзистенциальная диалогическая, мифологическая (и другие) доминанты, взятые в их состоянии «дологического» «синкретизма». Опыт создания системы мотивов, отражающей идею «сцепления» явлений мира и лирического субъекта, — предпринят впервые. Мотив «ветхое» в исследованиях о Пастернаке до сих пор остается неизученным. Пространство «сцепления» — являющееся «топосом» активности лирического субъекта, манифестируется не как «нахождение на поверхности», а как «растворенность в мире».

Традиционным является суждение о Пастернаке как о поэте гармонии. Но оценить значение и природу этой гармонии невозможно без важнейшей ее составляющей — экзистенциальной доминанты. Этому посвящена наша работа. Постановка и решение данной проблемы и определяет новизну исследования.

Вопреки тезису В. Заманской о том, что экзистенциальное сознание впервые утверждается в прозе [86, с. 164], мы рискнем утверждать, что первенство в освоении новых субъект-субъектных отношений с миром, появление нового типа лирического субъекта, его «расщепление», различные трансформации (за счет «инфинитивного письма», введения новой системы залогов и пр.) принадлежит поэзии. А значит, и опыт дескрипции экзистенциального пространства освоен поэзией раньше прозы. В этом большая заслуга принадлежит Пастернаку — его ранней лирике.

Трактовка эволюции художественного сознания в феноменологическом ключе, то есть как перенесение авторской позиции с «поверхности» мира в его глубину (сущность), — чем достигается преодоление экзистенциального солипсизма — также осуществляется впервые.

Практическая значимость работы заключается в том, что интерпретация творчества Б. Л. Пастернака в избранном аспекте открывает перспективу более глубокого изучения роли мотивов при раскрытии внутренних возможностей стихотворной формы. Предлагаемая методика анализа лирического текста может быть использована в исследовании и осмыслении литературно-художественных текстов XIXXX вв., в разработке спецкурсов, спецсеминаров. Выводы и рекомендации автора работы могут быть использованы при создании элективных курсов, посвященных проблемам «экзистенциального» в литературе и искусстве, при создании авторских программ по истории русской литературы XX в.

Положения, выносимые на защиту:

1. Специфика художественного мышления Пастернака заключается в соединении разного «типа художественных сознаний»: экзистенциального, диалогического, мифологического, религиозного и др. Они находятся в состоянии синкретизма. В раннем творчестве доминирующим является экзистенциальный тип.

2. Центром онтологической картины мира Пастернака является Бог и его творческая энергия, реализующая себя в художнике-творце, который через искусство соединяет (одухотворяет) и устанавливает соответствия между полюсами бытийных, эстетических и феноменологических категорий:

Лирикой/ИсториейРождением (жизнью)/смертьюявлением/смысломсущностью/существованием).

3. Поздний Пастернак «видит из центра»: его взгляд оценивает существование «изнутри». В раннем творчестве — наоборот: сквозь частности («детали») он пытается «прорваться к смыслу». Пастернак даже в поздний период не уступает значимости «формы» и «частностей» «существования». Творчество является краеугольным топосом в сфере вопросов о смерти и ее преодолении. Дух смерти («небытия») — это одновременно и дух творчества, приходящего вдохновения (будущего воскресения). Концепция искусства (творчества), наделяющего бессмертием (памятью, смыслом) бытие — это решающий феноменологический принцип в художественном мышлении Пастернака. Творчество потому и является божественным по происхождению («дар Бога»), что осуществляет в процессе уподобления человека Творцу акт придания смысла становящемуся, раскрывающемуся бытию, «ждущему» обретения смысла. Преодоление смерти через искусство как диалог — важная составляющая оптимизации философского дискурса Пастернака. В раннем творчестве она реализуется через языковые параметры субъект-субъектных отношений.

4. В поэтической системе Пастернака установлены «ветви родства» мотивов: свет-ветка-вестъ-вещъ-ветхое-занавес (ткань). Анализ функционирования этих мотивов в поэзии Пастернака дает основание экзистенциальной интерпретации его текстов с опорой на эти категории.

