Предпосылки и специфика латиноамериканского историцистского дискурса

Актуальность темы

исследования. Одной из ведущих тем историко-философской науки является изучение логики развития философского знания в дискурсе историцизма. Философия истории, в рамках которой рассматривается проблематика историцистского дискурса, есть особый подход к историческому опыту, когда само содержание исторического процесса становится предметом специфически философского воззрения и истолкования1. На протяжении развития истории философии теоретические и методологические основания философско-исторической мысли сформировались, развивались и остаются сегодня во многом европоцен-тричными. Однако реальные процессы глобализации, вовлекая все большее число народов незападного ареала, позволяют говорить о том, что всеобщая история становится по истине «мировой». С этих позиций представляет интерес философское осмысление исторического опыта вовлеченных народов как субъектов социального творчества.

В XX веке кризис западной цивилизации определил «расшатывание» основ европоцентристской позиции в философско-историческом познании. Европоцентристские интерпретации исторического процесса уступили место «полицентристскому» подходу, утверждающего равноценное существование локальных цивилизационных образований в едином историческом пространстве. Это позволило «сместить историю в планетарный контекст, где не Европа или западный мир будут определять содержание истории отношений с периферийными народами, но.

1 См.: Гречко П. К. Концептуальные модели истории. М., 1995; Ивин A.A. Философия истории. М., 2000; Каган М. И. О ходе истории. М., 2002; Рузавин В. Г. Основы философии истории. М., 2002; Румянцева М. Ф. Теория истории. М., 2002; Скворцов JI. В. История и антиистория. М., 1976; Семенов Ю. Н. Философия истории. М., 2003; Философия и методология истории. М.1977. сами народы, исходя из собственного видения, придадут свое истолкование и свой смысл истории"2.

В контексте современной ситуации, когда ускоренная глобализация многих процессов в планетарном масштабе сопровождается акцентированием культурной самобытности, своеобразия в развитии различных человеческих общностей, особую значимость обретает проблема национального «исторического сознания». Анализ этой проблемы имеет значение для понимания целостности современной мировой истории, поскольку видение с конкретных национальных позиций раскрывает ее подлинно универсальное содержание. В настоящем исследовании речь идет о латиноамериканском историческом опыте.

Возникновение общества современного типа, связанное с развертыванием в западных странах промышленной революции (ХУШ-Х1Х веков), определило особую ситуацию для незападной части мира. Незападные страны были поставлены перед жесткой альтернативой: либо капитулировать перед европейской экспансией, либо дать тот или иной вариант «ответа» на «вызов» модернизации, воплощенной в цивилизации Запада, первой вступившей в современность. Поскольку «альфой и омегой» этой цивилизации стал принцип индивидуальной свободы выбора, то дилемму перед неевропейскими народами представляется возможным определить следующим образом: можно ли стать свободными, оставаясь самими собой (т.е. китайцами, индийцами, латиноамериканцами, русскими и т. д.) или для этого необходимо превратиться в составную часть Запада, потеряв собственную цивилизационную идентичность? Попытки дать ответ на этот вопрос составляют содержание всего того громадного разнообразия событий, которое являет нам история незападной части человечества на протяжении последних столетий.

2 Сеа Л. Философия американской истории. М., 1984. С.ЗО.

В рамках унификации образа жизни в соответствии с западными стандартами, проблема сохранения культурно-цивилизационной индивидуальности в условиях модернизации стоит особенно остро. Это касается всех неевропейских цивилизаций, где трагические срывы модерни-зационного процесса привели к нарушению системы ценностей экзистенциальной ориентации человека в мире. Речь идет о цивилизациях так называемого «пограничного» типа3, к которому можно отнести латиноамериканский и российский регионы, ищущих ответы на «вызов» западной модернизации на протяжении всего своего исторического развития.

Значимость проблемы «национального"4, его проявления в историческом сознании раскрывает не только пути самообретения конкретного народа, но и выступает интерпретацией всемирно-исторического процесса субъектом, традиционно считавшимся «исключенным» из него. Рассмотрение всемирной истории с точки зрения неевропейских народов означает обогащение ее содержания новым, своеобразным историческим опытом конкретного мира, что одновременно подразумевает «освобождение третьего мира от роли маргинала"5.

