Жанр путевых записок в русской литературе первой трети XIX века

В современном литературоведении жанровый подход к русской путевой литературе первой трети XIX века является актуальным и перспективным. Исследование развития путевой прозы с точки зрения истории отдельных художественных форм, анализ жанрово-поэтической специфики произведений открывает широкие возможности для понимания общих тенденций и эволюции литературы XIX века в целом.

В диссертации на конкретных примерах произведений путевой литературы прослеживается эволюция жанра, выявляются особенности его развития в первой трети XIX века, рассматривается своеобразие жанра и его поэтика.

Объектом исследования стали как путеводители по Святой Земле греческого происхождения («Повесть Епифания о Иерусалиме и сущих в нём местах» (IX в.), «Поклоненье святого града Иерусалима» — Галицко-русский путник XVI в. и др.), так и древнерусские паломнические и светские «хождения» («Хождение игумена Даниила», «Повести о святых и богопроходных местах святого града Иерусалима» Гавриила Назаретскогопутеводителе русской паломнической литературы XVII века, «Хождение Трифона Коробейникова», «Хождение в Святую землю московского священника Иоанна Лукьянова 1701 — 1703» и др.), проанализированные обзорно- «Письма русского путешественника» Н. М. Карамзина как предтеча обширной волны литературных «путешествий» начала XIX века.

Основное внимание направлено на произведения путевой прозы первой трети XIX столетия, классифицированные нами тематически: 1) «путешествия по святым и памятным местам» — «Отрывки из путешествия Лейтцена в Иерусалим», «Путешествие на богомолье в Саввин Сторожевский монастырь (Письма из деревни к Г. В.)» Н. С. Голицына, «Путешествие в Казань (Письмо к К. П.И.Шаликову)» Е. А. Дадьянова, «Тарантас» В. А. Соллогуба, «Исторические воспоминания и замечания на пути к Троице» Н. М. Карамзина, «Путешествие по Египту и Нубии в 1834 — 1835 г.» А.С.Норова- 2) «путешествия» в Европу — «Отрывок из письма о Саксонии» В. А. Жуковского, «Путешествие на гору Цотенберг» и «Письмо в Отечество из Силезии» Д.П.Шелехова- 3) «путешествия» на Кавказ — <Путевые записки> А. С. Грибоедова, «Отрывки из путевых записок о юго-восточной России».

С.Д.Нечаева, «Письмо из Грузии в Астрахань» М. Воронченкова, «Другое письмо из Грузии в Тотьму» Е. Басина, «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года» А. С. Пушкина, глава «Бэла», входящая в структуру романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», 4) «путешествия» в Сибирь — «Письма с берегов Лены» Н. С. Щукина, «Письма из Сибири» П. А. Словцова.

Объектом исследования являются путевые записки первой трети XIX века, предметом исследования — тематика и поэтика жанра путевых записок этого периода.

Цель настоящего исследования — изучение тематики и поэтики путевых записок первой трети XIX века на материале путевых записок не только классиков русской литературы (Н.М.Карамзина, В. А. Жуковского, В. А. Соллогуба, А. С. Грибоедова, А. С. Пушкина, М.Ю.Лермонтова), но и путевых записок полузабытых, малоизвестных (С.Д.Нечаева, А. С. Норова, Д. П. Шелехова, П. А. Словцова, Н.С.Щукина), а то и вовсе не известных авторов (Е.А.Дадьянова, М. Воронченкова, Е. Басина). Этот принцип отбора нужен, чтобы выявить особенности жанра путёвых записок (так сказать «чистоту жанра»), специфика которого одинаково проявляется в путевых записках, с присущей им типологической общностью, но созданных в разное время (первые десятилетия XIX века) разными авторами, ставящими перед собой разные цели.

Данная цель обусловила необходимость постановки и решения частных задач:

1) исследовать процесс эволюции жанра путевых записок от его истоков, реконструировать те фактические обстоятельства, которые предшествовали и способствовали жанровой трансформации древнерусского хождения в литературное путешествие;

2) выявить особенности функционирования жанра путевых записок в конкретные историко-литературные эпохи его развития;

3) открыть и включить в контекст исследования малоизученные путевые произведения, показать их тематическое разнообразие;

4) восстановить биографические данные об авторах-путешественниках, прояснить атрибуционные проблемы, связанные с уточнением времени и места создания произведения;

5) показать художественно-документальную природу путевых записок на их конкретных образцах первой трети XIX века, разрешить проблему взаимосвязи документальных и литературных форм на материале известных и особенно малоизученных произведений путевой прозы;

6) последовательно проанализировать жанровое своеобразие привлечённых к исследованию сочинений, установить, каким образом в текстах отражалась мировоззренческая система эпохи и историко-литературные традиции, определить место привлечённых к изучению путевых записок в истории развития путевой литературы;

7) изучить поэтику путевых записок, проанализировать специфику их заглавий, установить композиционное и сюжетное строение, v-s J. художественные особенности, определить функцию автора в структуре путевого произведения, выявить особенности литературной преемственности на уровне жанра.

Путевые записки занимают в литературном процессе особое положение. Среди литературоведов отсутствует единая позиция относительно сущностной природы этого термина (нет единого представления об онтологии анализируемого предмета), к тому же не все современные литературоведы принимают сам факт существования путешествия, или путевых записок как жанра (путевые записки и путешествие правомерно рассматривать в качестве синонимичных названий).

В подтверждение приведём цитату из работы Г. Н. Поспелова «Типология литературных родов и жанров»: «В форме путешествия может быть написано и произведение героического содержания, и большая эпическая сатира, и утопия, и роман» [154.С.232−233]. Стоит отметить, что в современной науке о литературных путешествиях сильно рознятся взгляды по поводу жанрового своеобразия и поэтики произведений путевой прозы, а также возникают серьёзные проблемы в разграничении собственно художественных произведений и тех, которые можно отнести к путевой литературе.