5. В построении системы экзистенциальных мотивов воплощается принцип «цикличности» мышления Пастернака. «Экваториальной» частью «сферы-поверхности» являются наиболее абстрактно артикулированные мотивы («сущности», «принципы»). Дихотомия бытия/небытия" в мире Пастернака такова, что этот семантический компонент пронизывает всю поэтическую систему, создавая предпосылку перехода к эпическому миросозерцанию. «Верхнюю» часть сферы по очереди выстраивают «духовные сущности» и психические состояния-ситуации: «Душа»,.

Разрыв", «Болезнь». «Нижняя» сфера является более «плотной» (семантически) и более «утяжеленной» в смысловом количественном отношении: «Вещь», «Материя. Одежда», «Ветхое», «Еда».

В целом для поэтики Пастернака мотивы «верхнего» и «нижнего» отделов сферы не являются оппозиционными. Их правильнее было бы назвать коррелирующими. Верхняя и нижняя точки — полюса сферы (Болезнь — Еда) являются наиболее яркими топосами концентрации диалогических доминант.

Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации были изложены и обсуждены на заседании кафедры истории новейшей отечественной литературы Ставропольского государственного университета. Работа апробировалась на международных, всероссийских и региональных научно-практических конференциях, а также на занятиях студенческих проблемных групп. Материалы и выводы работы были изложены на II Международной научно-практической конференции, посвященной Дню славянской письменности и культуры памяти святых равноапостольных Кирилла и Мефодия «Наука и культура России» (Самара, 2005) — на II Международной научной конференции «Литература в контексте современности» (Челябинск, 2005) — на IV Международной конференции «Русский язык: Культура русской речи» (Армавир, 2005) — на Международной научно-практической конференции «Традиционная культура славянских народов в современно социокультурном пространстве» (Славянск-на-Кубани, 2005) — на Всероссийской научно-практической конференции «Язык. Культура и образование в контексте этнической ментальности» (Славянск-на-Кубани, 2004) — на II Всероссийской научно-практической конференции «Сопоставительная филология и полилингвизм» (Казань, 2005) — на Всероссийской научной конференции «Проблемы этнолингвистики и этнопедагогики в контексте региональных исследований» (Славянск-на-Кубани, 2005). Материалы опубликованы в сборниках научных трудов: «МОВА I КУЛЬТУРА» (Киев, 2005) — «Актуальные проблемы филологии и педагогической лингвистики», Вып. VIII (Владикавказ, 2006), «Вестник Оренбургского государственного педагогического университета. Естественные и гуманитарные науки» (Оренбург, 2004) — «Вестник СГПИ». (Славянск-на-Кубани, 2005) — в Международных сборниках научных трудов «Человек и общество: на рубеже тысячелетий», Вып. 28 (Воронеж, 2005), «Философия в XXI веке», Вып. 5 (Воронеж, 2005).

Структура работы. Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы, насчитывающей 295 источников. Объем работы составляет страниц. В первой главе рассматриваются теоретически вопросы, посвященные философским основам творчества Б. Л. Пастернака и экзистенциальной природе его мировосприятиярассмотрен философско-эстетический контекст эпохи, круг ведущих мотивов лирики поэта, генетически восходящих к экзистенциальной проблематике, а также эволюция его художественного сознания. Вторая глава посвящена анализу и интерпретации конкретных мотивов, воплощающих экзистенциальное сознание Б. Пастернака.

Заключение

.

1. Итак, акцентуация дологических, бессознательных структур в психике человека, внимание к «первоосновам» бытия в экзистенциальной проблематике обусловили точки пересечения ее с психоанализом. Экзистенциальные трактовки творчества Пастернака, имеющиеся на сегодняшний день, связаны преимущественно с психоаналитическими методиками. Результаты исследований А. К. Жолковского, Франсиски Тун, Е. Орловской-Бальзамо, Октюрье, Деринг-Смирновой позволяют говорить об актуальности в творчестве Пастернака так называемых «родовых», «природных» свойств человека: «пол как выражение трагической иррациональной основы существования», «отчужденность», заброшенность («чужеродность»), «инфантильный» и эдиповский («антиотцовский») комплексы — этот спектр «болезненных» экзистенциальных компонентов находит разрешение в актах «одушевления» и в концепции живого одухотворенного мироздания. Путь их преодоления — стремление к установлению отношений «братства» и «родства» с миром.