Степень разработанности темы. Характеризуя степень разработанности предмета исследования, необходимо отметить, что на сегодняшний день в отечественной историко-философской науке проблемы латиноамериканской философии и культуры получили определенное ос.

3 Идея о топологическом сходстве российской и латиноамериканской цивилизации разработана как латиноамериканскими исследователями (концепция «маргинальных культур» JT. Cea), так и отечественными (Ю.Н. Гириным, В. Б. Земсковым, А. Ф. Кофманом, С.И. Семе-новом, Я. Г. Шемякиным и др.).

4 В отечественной научной литературе есть несколько статей, посвященных этому вопросу, см., например: Кон И. С. «Национальный характер — миф или реальность?» // Иностранная литература. 1969, № 9- Грязневич П. А. «Развитие исторического сознания арабов (VI — VIII вв.)» // Очерки истории арабской культуры V-XVbb. М., 1982 и др.

5 Пешков М. А. Постмодернизм и «новая историография Третьего мира» // «Новая наука», постмодернизм и целостность современного мира // Вопросы философии. 1995, № 4. СС.30−31. вещение6. Существует обширная литература, посвященная анализу историко-культурных и социально-политических проблем латиноамериканского региона. Автор опирался на работы таких отечественных исследователей, как В. Г. Аладьин, А. Р. Бургете, Ю. Н. Гирин, Э.В. Демен-чонок, В. Б. Земсков, А. Б. Зыкова, А. Ф. Кофман, Г. Г. Кромбет, В.Н. Ку-тейщикова, Н. И. Петякшева, И. А. Тертерян, A.B. Шестопал, Я. Г. Шемякин и др. В этих исследованиях рассматриваются основные тенденции в развитии латиноамериканской философской мысли, раскрываются ее культурно-историческая и межцивилизационная специфика, определяются теоретико-методологические основания анализа регионального мышления.

Зарубежная литература представлена многочисленными публикациями, посвященными вышеозначенным аспектам. В первую очередь необходимо отметить работы А. Саласара Бонди, JI. Cea, Э. Дусселя, Фр. Миро Кесады, А. Роига, А. Буэлы, Ф. Лискано, X.JI. Гомес-Мартинеса, Р. Форнет-Бетанкура, К. Зденека, О. Шутте, У. Мигноло и др.7 В работах этих авторов получили отражение только некоторые аспекты интересующей нас темы. Однако, если в зарубежной литературе есть исследования, посвященные анализу некоторых идей латиноамериканской исто.

6 См.: Концепции историко-культурной самобытности Латинской Америки. М., 1978; Философская мысль современной Латинской Америки. М., 1987; Из истории философии Латинской Америки XX века. М., 1988; Гончарова Т. В. Стеценко А.К., Шемякин Я. Г. Универсальные ценности и цивилизационная специфика Латинской Америки. Кн. 1−2., М., 1995; Шемякин Я. Г. Европа и Латинская Америка: Взаимодействие цивилизаций в контексте всемирной истории. М., 2001 Iberica Americans. Культуры Нового и Старого Света XVI—XVIII вв. в их взаимодействии. СПб., 1991; Iberica Americans. Механизмы культурообразования в Латинской Америке. М., 1994; Петякшева Н. И. Латиноамериканская «философия освобождения» в контексте компаративистики. М., 2000 и др.

7 Salazar Bondy A. ?Existe una filosofia de nuestra America? Mexico, 1969; Cultura popular y filosofia de la liberacion, Buenos Aires, 1975; Dussel E. Hipotesis para una historia de la filosofia en America Latina // Ponencias USTA, Bogota, 1983; Hacia una filosofia de la liberacion latinoamericana. Buenos Aires, 1973; Miro Quesada F. Despertar y el proyecto del filosofar latinoamericano. Mexico, 1974; Zea L. La filosofia americana como filosofia sin mas. Mexico, 1969; Cerutti Guldberg H. La polemica entre Salazar Bondy y Leopoldo Zea. Filosofia de la liberacion latinoamericana. Mexico, 1983. о рицистской мысли и, в частности, философскому творчеству JI. Cea, то в российской историко-философской науке философия латиноамериканской истории еще не получила систематического осмысления. В настоящей работе предпринята попытка продолжить и восполнить эти исследования.

