Синтаксическая вариативность русских переводов последней трети XVIII в.: на материале переводов трактата И.-Г. Циммермана «Vom Nationalstolze»

В литературном языке любой эпохи имеются элементы отбора, но в условиях формирования и развития национального языка отбор становится особенно интенсивным и целенаправленнымв этой связи общенациональная норма, воплощенная в литературном языке, всегда является результатом не стихийного процесса, а до известной степени искусственного отбора и «вмешательства» в этот стихийный процесс. Вопросы стилистические здесь играют если не во всех случаях решающую, то всегда важную, а иногда и основную роль" (Виноградов, 1963: С. 216).

Переводная литература — научная, художественная, публицистическая — на протяжении всего XVIII столетия была своеобразной лабораторией, где путем эксперимента и отбора формировалась норма русского литературного языка нового типа.

Переводы как языковое явление должны рассматриваться, в соответствии с лингвистической теорией JI.B. Щербы (Щерба, 1974), в трех основных аспектах: перевод как речевая деятельностьперевод как языковой материал, т. е. результат процесса перевода — переводные текстыперевод как система соответствий между языком источника и языком перевода.

Первый аспект перевода как особой речевой деятельности является центральным объектом специальной лингвистической дисциплины — теории перевода. Разумеется, только с учетом всех аспектов перевода может быть построена модель данной разновидности речевой деятельности и изучена ее специфика.

Второй аспект перевода выдвигается на первый план в таких лингвистических дисциплинах, как грамматика и стилистика, причем возможен и диахронический, и синхронический подход.

Третий аспект перевода становится важнейшим объектом компаративистских (типологических) исследований (см. об этом Буранов, 1970).

Повторим, что учет всех аспектов перевода дает право исследователям, работающим в рамках той или иной дисциплины, говорить о достоверности и объективности своих описаний и теоретических построений.

Предлагаемое диссертационное сочинение нацелено, прежде всего, на второй аспект1 перевода и представляет собой исследование в рамках исторической стилистики — дисциплины, изучающей текст «как форму использования системы языка в создании функционально оправданных стилей» (Колесов, 1989: С. 11). Лингвистическая стилистика, в частности и историческая стилистика, имеет свой тип научного анализа, который «стремится прежде всего к выявлению вариативности в языковом функционировании, следовательно, имеет дело преимущественно с вариантами языковых единиц разных уровней» (Тарланов, 1995: С. 102). При этом стилистическому анализу могут подвергаться как отдельные уровни языка (от фонетики до синтаксиса), так и все или некоторые из них.

В данной работе стилистическому анализу подлежит синтаксический уровень, что связано с особой активностью процессов в синтаксисе того времени, когда были созданы переводы, послужившие материалом для нашего исследования.

Важно отметить, что историческая стилистика не должна ограничивать объект своего изучения лишь анализом маркированных или собственно образных средств языка. Напротив, как раз не маркированные и широко распространенные средства языка и являются стилеобразующими". Так, синтаксические конструкции, функционирующие в русском языке с древнейших времен и не являющиеся маркированными в силу своего частого использования, представляют собой самый интересный и важный материал для исследователей, работающих в рамках исторической стилистики. При этом количественные и качественно-количественные показатели выступают на.

1 Разумеется, и условно выделенные нами первый и третий аспект перевода как речевой деятельности не могут оставаться и не остаются без внимания. 1.

2 Ср. высказывание Д. Н. Шмелева о том, что каждая из разновидностей литературного языка «характеризуется прежде всего особой, специфической организацией общеязыковых средств, обусловленной ее функциональной направленностью, и уж затем некоторым специфическим набором языковых средств» (Шмелев, 1977: С. 81 — 82) 6 первый план, что находит подтверждение в работах, посвященных количественной стороне синтаксиса (Акимова, 1973; Веселовская, 1987; Лесскис, 1962,1963,1968; Рылов, 1987, 1988, 1998).