В нашей работе рассматривается способ воплощения экзистенциального сознания с акцентом на таких его составляющих, как «присутствие», «бытие-здесь-и-сейчас», «случайность», а также на комплексе мотивов онтологического характера. Эти аспекты экзистенциальных переживаний нашли отражение в специфических доминантах стиля поэта, таких, как «импровизационность», «диалогизм», «экзистенциальное слово».

Художественное сознание Пастернака с одной стороны, не только ассимилирует, но и продуцирует экзистенциальные идеи, теоретическое развитие и обоснование которых состоялось позже, с другой стороны, — оно уже является и ответом (разрешением) особо болезненных пунктов, экзистенциальных «тупиков», поскольку в синкретическом виде содержит в себе и диалогические установки.

2. Для ранней лирики Пастернака свойственна поэтика «растворения» в природе («один на один» с природой), восходящая к идее Ф. Ницше о преодолении смерти и «восстановлении целостности с миром» путем «воссоединения в Дионисе». С этого начинается путь преодоления «чужеродности», преодоление «солипсизма эгологии» (главного «греха» Лирики). Этот путь ведет от экзистенциальной трансценденции, порождающей диалогическую ситуацию с миром и языком (Я-Ты) к отношению Я-Мы, основанному на религиозности и смиренном доверии языку.

Ранняя лирика Б. Пастернака — циклы и книги стихов 1910;1923;х гг.: «Близнец в тучах», «Начальная пора», «Поверх барьеров», «Сестра мояжизнь», «Темы и вариации» — была рассмотрена с учетом экзистенциальных доминант в парадигме художественного сознания эпохи. В процессе изучения творчества Пастернака было выявлено, что Пастернак с самого начала литературной деятельности («Близнец в тучах») интуитивно транслирует экзистенциальное содержание своего восприятия мира: «бытие как таковое», («тубытие»). Это порождает особую поэтику «существования» как «присутствия» «здесь и сейчас». Эстетика слияния лирического субъекта с объектом, наделение его качествами своей психики является особого рода «автодиалогом», в котором «мир становится «речегенным» (Фатеева), то есть наделяется способностью к общению, а, следовательно, происходит «одушевление неодушевленного», возникает особого типа «интимная референция».

3. Отмеченная критиками «неиерархизированность» («взаимозаменимость образов»), равноправность сущностей и «деталей», «подлинников» и «подобий», «копий», «неразличение», негативное отношение к штампу, — порождающие релятивизм картины мира, являются отражением «существования», «кромки», становящегося бытия, свойственного раннему художественному и философскому мышлению поэта. Но столь же рано в Пастернаке возникает стремление «центризовать» реальность. В этой интенции он опирался на опыт А. С. Пушкина. «Дегуманизация» не грозила Пастернаку в силу того, что «диаметральные противоположности возможны лишь как завершенья однородной сферы" — беспорядок «искренности» и «заражающий индекс глубины» — это две крайности, которые «связует их общий родник: движение» (Пастернак).

Начиная с 1923 г. в художественном сознании поэта происходит переакцентуация смыслов. Пастернак стремится запечатлеть «сущность», что повлекло за собой отвлечение от конкретики, «деталей» и смену позиции авторского «Я». Лирическое сменяется на позицию эпического миросозерцания, находящегося на скрещении всех конкретных «Я». Так по Пастернаку преодолевается романтический «солипсизм эгологии» -«больного» места Лирики. Борьба с креном в сторону Лирики вылилась в осуществление эпических намерений — изображение Истории и смену поэтического стиля, манеры. Но, определив еще в 1916 г. оппозицию Лирика-История (что для него звучало феноменологически: Явление-Смысл), поэт стремится объединить обе «истины». Происходит переакцентировка смыслов, перенесение «местонахождения» авторского «Я», лирического субъекта. Если для ранней лирики характерен взгляд «с поверхности» «вглубь» мира, то в зрелый период поэт обретает «центризованное» положение эпического сознания, на скрещении всех «эгоцентрических» линий, идущих от поверхности к центру. Такая эволюция стала возможной, благодаря духовному опыту Пушкина, которого Пастернак чрезвычайно высоко ценил. Это подтверждается идейным замыслом «Спекторского», параллелью короб лучевой/магический кристалл, формой «роман в стихах», высказываниями о Пушкине из романа «Доктор Живаго». В «Спекторском» найден топос эпической равнодействующей, связанной с «чувством самосохранности жизни, незыблемости ее основ» (Альфонсов). В образной сфере концепция «центра» связана с идеей мельницы-зерна-души-свечи-глаза-зеркала, являющихся композиционным центром многих произведений (лирики и прозы). Мотив 'зерно' паронимически связывает концепты созревания и зрения в формах инфинитива: зреть (созревать) -зреть (просторечное, созерцать). Эти ассоциации выстраивают синкретическое ядро — пастернаковский «оптический центр» мировидения и «прорастания жизни». В «поэтической этимологии» Пастернака возможна и другая паронимичекая связь: созревание — будущая жертва. Отсюда метафора: Быть полем для себя.