Объект исследования был определен спецификой латиноамериканского историко-культурного развития. В силу того, что латиноамериканское сообщество явилось следствием взаимодействия разнородных цивилизационных пластов (автохтонных индейских культур и привнесенного европейского начала), объектом исследования является реконструкция процесса цивилизационно-культурной самоидентификации, представленного в работах латиноамериканских философов (X. Васкон-селоса, Х. Э. Родо, JI. Cea, А. Роига, А. Рамы и др.)9.

Предметом исследования является латиноамериканский историци-стский дискурс, в рамках которого особое внимание уделяется творче.

8 Lizcano Fr. Leopoldo Zea. Una filosofia de historia. Madrid, 1986; Gomez-Martinez J. L. Leopoldo Zea. Madrid, 1997; Lopez Diaz P. Una filosofia para la libertad. La filosofia de Leopoldo Zea. Mexico, 1989; Vargas Martinez G. Biografia de Leopoldo Zea. Mexico, 1992; Zdenek K. La obra de Leopoldo Zea: los ultimos 25 anos // Zea L. Filosofar a la altura del hombre. Mexico, 1993; Schutte O. «The master-slave dialectic in Latin America: The social criticism of Leopoldo Zea, Paulo Freire y Arturo Andres Roig // The Owl of Minerva, Biannual Journal of the Hegel Society of America. 1989, № 22.1- Concordia Reine Monographie. Fur Leopoldo Zea // Para Leopoldo Zea. Hrsg. Von Raul Fomet-Betancourt. Aachen, 1992; Zea L. Filosofia de la historia americana. Mexico, 1978; Zea L. Quinientos anos de historia: Sentido y proyeccion. Mexico, 1991; Ardao A. Crisis de la idea de historia como geo-historia // ANAIS VIII Cong. Interamer. de filosofia (V.3). Brasil, 1974; O’Gorman E. La invencion de America: Investigacion acerca de la estructura historicista del nuevo mundo y del sentido de su devenir. Mexico, 1984; O’Gorman E. Crisis y porvenir de le conciencia historica. Mexico, 1947; Ellacuria I. Filosofia de la realidad historica. San Salvador, 1992 y otros.

9 В 70−80 гг. XX века при содействии ЮНЕСКО организуется проведение региональных конференций, семинаров по культуре и культурной политике (Джокьякарта (1973), Аккра (1975), Богота (1978), Багдад (1981), Мексика (1982)). Их целью становится утверждение нормативных принципов изучения незападных культур, оценки культурного многообразия и культурной политики. На всемирной конференции ЮНЕСКО (Мехико, 1983) проблема культурной идентичности была признана «одной из важнейших проблем нашего времени». В материалах конференции само понятие рассматривается как «жизненное ядро культуры, динамический принцип, через который общество, черпая силы в своих внутренних возможностях и осваивая внешние достижения, отвечающие его потребностям, осуществляет постоянный процесс самостоятельного развития». См. на эту тему: Сравнительное изучение цивилизаций. М., 2001. СС. 282−285. ству мексиканского философа Леопольдо Cea10. С его именем связаны возникновение так называемой «философии латиноамериканской сущности», полемика вокруг возможности этой философии, а также всеобщее признание ее теоретической и жизненной актуальности. По мнению некоторых исследователей, философия JI. Cea является концентрированным выражением латиноамериканской мысли XX века, а потому комплексное представление его взглядов означает воссоздание интеллектуальной реконструкции. латиноамериканского философского процесса11.

Для JI. Cea философия истории Латинской Америки выступает прежде всего как проблема поисков латиноамериканцем своей цивилизаци-онной идентичности. Поиски идентичности, в контексте размышлений мексиканского философа, означают не противопоставление себя многоединому миру, но отыскание собственного места в нем, возможных путей равноправного общения с другими культурно-историческими субъектами. Обязательным условием осуществления данного поиска является преодоление своей «вне-историчности» — утверждение латиноамериканского народа в качестве равноправного субъекта всемирной истории.

Философско-исторический проект Л. Cea вскрывает мнимость универсальности, на которую претендовала европейская культура — «провинциальный аутоцентризм"12. Крайностям «вестернизации» он противополагает диалектическое снятие, высший синтез универсального и на.