Однако ещё в начале XIX века очевидность существования путешествия как жанра не вызывала у читателей и писателей никаких сомнений. В 1808 году И. М. Борн в «Кратком руководстве к российской словесности» дает первую жанровую дефиницию: «Путешествия суть истинные повествования о случившихся со странствовавшим приключениях в разных частях света с естественными описаниями виденных стран.» [60.С.28].

Десятью годами ранее «российский Стерн» — Н. М. Карамзин производит в «Письмах русского путешественника» чёткое разграничение художественных и научных «путешествий»: «.кто в описании путешествий ищет одних статических и географических сведений, тому, вместо сих «Писем», советую читать Бишингову «Географию» «[17.С.79].

Согласно мнению основоположника русского сентиментального путешествия, о литературных путешествиях в целом, независимо от их принадлежности к тому или иному направлению в литературе, в разделе «критики» журнала «Московский телеграф» за 1827 год излагается теоретически обоснованное убеждение, что «путешествия, в описаниях, могут быть только двух родов: учёные и живописные», а также определяются основные жанрообразующие черты — «род сочинений может относиться к одной какой-либо отрасли знаний — в таком случае путешествие называется учёным и автор описывает его только относительно своего предметано он может иметь предметом общий взгляд на природу страны, нравы жителей, степень их образованности и проч. — тогда путешествие оттеняется именем живописного (курсив мой. -Н.И.)» [150.С.268].

Из всего многообразия толков и мнений о путешествии в первые десятилетия XIX века стала неоспоримой аксиома — путешествия бывают.

•о научные и художественные. В статье, посвященной «Письмам из Сибири» (1828) историка, путешественника, писателя П. А. Словцова критик акцентирует внимание на важности авторской позиции в организации повествования литературного путешествия: «Сколько по должности, столько же и из любопытства путешествуя по Сибири, сочинитель составлял для себя замечания, в виде писем,. Разнообразие предметов, важность одних, занимательность других. могут почесться в них отличительными чертами. Пламенное чувство любви к просвещению. везде руководствует сочинителя,.мысли и рассуждения Сочинителя часто бывают оригинальны» [151.С.500−501].

В «Письме английского капитана Э. Сабина к издателю Revue Encyclopedique» от 8 апреля 1827 года представлена информация, определяющая научность путевого произведения: «.желали, чтобы я показал особенную цель и следствия каждой из сих экспедиций. Спешу исполнить ваше желание, но ограничусь географическими предметами, бывшими. побудительною причиною сих предприятий (курсив мой. — Н.И.)» [34.С.95].

Примерно через полвека в предисловии к книге «Фрегат «Паллада» «И. А. Гончаров обобщил накопившийся теоретический материал о путешествиях и соотнёс его с конкретной жанровой формой — путевым очерком, а также выявил главенствующие критерии отбора путевого материала, заключающиеся в сопоставлении и противопоставлении понятий «свой» и «чужой» мир и этнонациональной позиции повествователя: «Я ведь уже сказал вам, что искомый результат путешествия — это параллель между чужим и своим. Мы так глубоко вросли корнями у себя дома, что, куда и как надолго бы я ни заехал, я всюду унесу почву родной Обломовки на ногах» [6.С.25].

Разработкой поэтики жанра занимались ведущие критики XIX века. В. Г. Белинский определял путешествие во «Вступлении к «Физиологии Петербурга» «[56] в качестве повествовательной формы. Н. Г. Чернышевский подчеркивал синкретичность литературной формы путевых записок, называя их «. отчасти романом, отчасти сборником анекдотов, отчасти историей, отчасти политикой, отчасти естествоведением» [215.С.222]. Н. А. Добролюбов выделил три необходимых жанровых аспекта: исследование своеобразия стран и народов с учетом их исторического развития. Д. И. Писарев утверждал, что главное для «путешественника-публициста» — суметь отразить в путешествии развитие собственной мысли.

Таким образом, теоретическое изучение путешествия, или путевых записок продвигалось в русле формально-содержательного подхода, так как определение жанра возникало на основе совокупности жанровых приёмов, круга избранных тем, предмета изображения.

Прослеживая эволюцию путевых записок, следует отметить широту и многообразие взглядов на сущность этого жанра. Г. Н. Поспелов в исследовании «Теория литературы» не причисляет путешествие жанровой литературной системе. Он утверждает, что это форма, в которой может реализоваться любой эпический жанр. По определению Г. Д. Гачева, «закрепившиеся формы суть отвердевшее содержание», а возникновение новых жанров обусловлено установлением за отдельными формами определенных тем, связанных между собой «устойчивой совокупностью мыслей и чувств» [76.С.21].

Как в начале XX века, так и на его исходе имела место мысль о том, что жанр литературного путешествия, зародившись в «Письмах русского путешественника», умирает в тридцатые годы XIX века в «Страннике» А. Ф. Вельтмана (Т.Роболи «Литература путешествий» 1926 [168]). Затем, как поясняет Е. А. Краснощёкова в статье «Фрегат „Паллада“: путешествие как жанр» (1992), «остаются только навыки этого жанра, которые используются в других жанрах и в первой половине XIX века» [112.С.15].

В монографиях Н. И. Ковалёвой «Литературное путешествие как жанр в русской литературе XVIII века» (1975), Е. С. Ивашиной «Жанр литературного путешествия в России конца XVIII — первой трети XIX века» (1980) прослеживается преемственная связь теоретических взглядов с позицией Т.Роболи. Разница заключается в том, что Н. И. Ковалёва определяет литературное путешествие как «начальную стадию, первый этап, в развитии прозы (романа, путешествия)» [110.С.27], а Е. С. Ивашина причисляет к литературным путешествиям как «конкретному, локальному явлению. только „сентиментальные“, „чувствительные“ путешествия» [106.С.34], которые, развиваясь в рамках сентиментального направления, «умирают» вместе с ним.