Проблему соотношения категорий сущность/существование, содержание/форма Пастернак решает в духе русской религиозной традиции. Явление неуловимо, оно может быть доступно лишь «движущемуся языку образов», который запечатлевает его «иносказательно». Период лирики до 1923 г. осознается поэтом как «истина», с которой «в доме так трудно». «Истина» Лирики заключается в «метафорической скорописи» -экзистенциальной по природе (Жолковский), рассчитанной на трансляцию («эскиз», «экспромт», импровизация) «бытия как присутствия». С 1923 г. начинается поворот в творчестве поэта к Истории («были»), которая «лепит эпопею» (смысл) становящегося бытия.

4. Круг мотивов, с разной степенью полноты рассмотренных в критике, включает в себя «натурфилософскую» проблематику, нигилистическую тему в стихотворении «Метель» (1) («Поверх барьеров»), особую -«модернистскую» установку в разработке темы Эроса, болезненность мировосприятия, восходящую к поэзии И. Анненского и P.M. Рильке, отдельные интерпретации мотивов Душа, Вещь, Еда. Но среди названных выше — экзистенциально ориентированными можно назвать лишь трактовку «Метели» и эротическую тему. В нашей работе предложена система мотивов, устанавливающих ассоциативные, семантические, звуковые и другие связи между собой, образующих семантическую «поверхность» «сцеплений» и являющихся моделью мира Пастернака. С помощью метода паронимии (подсказанного Н.А. Фатеевой), а также работ B.C. Библера и С. А. Лишаева в поэтической системе Пастернака установлены «ветви родства» мотивов: свет-ветка-весть-вещь-ветхое-занавес (ткань). За основу мы принимаем мотивы Вещь, Ткань, Ветхое. Объединяющий эти мотивы аспект «материальности», «вещности» позволил присоединить к ним мотив Еда. Мир Пастернака представляет единое целое, поэтому при отсутствии «духовных» компонентов данная схема выглядела бы неполной. «Верхнюю» часть сферы по очереди выстраивают «духовные сущности» и психические состояния-ситуации: Душа, Разрыв, Болезнь. Разделяющим рубежным топосом является инвариантная пара мотивов: «Дихотомия бытия и небытия».

5. Трансформировав экзистенциальное сознание, пастернаковское художественное мышление само явилось органом его продуцирования. Ряд мотивов считается своего рода «формулой» («кодом») экзистенциального сознания эпохи: болезнь, распад (тлен), апокалиптическая тематика. Онтологическая парадигма в лирике Пастернака воспроизводит комплексы сопоставимых мотивов, представляющих семантику бытия и небытия. Анализ ранней лирики в аспекте онтологии дает возможность говорить о наличии «гамлетовских», экзистенциальных («последних») вопросов бытия в его поэзии. В то же время следует сказать о цикличности художественного мышления поэта. Трагизм и эсхатология преодолеваются в его мире в актах онтологических метаморфоз.