10 Леопольдо Cea (30.06.1912;08.06.2004) — мексиканский философ. В 30-е годы, закончив Национальный автономный университет (УНАМ) в г. Мехико, продолжает свою научную и педагогическую деятельность и в 1944 г. становится профессором, а в 1966 г. деканом факультета философии и словесности этого университета. JI. Cea является основателем и руководителем «Центра по координации и распространению знаний в области латиноамериканских исследований», действующего в системе национального университета. Деятельность Центра получила признание не только в масштабах континента, но и за его пределами. JI. Cea является лауреатом национальной премии по литературе и искусству. Имеет звание Почетного профессора университетов ряда стран (Франции и России (1984), Уругвая (1985)), награжден многочисленными орденами и медалями. В 2001 г. Jl. Cea был назначен генеральным координатором X конгресса латиноамериканистов, проходившего в Москве.

11 См.: Gomez-Martinez J. L. Leopoldo Zea. Madrid, 1997. P.15.

12 Zea L America en la historia. Mexico-Buenos Aires, 1957. P. 114. ционально-особенного. Такой подход, по мнению мексиканского философа, должен раскрыть подлинную универсальность культуры, признающую самобытность и синтезирующую творческие достижения всех народов как самостоятельных исторических единиц. Именно различие между народами ставит их в отношение равенства и потому решение партикулярной задачи — осмысление исторического своеобразия латиноамериканского континента, должно способствовать «разрешению проблемы, касающейся всего человечества"13.

Западная философия истории в рамках латиноамериканского исто-рицистского дискурса понимается как «фальсифицированная» (М. Каса-лья) или как «псевдофилософия» (X. Де Сан). Разрабатываются понятие бытия вне истории как «экстериорности», «исключенности» латиноамериканского региона (JI. Cea), его «внешности» по отношению к мировой истории (Г.В.Ф. Гегель), идеи «открытости» латиноамериканской истории (И. Эльякурия) как альтернативы «завершенности» в западном ее варианте (Ф. Фукуяма).

Целью исследования является анализ и выявление основных параметров латиноамериканского историцистского дискурса, что позволило бы вписать его в контекст современной философско-исторической мысли. Поставленная цель предполагает реализацию основных задач:

— рассмотреть исходные культурно-исторические, теоретические и методологические истоки латиноамериканских философско-исторических построений, а именно:

— определить влияние на латиноамериканскую мысль испанского историцизма (X. Ортеги-и-Гассета, X. Гаоса) и, в тоже время, показать ее отношение к западной философии истории;

— рассмотреть межцивилизационные / межкультурные проблемы как важнейшую часть латиноамериканского историософского мышления,.

13 Autopercepcion intelectual de un proceso historico // Anthropos. Revista de Documentacion Cientifica de la Cultura, 1988, № 89. P. 21. связанного с понятиями «пограничность» («двоемирие») цивилизации, «экстериорность», «исключенность», «бытие вне истории» в сравнительно-исторической перспективе;

— обозначить ключевые моменты дискуссии «универсалистов» и «регионалистов», во многом определившей своеобразие латиноамериканского историцистского дискурса;

— раскрыть особенности концепции JI. Cea как «проекта переоценки прошлого» в латиноамериканском историческом сознании;

— показать, что философия «латиноамериканской сущности» JI. Cea оказала влияние на историософские построения философов «освобождения» (А. Роиг и др.);

Методологическая и теоретическая база исследования. В работе были использованы методы и принципы историко-философского анализа, обеспечившие систематизацию и реконструкцию основных положений латиноамериканского историцистского дискурса в целом, и фило-софско-исторической концепции JI. Cea в ее становлении и развитии, в частности.

Интенсивные поиски, ведущиеся в общественной мысли незападных стран в последнюю четверть XX века с целью выяснения реальной сути происходящих процессов глобализации в современном мире, вызвали серьезные изменения в характере научных подходов. Все более заметное место, наряду с экономоцентричными и политологическими, стали занимать социокультурные факторы, претендующие на равное, а подчас и доминирующее значение в интерпретации процессов самоопределения и межкультурного взаимодействия. Эти обстоятельства определили обращение диссертанта к принципам цивилизационной компаративистики в качестве методологической основы, несмотря на то, что это научное направление продолжает оставаться предметом острых дискуссий14. В отечественной науке в 80−90 гг. XX века сравнительное изучение цивилизаций обрело научный статус, главным образом, в сфере исследования проблем развивающихся стран15.