Е.С.Ивашина выделяет три группы литературных путешествий: «те, в которых наименование „чувствительное“ вынесено в заглавие по аналогии с „Чувствительным путешествием по Франции и Италии“ Лоренса Стерна, и те произведения, с которыми ассоциируется понятие „сентиментализм“ ,.но и те „путешествия“ в приложении к которым наименование „чувствительный“ служило знаком их художественности, литературности в отличие от научных, документальных» [106.С.53]. Исследовательница разделяет мнение Л. В. Пумпянского, отмечавшего в статье «Сентиментализм» (1947), что путешествия в начале XIX века были насквозь пронизаны «принципиальным превосходством души автора над всем, что он видел, что рассказывает и вообще может рассказать» [165.С.443].

Анализ исследований историков литературы XX века позволяет говорить о проблеме эволюции жанра путешествия (путевых записок). В монографиях «Русский. путевой очерк XVIII — первой половины XIX века» (1971), «Путешествие в русской литературе» (1974) В. А. Михельсон называет путешествие отчасти публицистическим жанром, близким очерку. Учёный не замыкает «литературное путешествие в определённых исторических рамках и не относит его появление к первой половине XIX столетия», отмечая «художественный замысел» как необходимый аспект жанра: «Преодолевая фактографичность, раздробленность, эпизодичность, хронологичность путевого очерка, авторы создавали художественно целые произведения, в которых образы были взаимосвязаны и объединены художественной идеей» [137.С.4].

Сводить всё многообразие литературных путевых записок к жанру очерка, в котором факт путешествия является художественным приёмом, не совсем правомерно.

Просматривая журналы первой трети XIX века («Дамский журнал», издаваемый П. И. Шаликовым, «Журнал древней и новой словесности», «Московский телеграф», «Журнал изящных искусств», «Журнал новейших путешествий», издаваемый Ф. Шредером и Н. Гречем, «Вестник Европы», «Библиотека для чтения»), встречаем разнообразие форм путевых произведений — отрывки, письма, размышления, альманахи, прогулки, заметки, записки, дневники, журналы, очерки, путешествия: «Размышления во время прогулки по Москве» (1806), «Путешествие в Казань» Е. А. Дадьянова (1823), «Отрывки из писем из путешествия в Таганрог, Одессу, Крым» (1823), «Выписка из Путешествия исторического и литературного в Англию и Шотландию» А. Пишо (1825), «Отрывки из записок морского офицера.» В. Б. Броневского (1818), «Альманах для приезжающих в Москву и для самих её жителей» (1826), «Прогулка в селе Кусково» А. Воейкова (1829), «Чувствительное путешествие по Невскому проспекту» (1828), <Путевые заметки> А. С. Грибоедова (1820), «Путевые записки» Г. Арсеньева (1834), «Путевые дневники», «Путевые очерки», «Путешествие в Грецию» Шуазеля-Гуфье (1825), «Путевой журнал пребывания в Колумбии» К. С. Кохрена (1825), «Отрывки из журнала одного путешественника, едущего из Лифляндии в Италию (1805).

Н.М.Маслова обращает внимание на жанр литературного путешествия как компилирующий несколько жанровых форм. Неоднозначность взгляда исследовательницы, представленного в монографиях «Путешествие как жанр публицистики» (1973), «Путевой очерк: проблемы жанра» (1980) заключается в том, что литературные путешествия, по её мнению, обладают, с одной стороны, открытостью формы, так как их основу составляет «специфическое чередование картин различных социальных явлений, исторических экскурсов, зарисовок» [134.С.45], а, с другой — разделяя путешествия на «исследования-разоблачения» и «раскованные повествования о людях, о местности», Н. М. Маслова рассматривает жанр путешествия с точки зрения его принадлежности публицистике. Среди жанровых черт, присущих путешествию, Маслова называет «создание целостной картины отображаемой социальной действительности, многосторонность её описания и активную роль авторапутешественника — очевидца, действующего лица описываемых событий, субъективность авторского подхода» [134.С.6].

Исследовательница разделяет путешествия на реальные и фантастические, в последних факт путешествия является литературным приёмом. Рассматривая путешествие как «аналитико-художественный жанр», Н. М. Маслова определяет особенность жанра в том, что путешествия для изображения картин жизни общества, страны в целом обращаются к «любого вида явлениям., взятым как бы из предметных областей других жанров, составляя предмет особого жанра — «путешествия» «[134.С.72, 46].

Проблема определения литературного путешествия сравнительно новая. Ещё в шестидесятые годы прошлого века этот вид литературы не осознавался однозначно. Так, например, в «Кратком словаре литературоведческих терминов» М. П. Венгерова и Л. И. Тимофеева упоминается о путешествии как «литературном произведении, в котором повествуется о бывшем в действительности или вымышленном путешествии в чужой, неизвестный или малознакомый край. В путешествии описываются наблюдения, впечатления путешественника, его открытия и приключения» [68.С. 124]. В настоящем определении ничего не сказано о жанровой принадлежности путешествий, обозначены лишь тип речи и предмет изображения.

Наиболее полной и разносторонней правомерно считать позицию В. М. Гуминского. Среди жанрообразующих аспектов формы и содержания путешествия исследователь отмечает «сложное взаимодействие документальных, художественных и фольклорных форм, объединённых образом путешествующего героя (рассказчика). противопоставление «своего». «чужому» «[94.С.43].