Творчество у Пастернака — это акт превращения, «преображения» и не только вещей: это «метаморфоза» (из «небытия») и их творца (человека и Бога). Дух смерти («небытия»), таким образом, одновременно и дух творчества, приходящего вдохновения (будущего воскресения). Таким образом, художник через таинство искусства (содержащее в себе тайны смерти и рождения), выступает медиумом божественного духа творчества, одухотворяющим жизнь, все явления высшим смыслом. «Сюжет» дихотомии бытия и небытия реализуется в инвариантах: сон — пробуждение (зановорождение, откровение), болезнь, разрыв, грезовидное состояние, транс, творческий акт (как зановорождение, воскресение), инварианты «рубежного состояния», а также — в мотиве подобий. В отличие от деструктивных моделей экзистенциализма, отторгающих вещи, миру Пастернака свойственно религиозно-трепетное отношение к вещам, так как для «Бога деталей» «ничто не мелко». Подобия осмысливаются философски: бытие, существует в подобии форм, а бытие человека это подобие Образу Божьему. Отсюда — понимание призвания поэта как «одушевление» неодушевленного, как выполнение задачи, завещанной Творцом: воскрешение в Слове, осуществление бессмертия. Жизнь в поэтике Пастернака является экзистенциальной категорией. Название книги лирики, прославившей Пастернака, содержит в себе некую неповторимую («нередуцируемую», «неопосредуемую») тайну «жизнечувствия» Пастернака. Но эта артикуляция «жизнечувствия» является одновременно и родовым человеческим свойством. Именно это качество «бытия как такового» удалось Пастернаку зафиксировать в книге «Сестра моя — жизнь». В художественном сознании Пастернака бытие («жизнь») имеет свои феноменологические «коррелятивные соответствия»: 1) бытие как «существование», «явление» (становление), ассоциирующееся у Пастернака с Лирикой, и 2) «оформленное» («готовое») бытие (быль) -История. Онтологический ряд Небытие представлен в лирике (преимущественно раннего периода) лексическим рядом: нети, запредельное, пучина, черный ход, глухота, пустота, муть, эпитетом бледный. Бытие насыщено вещами. Кроме выявленных Н. А. Фатеевой составляющих паронимического ряда жизнь (в том числе, сестра) — женщина — женаЖеня — Живаго, мы включаем также в лексико-семантический ряд с доминантой «бытие» следующие мотивы: быль, былина, повесть, эпопея, сказка (инварианты темы бытие/ событие). Понятие бытия как эпоса, заключает в себе феномен «сюжетности» как отражения хода самой жизни, «нерасчлененного хода бытия».

7. Концепция границы, «перехода» оказалась чрезвычайно актуальна и продуктивна для «рубежного сознания». В поэзии Пастернака Ткань не только «связывает», иногда она и разделяет. Она восходит к образу покрывала, скрывающего загробные тайны, у Тютчева. Экзистенциальная «ситуация пограничного состояния» реализуется в мотивах: МатерияБолезнь — Ветхое и входит в структуру дихотомии мотивов бытия и небытия.

Мотивы Одежды, Ткани и Ветхого являются сквозными в поэтическом мире Пастернака. Они служат актуализации «вещности», материальности стиха, наделению стиха плотью. Мотивы Одежда / Ткань передают идею дрожи, трепета жизни. Поэт видит и себя проходящим «через все» и пропускающим «все через себя». Более ранние стихи соединяют мотивы Одежды и Ткани с метафорами болезненного состояния, разрушения плоти, (мотив Ветхого). Кружевные ткани призваны передать идею «становящегося» бытия в «перетекающих» состояниях и пространствах. Через образ Стрекозы мотив Ткани связывается с мотивом Души. Границы пространств служат не для разделения, а для осуществления их контакта. Сквозящая сущность Ткани, по мысли поэта, заключает в себе смысл единства живой плоти и мира.

8. Болезнь поэт идентифицирует с лирикой (как искусство субъективности). Тема болезни у Тютчева («Malari'a») и у Пастернака («Болезни земли») переплетается с онтологической темой распада. Спецификой художественного сознания Пастернака является нетрадиционная (нехарактерная для деструктивного сознания) семантика метафоры «болезненного состояния», реализующаяся как способ «одушевления неодушевленных сущностей», как форма контакта — «диалога» с предметами и — самое важное — как идея «великолепия бытия». Мотив Разрыва в поэтике Пастернака семантически связан с Болезнью, но обладает расширенным полем ассоциативных связей как с семантикой Распада, так и с позитивными «ответвлениями»: с мотивами исцеления и творчества. Через творчество Болезнь и Разрыв связаны с Душой. В стихотворении «Определение души», концептуально восходящем к текстам Тютчева, Пастернак переосмысливает тютчевское состояние «расчлененности»: душа" и ее «экзистенция» остаются до конца, в терминах Пастернака, буквально «сращенными». Экзистенциальную трактовку получает мотив Души у Пастернака благодаря «пограничной ситуации» жизни и смерти.