Компаративный подход (сравнение, сопоставление, параллелизм, аналогия, интерпретация, реконструкция), используемый в работе, позволяет:

— выявить механизм взаимодействия универсального и регионального (локального, партикулярного) в историко-культурном развитии континента;

— раскрыть логику ассимиляции идей западноевропейской мысли в построениях латиноамериканских мыслителей;

— показать, как признанные универсальные принципы мышления преломляются через призму истории и культуры данного региона;

14 Современное положение дел в сфере научных цивилизационных исследований характеризуется (в том, что касается общемирового, в первую очередь западного контекста развития науки) наличием противоречивых тенденций. С одной стороны, начиная с 70-х годов, переживает бесспорный кризис одна из самых влиятельных научных школ — школа «Анналов», ряд современных представителей которой пришли к отрицанию самой возможности какой-либо теории цивилизации. По мнению многих исследователей, данный кризис связан с объективными трудностями, стоящими на пути попыток «исторического синтеза» — создания некоего общего теоретического «контура», замыкающего в рамках непротиворечивой схемы такие стороны исторического процесса и исторического знания, как общее и особенное, объективное и субъективное, природное и духовное. Эта кризисная ситуация во многом связана с современным западным постмодернизмом, в значительной мере формировавшим в последнее время общую интеллектуальную атмосферу в некоторых ведущих центрах европейской культуры. В тоже время одним из наиболее значимых факторов в развитии науки и культуры Запада стало в 70−90 годы XX века такое явление, как «веберовский ренессанс», прямо противоположное по своему характеру тенденции охарактеризованной выше. Речь идет о направлении сравнительного изучения цивилизаций, связанного с М. Вебером, разработавшим версию «исторического синтеза» — синтеза объективности и субъективности в историческом познании, учитывающий волевой импульс субъекта цивилизационного познания — исследователя, от которого зависит выбор как исходных ценностных ориентаций, так и самих фактов, подлежащих изучению.

15 В последние годы цивилизационная проблематика активно разрабатывается Центром сравнительного анализа цивилизационных процессов ИЛА РАН. Наиболее значимыми вехами на пути развития цивилизационного подхода применительно к изучению Латинской Америки стали такие труды, как История литератур Латинской Америки. T. I-III. М., 1985, 1988, 1994; Сборники Iberica Americans. М. 1991, 1994, 1997; Универсальные ценности и цивилизационная специфика Латинской Америки. Кн. 1−2. М., 1995; Кофман А. Ф. Латиноамериканский художественный образ мира. М., 1997; упомянутые выше труды Я. Г. Шемякина, Земскова В. Б., Гирина Ю. Н и др.

— обнаружить взаимосвязь латиноамериканской историософской мысли с мировоззренческими и методологическими особенностями современного философского дискурса.

В диссертации реализуется также междисциплинарный подходиспользование данных лингвистики, герменевтики, социологии, истории, культурологии с привлечением философских идей (Х.-Г. Гадамера, X. Ортеги-и-Гассета, К. Ясперса и др.), исследований в области современной философской мысли, в частности, постмодернизма, постструктуралистской философии (Ж.-Ф. Лиотар, Ф. Фукуяма, М. Фуко, и др.). Работа основывается преимущественно на испаноязычных источниках. Использование междисциплинарного подхода объясняется тем, что латиноамериканская мысль представляет собой многослойное образование и не исчерпывается сугубо философским содержанием.

Научная новизна исследования состоит в том, что латиноамериканский историцистский дискурс представлен в его концептуальной целостности и системности, а именно:

— выдвинуто и обосновано положение об обусловленности специфики латиноамериканской философско-исторической мысли особенностями социального и культурно-исторического развития континента;

— определено, что американская концептуальная традиция сформировалась вокруг вопроса о «сущности латиноамериканского» как реакция на западноевропейский логос «тотальности»;

— показано, что проблема культурно-исторических факторов самоопределения (проблема поиска цивилизационной самоидентификации) находит свое выражение в историософской мысли континента (Д.Ф.Сармьенто, Х. Э. Родо, X. Васконселос, X. Марта, JI. Cea, А. Роиг, Э. Дуссель и др.);

— реконструированные философско-исторические воззрения латиноамериканских философов (JI. Cea, А. Роиг, Э. Дуссель, А. Рама), демонстрируют «выход» национальной мысли за пределы локально-региональных «координат» и утверждают латиноамериканский дискурс как равноправного субъекта межцивилизационного философского диалога, во многом преодолевающего оппозицию «центр — периферия»;