В докторской диссертации «Проблема генезиса и развития жанра путешествий в русской литературе» В. М. Гуминский рассматривает «развитие жанра путешествий в русской литературе XII—XIX вв.еков как единый, закономерный и непрерывный процесс, обусловливаемый социально-политическими и историко-культурными изменениями в жизни России и прежде всего изменениями в представлениях о географическом пространстве, в пространственной модели мира» [95.С.7].

Анализ генезиса жанра путешествия привёл исследователя к выводу о причинно-следственной обусловленности развития жанра изменениями в представлениях о географическом пространстве и в целом о «картине мира»: как результат изменений появляется новый (дневниковый) тип повествования о путешествии, включающий рассказ о самом путешествии до цели следования и обратно. «Именно этот структурный тип лёг в основу всей литературы путешествий нового времени и стал осваиваться как в рамках различных литературных направлений и школ, так и за пределами собственно литературы» [95.С.9].

Стоит отметить, что определение жанра путешествия, сформулированное В. М. Гуминским, как наиболее объективное и последовательное, включено в «Литературный энциклопедический словарь» (1987) и «Литературную энциклопедию терминов и понятий» (2001). Гуминский подчёркивает, что литературное «путешествие» может принимать различные формы изложения: «заметок, записок, дневников (журналов), очерков, мемуаров», а также делает акцент на достоверности повествования, отмечает приоритетность познавательных задач в их синкретичном взаимодействии с эстетическими, политическими, публицистическими и философскими [117.С.839]. .

В девяностые годы XX века и в первое десятилетие XXI века исследовательский интерес, направленный на изучение отдельных произведений, написанных в жанре «путешествия», не ослабевает. В диссертационном исследовании О. А. Дыдыкиной «Эволюция стиля русских литературных путешествий конца XVIII — первой половины XIX века (от Н. М. Карамзина до И.А.Гончарова)» прослеживается эволюция «слога» русских литературных «путешествий» от Карамзина до Гончарова (1998). Она разделяет произведения, принадлежащие жанру путешествия, на три группы: сентиментальные путешествия 1790 — 1820 годов, романтическую путевую прозу 1810 — 1830 годов, литературные путешествия 1830 — 1850 годов.

О.А.Дыдыкина говорит о жанре путешествия как об «односубъектном повествовании, организующим центром которого является путешественник — одновременно и участник событий, то есть литературный герой, и писатель, облекающий дорожный материал в литературную форму» [99.С.16]. По мнению исследовательницы, в «догончаровской» путевой прозе собственно повествовательные и описательные линии развиваются изолированно, а рассказ о пространственных перемещениях героя сохраняет документально-очерковый характер, рассказ о дорожном быте допускает беллетристический элемент.

В монографии «Эволюция жанра литературного путешествия в произведениях писателей XVIII—XIX вв.еков» (1999) В. А. Михайлов причисляет жанр литературного путешествия к художественной литературе. В этой связи литературовед подчёркивает, что путешествие, или путевые записки на структурном и содержательном уровне способны объединять элементы различных жанровых форм — очерка, эссе, репортажа, то есть считает литературное «путешествие» открытым для синтеза со многими видами литературы. Михайлов обращает внимание на такой важный жанровый элемент путевого произведения, как сюжетность повествования, что дополняет исследовательскую практику о «путешествиях». При этом он относит к жанру путешествия ряд произведений второй половины XIX века («Зимние заметки о летних впечатлениях» (1863) Ф. М. Достоевского, «За рубежом» М.Е.Салтыкова-Щедрина (1881)), подчёркивая, что «публицистичность литературного путешествия не мешает жанру сохранять основные специфические жанровые черты, аспекты формы, содержания и приёмов» [138.С. 21].

Н.В.Черепанова в статье «Путешествие как феномен культуры» (2006) говорит о действительных путешествиях и их отражении в произведениях литературы с точки зрения философского и исторического подхода [216].

Важную роль в изучении генетической основы жанра путешествия сыграли научные труды, посвященные древнерусскому этапу развития хождений и эволюции жанра в петровскую эпоху. Это фундаментальные исследования Н. И. Прокофьева «Древнерусские хождения XII — XV вв.» (1970) [159], Д. С. Лихачёва «Зарождение и развитие жанров древнерусской литературы» (1986) [118], Ю. М. Лотмана «О понятии географического пространства в русских средневековых текстах» (1997) [124], В. В. Данилова «О жанровых особенностях древнерусского хождения» (1962) [98], С. Н. Травникова «Путевые записки Петровского времени. Поэтика жанра» (1991) [199], А. А. Решетовой «Древнерусская паломническая литература XVIXVII веков (история и поэтика)» (2006) [175] и др.

Среди исследований проблемы эволюции жанра в XVIII веке стоит отметить работы Н. И. Глушаниной, рассматривающей сложное взаимодействие жанра утопии в путевой литературе и традиционных форм деловой письменности [82.С.15].

При рассмотрении влияния западных образцов литературного путешествия на появление «своего» путешествия нужно отметить работу.

К.Н.Атарова «Творчество Л. Стерна» (1981) [51], Андреаса Шёнле «Подлинность и вымысел в авторском самосознании русской литературы путешествий 1790−1840» (2004) [219], Е. П. Гречаной «Литературное взаимодействие Франции и России и культурное самоопределение» (2003) [88].

В научных работах, посвященных образцам путевых записок, преимущественно присутствует анализ поэтики отдельных произведений жанра, также широкую практику получили комплексные исследования. Однако материалом названных ранее работ по большей части являются сочинения достаточно известных авторов.

В связи с обозначенной широтой и разнообразием теоретических взглядов возникает вопрос об открытии неизученных или малоизученных произведений путевой прозы, опубликованных в периодической печати первой трети XIX века, не переизданных или выходивших отдельными малотиражными изданиями.