Распад старой духовности", «срыв культуры и сознания», «распыленность личного начала», утрата целостности, «разрушение сдерживающих пределов» (Бог, мораль) по-своему трансформируются даже в такой позитивно ориентированной системе, как мир Пастернака. Катастрофичность сознания, утрата божественного равновесия в его лирике, пожалуй, более всего сказалась в цикле «Разрыв» («Темы и вариации»). «Разорванные образы» характерная черта кубистической манеры, в которой, по признанию самого Пастернака, была написана «Сестра моя — жизнь».

Хаос, «меон», «смерть Бога» (и «смерть человека»), распад и «распыление личного начала» — это предельные пункты демонологии (или «нигитологии»). Инфернальная тема на рубеже веков активизируется (и персонифицируется) в различных авторских художественных системах. У Пастернака она связана с лермонтовским романтизмом. Экзистенциальное «содроганье» в поэтическом мире Пастернака («дрожь» жизни) также связаны с Лермонтовым Мотив ветхое в лирике Пастернака восходит к «элегической школе» и имеет глубокие корни в европейской литературе. Категории «вещь» и «ветхое» являются в известном смысле оппозиционными. Поэзия же Пастернака, по утверждению критиков, наполнена «вещами». Но, как выяснилось, «ветхость» — один из наиболее активных тропов ранней лирики. Небытию предшествуют образы увядания («ветшания») природы, разрушениякульминация деструктивных образов — вьюга, метель — граничит с мотивом рождения нового.

Ветхое актуализирует «временность» явлений. Для Пастернака важна материальность образа. Вещи природные у Пастернака говорят о красоте мира. Вещи ветхие («ветхие ветки») вещают о своем присутствии «здесь и сейчас», бытии как таковом. Художественное сознание Пастернака циклично.

Баевский) и ветшание вещи, как и затем распад и тление осмысляются поэтом как периоды становления бытия.

9. «Гастрономические» образы поэта призваны воплотить идею близкой вселенной, «домашнего космоса», как акты освоения незнакомых пространств и философских абстракций. Еда является инвариантом темы 'контакта' (Жолковский), что близко идее экзистенциальной трансценденции и ситуации «диалога», поскольку «принятие внутрь — это самое радикальное нарушение границ человеческого тела». Еда символизирует естественные связи человека с миром, это категория, благодаря которой «внешнее» (материальное) становится, переходя в нас, «живым», а «внутреннее» (духовное) обретает родство во внешнем мире.

10. Формулам художественного сознания XX века, в которых человек один на один с бессмысленностью смерти и бессмысленностью жизни, «дематериализации мира и души» Пастернак противопоставил свои «формулы» «одушевления неодушевленного» и, тем самым наделил смыслом самые главные человеческие и потому экзистенциальные ценности — жизнь и смерть. Именно Пастернаку удалось реализовать и «утолить» «жажду вочеловечения» Блока, «утолить» экзистенциальную «страсть к воплощению» мира, разрешить тоску по синтезу (в соединении различных типов художественного сознаиия: мифологического, экзистенциального, диалогического. Он разрешил болезненно-трагическую «сцепленность» лирического «я» с миром.

Определение характера функционирования системы экзистенциальных мотивов в лирике Пастернака осуществлялось с учетом философско-эстетического контекста эпохи, воспоминаний современников поэта, на основе анализа писем, статей, документов. Экзистенциальное прочтение творчества Пастернака не исчерпано: мотивы пути, детства, страх/ужас также содержат в себе возможности экзистенциальной интерпретации. Исследование может быть продолжено в направлении изучения функционирования экзистенциальных доминант и способов их воплощения в период после 1923 г. Вопрос о способах передачи экзистенциальной трансценденции и диалогических ситуаций средствами других искусств и их параллели с возможностями художественного текста является одной из самых интересных и малоисследованных областей в науке о литературе. Интермедиальные связи поэзии Пастернака с другими видами искусств (музыкальные структуры, живопись, искусство кино) изучались до сих пор безотносительно к философской проблематике, тогда как музыка является одной из онтологических и экзистенциальных категорий в мире Пастернака. Эту проблему мы относим к перспективе разработки темы.