— в контексте мирового историко-культурного процесса проанализирован ряд таких ключевых вопросов, как историческая и цивилизацион-ная характеристики латиноамериканского региона, определены его основные черты («незавершенность синтеза», «пограничность», марги-нальность и т. д.), представляющие «неклассический» вариант культурно-исторического образования, выявлены типы межкультурных отношений;

— проанализировано концептуальное содержание понятий «открытие», «конкиста», «народ», «идентичность», «зависимость», «экстери-орность».

Теоретическая и практическая значимость работы. Материалы диссертации, положения и выводы, сформулированные в ней, существенно дополняют и уточняют понимание современной философско-исторической мысли, позволяют скорректировать образ «мировой истории» в свете оппозиций «центр» — «периферия», «Запад» — «Восток», «Север» — «Юг». Проблемно-теоретическое содержание работы способствует преодолению известного разрыва между псеводонормативным образцом универсальной истории и конкретными историческими исследованиями16.

Особое значение представляет анализ латиноамериканских вариантов модернизации, рассмотренных в цивилизационном ракурсе, то есть как сложнейший процесс усвоения местной социокультурной «почвой» западных по своему происхождению ценностей.

16 См. по этому вопросу: Всеобщая история: дискуссии, новые подходы. Вып. 1. М., 1989. Философия и методология истории. М., 1977.

Основные положения диссертации могут быть использованы в историко-философских, культурологических и конкретно-исторических исследованиях для позитивного решения некоторых актуальных проблем историко-философского познания, в частности, вопроса о значении национальной формы философствования в современной социогумани-тарной мысли в аспекте межкультурного взаимодействия и преодоления крайностей универсализма и регионализма.

Материалы диссертации могут быть использованы в разработке курса по современной зарубежной философии, культурологии и спецкурса по философии истории. Выводы диссертационного исследования могут оказаться полезными для дальнейшей разработки теоретических и методологических вопросов, связанных с изучением национальных философских культур в целом, и латиноамериканского региона, в частности.

Апробация работы. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры истории философии факультета гуманитарных и социальных наук Российского университета дружбы народов. Основные положения диссертации изложены автором в научных публикациях и в выступлениях на научных конференциях.

Структура работы отражает логику и порядок исследования поставленных задач. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, шести параграфов, заключения и библиографии.

Заключение

.

На основании предпринятого анализа латиноамериканских истори-цистских построений представляется возможным сделать следующие выводы.

Выявление соотношения между различными участниками исторической драмы Латинской Америки, определение типов их контакта, исторической динамики их изменения позволили представить латиноамериканское цивилизационное образование как сложнейшую систему взаимодействий различных культурных начал — европейского и автохтонного компонента. Эта ситуация определила противоречивое сочетание трех типов межцивилизационного взаимодействия: противостояние, симбиоз и синтез, менявших соотношение между собой на всем протяжении истории континента.

Феномены «двоемирия» и «пограничности», являясь следствием культурно-исторических процессов, обусловили проблему поиска латиноамериканцем цивилизационной самоидентификации, нашедшей свое отражение в философско-исторических построениях латиноамериканских философов. В этом контексте «проект» Л. Cea как своеобразное отражение одного из противоречий современной истории — противоречия латиноамериканского с западноевропейским миром, строится на сопоставлении их историй. Если для западноевропейских стран характерна «вертикальная» или внутренняя борьба, то латиноамериканский регион отличает «горизонтальная» — между цивилизацией и варварством, Западом и странами «третьего мира».

Познание исторической конкретности латиноамериканской действительности, представленное в данном исследовании, посредством реконструирования основных теоретических положений латиноамериканской историософской мысли, позволяет концептуализировать и репрезентировать дискурс «периферии» как аутентичный, в отличие от неаутентичного дискурса «центра».

Представление идей латиноамериканской мысли дает возможность переосмыслить «всеобщую» (европейскую) историю в перспективе незападного мира. Критикуя европоцентристский монолог, латиноамериканские философы не противопоставляют ему свое вцдение, но стремятся подчеркнуть, что история периферийных народов не чужда европейской, а есть лишь «другая сторона медали"1, ее оборотная сторона.