Таким образом, теоретическая значимость и актуальность исследовательской работы связаны с аналитическим рассмотрением малоизученных путевых произведений, определением их места в русской литературе первой трети XIX века с целью выявления чистоты жанра путевых записок, их специфических отличий от смежных жанров: дневников, писем о путешествиях, путевых очерков.

Научная новизна работы состоит в комплексном исследовании малоизученных текстов путевых сочинений первой трети XIX века, которое включает в себя элементы историко-литературного, источниковедческого, текстологического анализа.

Метод исследования. Изучение отдельных произведений путевой литературы первой трети XIX века, их содержания и формы в единстве потребовало применения метода целостного анализа. Эволюционные процессы в путевой прозе от истоков — древнерусского хождения — и вплоть до 30-х годов XIX века, рассмотренные в широком историко-культурном контексте, способствовали привлечению сравнительно-исторического метода. Литературоведческий анализ сочинений основывался на сравнительно-типологическом принципе с элементами структурно-текстологического.

В диссертации используется объёмная и разнообразная источниковедческая база, привлекается широкий фоновый материал: древнерусские паломнические и светские хождения, известные путевые произведения XVIII — начала XIX века, а также целый ряд открытых в журналах первой трети XIX века малоизученных путевых записок различной тематической принадлежности. Исследование сопровождается текстами сочинений, заимствованных из периодической печати (Приложение 1-.).

Основные положения, выносимые на защиту:

1) Жанр путевых записок имеет свою специфику, которая проявляется в принципах отбора материала и особенностях повествования, в своеобразии хронотопа, в образе автора. У жанра путевых записок есть свой предмет изображения, жанровое содержание и форма. В основе путевых записок лежит описание перемещения в пространстве и времени путешествующего героя, повествование о происшедших во время путешествия событиях, о впечатлениях путешественника, его размышлениях по поводу увиденного и широкий информационно-познавательный план.

2) Путевые записки возникают как жанр в конце XVIII века на основе эволюции паломнического и светского путешествий, на дальнейшее формирование жанра влияют европейские образцы литературного путешествия — травелоги (от англ. «travel» — путешествие).

3) Жанр путевых записок реализует себя в форме дневниковых, эпистолярных и мемуарных путевых записей художественного, документально-художественного, художественно-публицистического характера (в зависимости от функциональной значимости текста и от особенностей предмета изложения). Путевые записки на структурном и содержательном уровне способны объединять элементы различных жанровых форм — очерка, эссе, легенды, письма, рассказа и проч., то есть путевые записки открыты для синтеза с прочими видами автобиографической прозы.

Тематическое разнообразие путевых произведений позволяет убедиться в том, что жанр путевых записок по своей сути художественно-документальный. Это свидетельствует о синтетической природе жанра.

4) Сравнительно-сопоставительный метод позволил выявить в путевых записках единой тематической принадлежности как идентичные описательные характеристики, так и совершенно различные, возникшие в результате индивидуального авторского переосмысления путевых впечатлений. В этой связи правомерен вывод о том, что художественное, литературное начало в путевых записках обусловлено в большей степени мировоззренческой позицией автора и отчасти влиянием адресата на отбор путевого материала.

5) Образ адресата объективируется, предельно обобщается, обретая черты литературного персонажа-собеседника, к которому посредством художественной условности обращено повествование в произведениях эпистолярной формы. В первой трети XIX века происходит усиление фигуры автора в рамках сюжетной структуры путевых записок. Она трансформируется и обретает дуалистическую сущность: автор-повествователь и путешественник. Происходит развитие характера путников, динамика их образов определяется нравственным совершенствованием героев в период путешествия.

6) Изучение пространственно-временной модели путевых записок позволяет говорить о наличии двух временных планов — автора и героя. Это определяет художественную условность хронотопа.

7) Значительное место в композиции путешествий принадлежит интертекстуальным связям, направленным на осуществление культурного диалога с целью расширения границ художественного пространства путевого произведения.

8) Путевые записки, построенные на основе интеграции светских путешествий и путешествий в Святую землю, представляют пример художественно целостных сюжетных произведений. При этом описание святынь не является самоцелью, а становится средством формирования сюжета путевого произведения. В путевых записках первой трети XIX века довольно отчётливо прослеживается развитие сюжетных линий, присутствие которых указывает на художественную природу путевых сочинений. При этом описания путевых объектов в первую очередь призваны передать состояние путешественника, его стремления, изменение его мировоззренческой позиции, духовный рост. В этой связи происходит внутрижанровая трансформация, посредством которой произведения путевой литературы заимствуют в свою структуру жанровые сюжетные и композиционные элементы, присущие таким эпическим произведениям, как роман, повесть, рассказ, очерк.

9) Проблема патриотизма, интерес к новому, соблюдение этикетных норм жанра, наилучшим образом воспроизводящего путевые впечатления, оказались основополагающими для путевых записок. Процессы трансформации, преобразований происходили в путевой литературе последовательно — они имели место и в первые десятилетия XIX века, и в тридцатые годы. В итоге к концу первой трети XIX столетия путевые записки как жанр не изживают себя, а в процессе интеграции с эпическими жанрами обретают черты художественного произведения — сюжетность, развитие характера героя, усложнение композиции повествовательной модели посредством введений в её структуру вставных рассказов, новелл, легенд, экфрасисов.

10) Путевые записки как жанр реагирует на влияние литературных течений, культурные и политические преобразования.

Заключение

.

В жанровой системе русской автобиографической прозы конца XVIIIпервой трети XIX века путевые записки занимают особое место. Путевые записки являются смежным жанром по отношению к жанру путевого очерка, путевого дневника или журнала, путевого письма, а также довольно часто посредством интеграции включают их в свою структуру или проявляют себя в их форме.

Само становление путевой прозы, образование её структурного ядра неразрывно связано с развитием жанра хождений, точнее с тем этапом эволюции, который приходится на XV век и отражает переход к представлениям о географической протяжённости пространства и динамики времени в духе Нового времени.

Хождения XII — XIV веков с их неизменным маршрутом (в центры христианского Востока) ещё не являлись светскими путевыми записками в том смысле, который неотделим от понятия пути и в литературе Нового времени связан с обязательным описанием путевых впечатлений, с фиксированием в самом произведении значительных перемещений в реальном географическом пространстве.

Изменение маршрута средневековых путешественников, «открытие» древнерусской литературой новых областей и стран свидетельствовало не только о разрушении утопической системы средневековой географии, но и о существенной внутрижанровой перестройке.

Формируется новый (дневниковый) тип повествователя, который стал определяющим при дальнейшем жанровом развитии. Именно этот структурный тип лёг в основу всей путевой прозы Нового времени и был осмыслен в качестве жанровой организации, обладающей максимумом возможностей для ничем не ограниченного выбора предметов изображения и столь же свободного, по воле автора, перехода от одного такого предмета к другому, вне зависимости от места, которое тот занимает в любой иерархической системе (литературной, социальной или иной другой).

В литературоведении со временем выработался широкий, хотя и не вполне отчетливый критерий разделения путевых записок на литературные и нелитературные, основанный не столько на доле прагматической информации в тексте или на его предполагаемой «реалистичности», сколько на связи с литературной традицией. Парадигмой, с помощью которой авторы путешествий оправдывали правомерность своих стилистических и повествовательных приёмов, служили тексты Лоренса Стерна и Шарля Дюпати («Сентиментальное путешествие» и «Письма об Италии»), а с течением времени и Н. М. Карамзина («Письма русского путешественника»). Эта парадигма впоследствии использовалась в качестве контрастного фона, образуя интертекстуальные связи, указывающие на осознание подражательности определённой текстовой модели.

Путевые записки являются аналогом познавательной человеческой деятельности, если та осуществляется с определённой культурной позиции, имеет заданный культурный характер. Они подчиняются, в сущности, той же эпической закономерности, что и течение человеческой жизни: переход от одного впечатления к другому, появление новых картин и персонажей. Но если процесс познания как таковой не требует обязательной фиксации познанной и осознанной действительности в виде её модели, закреплённой в той или иной форме, то созданный путешественником мир закономерно должен «материализоваться» и приобщиться в этом качестве к объективным ценностям культурного ряда. В противном случае путешествие останется просто поездкой.

Жанровая основа литературных путевых записок, состоящая из произведений-калек с действительных путешествий: разнообразных журналов путешествий, дневников и их «невидимого» прообраза — самых разных странствий, безусловно, может существенно переосмысляться в сугубо литературных целях. Так или иначе, необходимым условием путевых записок являются сами путешествия — перемещения людей в пространстве.

Одна из основных черт жанра путевых записок — их связь с пространством, его внешней и внутренней жизнью одновременно: путевые записки существуют в реальном географическом пространстве и во многом им определяются. «Путевым запискам» присущи значительные масштабы художественного освоения реального пространства, которое может расширяться и сужаться, диапазон его безграничен.

Основным жанровым типом путевых записок в генетическом смысле слова является «путешествие в чужие земли». Для путевых записок место отправления (Родина) — это, прежде всего, то место, где складывается состав нравственного бытия путешествующего героя, тот или иной его литературный образ. Родина — тот центр, который даёт масштаб для подхода и оценки чужого мира путешествия. Есть и обратная связь: в чужом мире образ путешественника предельно обобщается за счёт выявления в нём тех черт, которые не могли быть заметны на родине. В делом противопоставление «своего» мира «чужому» есть исходная жанрообразующая оппозиция путевых записок. Однако, начиная с первого русского хождения, границы внутри антитезы «свой — чужой» в литературном мире путевой прозы постоянно размываются. Это не приводит к отмене исходного «географического» противопоставления, но открывает возможность для перестройки жанра и появления нового его типа — «путешествий по своему миру», родной стране.

Путевые записки — жанр художественно-документальной литературы, в основе которого лежит описание реального или мнимого перемещения в действительном или вымышленном пространстве путешествующего героя, очевидца, описывающего малоизвестные или неизвестные отечественные или иностранные реалии и явления, собственные мысли, чувства и впечатления, возникшие в процессе путешествия, а также повествование о событиях, происшедших в момент путешествия.

В основе авторской рефлексии и способа художественного мышления лежит категориальность восприятия и отражения фактов реальной действительности, которая вкупе с информационно-познавательным планом и перемещением героя в пространстве служит основой сюжета произведений данного жанра.

Философские, социальные и эстетические требования подлинности были столь настоятельны, что жанр «путевых записок» пренебрёг позицией незаинтересованного наблюдателя. Путешественники видели по большей части то, о чём читали или что сами хотели увидеть.

Жанр путевых записок презентует себя в жанровой форме дневниковых, эпистолярных и мемуарных путевых записей художественного или художественно-публицистического характера (в зависимости от функциональной значимости текста и от особенностей предмета изложения).

Путевые записки на структурном и содержательном уровне способны объединять элементы различных жанровых форм — очерка, эссе, репортажа, рассказа и проч., то есть они открыты для синтеза с прочими видами автобиографической прозы.

В настоящем исследовании мы проанализировали ряд как хорошо известных, так и малоизученных произведений путевой прозы. Тематическое разнообразие рассмотренных нами путевых произведений позволило убедиться в том, что жанр путешествия по своей сути художественно-документальный. Это свидетельствует о синтетической природе жанра. Как правило, путевые сочинения содержат перечень сведений о географическом положении, архитектурном облике, социальном и нередко политическом устройстве тех населённых пунктов, стран, земель, которые явились предметом их описания.