Критическая интеграция прошлого (культурно-философского наследия) в актуальную социокультурную ситуацию, как она представлена в латиноамериканской историсофской мысли, во многом позволяет континенту выйти из культурно-философской изоляции, а также преодолеть комплекс периферийности, маргинальное&tradeи тем самым утвердить себя в масштабе всемирно-исторического процесса. По мнению одного из основателей «философии освобождения» Э. Дусселя, философия латиноамериканской истории есть историческая герменевтика, интерпретация S самосознания самобытной региональной истории. Латиноамериканский историцистский проект — это попытка проследить как сознание (в смысле исторического «само-сознания») концентрируется и действует в «пластах» «истории мексиканцев, латиноамериканцев, не более чем людей» (sin mas hombres)3, подобно другим народам. В этом контексте латиноамериканская история есть такая же форма проявления истории человека, как и всякая иная. Философия исторических обстоятельств, которую предлагают латиноамериканские философы, является оригиналь.

1 Cea J1. Философия американской истории. С. 31.

2DusseI Е. El proyecto de una filosofia de la historia latinoamericana de Leopoldo Zea // Concordia Reine Monographie. Aachen, 1992. P.24−38.

3 Выражением «sin mas» (исп. — «не более чем») подчеркивается, что «конкретный» (латиноамериканский) уровень всегда подразумевает уровень «универсальный», это конкретное проявление универсального. Подобным образом, согласно Л. Cea, латиноамериканская философия являет собой «не более чем философию» — своеобразное партикулярное выражение универсального, которая «являет» герменевтику, раскрывающую смысл собственной истории, реальности. См.: Zea L Dialectica de la conciencia americana, Mexico, 1976. P.10. ным способ приблизиться к феномену «человеческого», его осознанию и раскрытию.

Латиноамериканская мысль, представляя свою интерпретацию всемирной истории, стремится обогатить ее содержание новым, своеобразным историческим опытом. В частности, Л. Cea выстраивает философ-ско-историческую концепцию на идее «соположенности» реальностей (как конфликтных сосуществований далеких друг от друга традиций и наследий различных культурных эпох), которые ассимилируются, проникают друг в друга и требуют своего осмысления. Мысль Г. Померанца об «обреченности» России на диалог различных культурных начал можно в полной мере отнести и к Латинской Америке. Принципиальное отличие пограничных цивилизаций состоит в том, что, будучи «миром миров"4, они реализуют опыт внутреннего диалога в рамках одного циви-лизационного образования.

Современная ситуация глобализма демонстрирует усиление давления Запада на пограничные цивилизации, его культурной экспансии, которая, однако, не приводит пока ни в латиноамериканском, ни в российском случае к стиранию специфических черт цивилизационного «погра-ничья"5. Латинская Америка и Россия, как и прежде, являют собой сложнейшее противоречивое переплетение вышеозначенных типов взаимодействия с западным началом. Тем не менее, сам факт сохранения противоречивой взаимосвязи выделенных трех типов межцивилизаци-онного взаимодействия имеет определяющее значение для вывода о том, что особое цивилизационное качество пограничности пока что сохраняется как в латиноамериканском, так и в российском случае. Что же каса.

4 Гефтер М. Я. Дом Евразия // Гефтер М. Я. Из тех и этих лет. М., 1991. С. 465.

5 В этой связи уместно упомянуть идею о позитивной роли модернизации, которую отмечает Бродель. С его точки зрения, модернизационные процессы не приводят к стиранию плюралистичное&tradeкультур, но, напротив, усиливают эти культуры и ведут к относительному уменьшению силы Запада. См.: Хантингтон С. Модернизация и вестернизация // Сравнительное изучение цивилизаций. М.2001. СС.480−481. ется перспектив, то в принципе в обоих случаях возможны три варианта дальнейшего цивилизационного развития:

— превращение в составную часть (и, скорее всего, периферию) ци-вилизационной системы Запада;

— новое, на очередном историческом витке, самоутверждение в особом цивилизационном качестве пограничности;

— трансформация пограничных цивилизационных систем в принципиально новый, еще неизвестный мировой истории цивилизационный тип. Какая из этих трех возможностей воплотится в действительность, в решающей степени, зависит от конкретно-исторической ситуации в мире в целом, и в цивилизационных ареалах, в частности.