Сравнительно-сопоставительный метод позволил выявить в путевых записках единой тематической принадлежности (путешествия на Кавказ: <Путевые записки> А. С. Грибоедова, «Отрывки из путевых записок о юго-восточной России» С. Д. Нечаева, «Письмо из Грузии в Астрахань» М. Воронченкова, «Другое письмо из Грузии в Тотьму» Е. Басина, «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года» А. С. Пушкина, глава «Бэла», входящая в структуру романа М. Ю. Лермонтова «Герой нашего времени" — путешествия в Сибирь: «Письма с берегов Лены» Н. С. Щукина, «Письма из Сибири» П.А.Словцова) как идентичные описательные характеристики, так и совершенно различные, возникшие в результате индивидуального авторского переосмысления путевых впечатлений.

В этой связи возникает вывод о том, что художественное, литературное начало в путевых записках обусловлено в большей степени мировоззренческой позицией автора и отчасти влиянием адресата на отбор путевого материала. Функциональная принадлежность адресата в структуре путевых записок, в сравнении с последними десятилетиями XVIII века, значительно ослабевает к началу XIX века.

Образ адресата объективируется, предельно обобщается, обретая черты литературного персонажа-собеседника, к которому посредством художественной условности обращено повествование в произведениях эпистолярной формы. Путевые письма, имитирующие свойства непринуждённого, безыскусственного сочинения, воспроизводили дружескую (интимную) ситуацию общения с читателем, характерную для произведений сентиментальной беллетристики.

В настоящей диссертации была также рассмотрена проблема адаптации (ассимиляции) к этикетным нормам русской культуры переведённого на русский язык путевого произведения («Отрывки из путешествия Лейтцена в Иерусалим»). При этом внимание в большей степени было обращено на типологическое сходство, присутствующее в структуре повествовательной модели путевых записок. Сформулирован вывод о том, что в путевой прозе не утратила своей силы традиция, бытующая в среде путешественников со времён крещения Руси, когда греческие проскинитарии, первые образцы путевой литературы, впитывали в себя элементы устного народного творчества, особенности русского мировоззрения. Функция художественного перевода в рамках жанра «путевых записок» сопоставима в некоторых случаях с литературной обработкой путевой информации автором-путешественником.

В первые десятилетия XIX века наблюдается активизация интереса авторов не только к частной жизни личности (эпистолярные сочинения), но и к историко-этнографическим, культурологическим и социально-бытовым объектам. Таким образом, эпистолярная форма изложения путевых впечатлений сосуществует наряду с очерковой, позволяющей «вместить» тематически и стилистически разнородный материал. Так, например, в «Письмах с берегов Лены» Н. С. Щукина и «Письмах из Сибири» П. А. Словцова субъективный повествовательный план вытеснен историко-этнографическим, а в «Отрывке из письма о Саксонии» В. А. Жуковского субъективное уравновешивает информационный путевой материал.

Стоит отметить, что в первой трети XIX века происходит усиление фигуры автора в рамках сюжетной структуры путевых записок. Она трансформируется и обретает дуалистическую сущность: автор-повествователь и герой-путешественник.

Путевые записки входят в систему художественно-документальной литературы со всеми вытекающими отсюда последствиями: автор теперь может быть не только тождественен главному герою, но и его точка зрения на мир способна измениться в ходе повествования, вступить в сложные отношения с точкой зрения главного героя-путешественника и других второстепенных персонажей. Факты действительности также преобразуются в особый художественный мир, построенный по своим законам, отличным от законов действительного мира.

Применительно ко многим путевым запискам, проанализированным в настоящей исследовательской работе («Отрывки из путешествия ЛеЙтцена в Иерусалим», «Путешествие в Казань» (Письмо к К. П.И.Шаликову) Е. А. Дадьянова, <Путевые записки> А. С. Грибоедова, «Письмо из Грузии в Астрахань» М. Воронченкова, «Другое письмо из Грузии в Тотьму» Е. Басина), надо сказать о развитии характера героев-путешественников, о динамике их образов, обусловленной нравственным совершенствованием этих героев в период путешествия: герой <Путевых записок> А. С. Грибоедова ставит единственной целью путешествия освобождение русских пленных, называет себя Авраамомгерои «Путешествия в Казань» и «Отрывков из путешествия Лейтцена.» воспринимают влияние христианской религии в качестве одухотворяющей силы, герои путевых писем Басина, Воронченкова, Шелехова осознают цену жизни, заглянув в глаза смерти.

Изучение пространственно-временной модели анализируемых «путевых записок» позволяет говорить о наличии двух временных планов — автора и героя. Это определило художественную условность хронотопа, когда путевые впечатления были осмыслены автором и обрели форму целостного произведения по завершении действительного путешествия.

Значительное место в композиции путевых записок принадлежит интертекстуальным связям, направленным на осуществление культурного диалога с целью расширения границ художественного пространства путевого произведения. Подобные интертекстуальные связи между текстами, которые, как правило, могут возникнуть в любой из повествовательных частей путевого произведения, указывают также на осознание подражательности, замещающей непосредственное описание внешней реальности. Они свидетельствуют не только об обдуманности текстовых моделей, но также о признании самым существенным приближение к этим моделям. Чем сильнее интертекстуальные связи, тем больше вымышленного, а, следовательно, и литературного.

В настоящей диссертации представлена классификация «путевых записок» на светские и «путешествия к святым и памятным местам». Подобный принцип разграничения позволил проследить процесс эволюции внутрижанровых видов от истоков: древнерусских хождений и статейных спискова также выявить образцы синтетического слияния двух жанровых разновидностей в рамках произведений путевой литературы первой трети XIX века.

Стоит отметить, что проанализированные путевые записки: «Отрывки из путешествия Лейтцена в Иерусалим», «Путешествие в Казань (Письмо к К. П.И.Шаликову)» Е. А. Дадьянова, «Путешествие на богомолье в Саввин Сторожевский монастырь (Письма из деревни к Г. В.)» Н. С. Голицына, отчасти «Путешествие на гору Цотенберг» Д. Шелехова — в той или иной мере построены именно на основе интеграции светских «путешествий» и путешествий в Святую землю". Важно, что подобное взаимовлияние способствовало созданию художественно целостных сюжетных произведений.

При этом описание святынь Иерусалима Лейтценым, Саввина Сторожевского монастыря Голицыным, соборной церкви Казанской Божьей Матери Дадьяновым, храма на вершине горы Цотенберг Шелеховым не является самоцелью, а становится средством формирования сюжета путевого произведения.

В перечисленных путевых записках довольно отчётливо прослеживается развитие сюжетных линий, присутствие которых указывает на художественную природу этих путевых сочинений. При этом описания путевых объектов в первую очередь призваны передать состояние путешественника, его стремления, изменение его мировоззренческой позиции, духовный рост.

Перемещение героя-путешественника в пространственно-временном измерении направлено, как правило, на разрешение конфликтной ситуации, послужившей основой сюжета. В этой связи правомерно говорить о внутрижанровой трансформации, посредством которой произведения путевой литературы заимствуют в свою структуру жанровые элементы, присущие эпическим произведениям: повести, рассказу и драматическому произведению: пьесе.

Совершенно неправомерно считать отдельные путевые записки первой трети XIX века, организованными по принципу бессюжетного повествования, последовательного сцепления разнородных описательных блоков. Основной причиной настоящего преобразования явилось утверждение фигуры героя-путешественника в качестве центра, организующего повествовательную модель путевого произведения. Иными словами, описательная и повествовательная линии произведения напрямую взаимосвязаны.

Исследование <Путевых записок> А. С. Грибоедова (<Путешествие от Моздока до Тифлиса>, <Путевые письма к С.Н.Бегичеву>, <Путешествие от Тавриза до Тегерана> и <Путевые записки>) позволило сформулировать вывод, что все выше перечисленные путевые произведения связаны не только одной путевой темой и фигурой путешественника-повествователя, но и подчинены единой сюжетной линии — странствию секретаря дипломатической миссии Грибоедова от Моздока до Тегерана с благой целью помочь русским пленным вернуться на Родину. Можно сделать вывод, что на протяжении путешествия значительно изменяется образ путешественника, что роднит его с литературным героем.

Стоит уточнить, что «Путевые записки» сгруппированы по сложному композиционному принципу, организующему повествование в форме цикла. Цикличность структурной модели, в свою очередь, помогла путешественнику связать разнородные фрагментарные записи в единстве.

Существенная роль в путевой прозе принадлежит интегрирующим с ней жанрам — рассказу, новелле, этюду, эссе (Грибоедов, Словцов, Нечаев), одноактной пьесе (Грибоедов, Словцов), которые нередко включаются авторами в канву путевых произведений в качестве иллюстративного материала, способствующего полифоническому обогащению (насыщению) художественного пространства в произведении, а также усиливающего межжанровые связи.

Типология путевых произведений по тематической принадлежности, приоритетная в настоящем исследовании. Благодаря разграничению исследуемых путевых записок по принципу географического размещения маршрутов, стоит сделать вывод, что позиция путешественника, основанная на генетически сложившейся жанровой парадигме «свой — чужой» мир, существенно не изменяется независимо от того, находится ли он в европейской стране, палестинских землях, на Кавказе или в Сибири. Как это не парадоксально, но «свой мир» — неизведанная Сибирь, первозданная природа Кавказа, оказывался столь же чуждым культурному уровню русского путешественника первой трети XIX века, что и Европа.

Позиция патриотического восприятия, интерес к новому, соблюдение этикетных норм жанра, наилучшим образом воспроизводящего путевые впечатления, оказались основополагающими для путевых записок анализируемого периода.

Также совсем не правомерно предполагать, что процессы трансформации, преобразований происходили в путевой литературе последовательно — они имели место и в первые десятилетия XIX века, и в тридцатые годы. В итоге к концу первой трети XIX столетия путевые записки как жанр не изживает себя, а в процессе интеграции с эпическими жанрами закрепляют черты художественно-документального произведениясюжетность, развитие характера героя, усложнение композиции повествовательной модели посредством введений в её структуру вставных рассказов, новелл.

В целом первая треть XIX века характеризуется отходом от жанровой «чистоты» и нормативности в литературе, в том числе и в чёткой типологической классификации по тематическому принципу. Произведения лишаются схематизма, избавляются от дидактики и излишнего пафоса, свойственного литературе XVIII века. Дальнейшее развитие литературного процесса характеризуется обогащением новыми художественными средствами, разнообразием идейно-тематических исканий.

Таким образом, имея в виду всё многообразие видов путевых записок (в «чужие земли», в «своём мире», «путешествия по временным эпохам» и т. п.) в литературе XIX века, нужно говорить не о моноцентризме генезиса этого жанра, а о его полицентризме. Путевые записки — своего рода литература в литературе, где так же, как в «большой» литературе существуют противоположные и промежуточные формы, разделение на научную, художественно-документальную и собственно художественную прозу, на произведения прозаические и лирические. Этот литературный мир имеет свои, пусть и не всегда уловимые границы, он подвижен и изменчив внутри себя, в своей истории, то оказываясь в центре историко-литературного процесса, то на его периферии. В определённый исторический момент жанр путешествия характеризуется особыми отношениями с другими жанрами, занимает особое место в общей их системе.