Всплеск переводческой активности в России XVIII в. и значимость переводных текстов для истории русского литературного языка стали побудительной причиной неоднократных исследований русских переводов этого периода. Внимание исследователей в основном было направлено на проблемы а) влияния языка оригинала на лексический и синтаксический уровни русского языка (Биржакова, 1972; Веселитский, 1972; Гифанова, 1986; Замкова, 1965; Круглов, 1998, 2003, 2004, 2006; Сорокин, 1982; Хютль-Фольтер, 1996; б) эволюции переводческого узуса (Живов, 1986; Круглов, 2004; Левин, 1963; Николаев, 1986) — в) развития жанров и стилей под влиянием текстов-оригиналов (Гуковский, 1928; История русской переводной художественной литературы, 1996; Серман, 1963; Федоров, 1960) — г) историко-библиографические, историко-литературные особенности конкретных переводов (Живов, 1986; Лаппо-Данилевский, 2004; Рак, 1993).

Однако до сих пор в качестве материала исследования редко привлекаются разные версии перевода одного и того же текста. При этом если такой материал исследуется, то анализу подлежат как правило разновременные переводы, т. е. переводы, выполненные в заметно отличающиеся моменты состояния нормы русского литературного языка.

Так, в исследовании А. Шариповой анализируются языковые особенности разновременных (1899, 1930, 1956 и 1986 годов) переводов на русский язык сказки Э.Т. А. Гофмана «Крошка Цахес, по прозванию Циннобер» (Шарипова, 1996). Подобное исследование осуществлено и Т. В. Марковой на материале романа Э.Т. А. Гофмана «Житейские воззрения кота Мура с присовокуплением макулатурных листов из биографии капельмейстера Иоганнеса Крейслера» (переводы на русский 1840, 1893, 1967, 1986) (Маркова, 2001).

В диссертации Л. А Солдатовой исследуются варианты переводов рассказов С. Цвейга, устанавливаются степень и причины вариативности переводов одного и того же текста (Солдатова, 2002). 7.

Для начала XVIII в. одно десятилетие между переводами оказывается значимым как для речевой нормы, так и для переводческого узуса (Круглов, 2004). Различия, таким образом, в разновременных переводах объясняются эволюцией языковой системы или речевой нормы.

Переводы же, выполненные в одно и то же время (т.е. в один и тот же период условно синхронного состояния языка, речи, переводческого узуса), практически не исследованы с точки зрения лингвистики. Лишь поэтические переводы-состязания попадали в центр внимания и прежде всего историков литературы (Гуковский, 1928; Николаев, 2002). С уверенностью же можно сказать, что переводы, выполненные «одновременно», дают богатейший материал для изучения синхронного состояния языка. Лексические и грамматические варианты переводов одной и той же единицы текста оригинала, т. е. вариативность языка перевода, позволяют судить о состоянии системы языка и возможных направлениях ее развития, а также о признаках и развитости того или иного функционального стиля. Учет языковой личности переводчика при этом, безусловно, необходим, но не должен сводить анализ текстов к описанию идиостиля.

Материал для исследования вариативности переводов XVIII в. — начала XIX вв. имеется значительный. Среди версий перевода одного и того же текста можно указать важные для истории русского литературного языка (особенно общественно-политической и философской терминологии) два перевода ТТТ. 3 4.

Л. Монтескье «L'esprit des lois», два перевода его же Персидских писем (по-французски), повторные переводы произведений Ж. Расина (Сводный каталог, 1966: Т. III, С. 15), Ж-Ж Руссо (Сводный каталог, 1966: Т. III, С. 75, 77) и Вольтера (Сводный каталог, 1962: Т. I, С. 179, 185), пять (!) вариантов перевода переписки Екатерины II с Вольтером5 и т. д.

3 Перевод Я. И. Шнейдера 1782 года (Сводный каталог, 1966: Т. III, С. 385) и перевод В. Крамакренкова 1775 года (Сводный каталог, 1964: Т. II, С. 260).

4 Перевод Ф. Поспелова 1789 года (Сводный каталог, 1964: Т. II, С. 260) и перевод Е. Розортовского 1792 года (Сводный каталог, 1964: Т. II, С. 260).

5 В библиографических источниках (Люблинский, 1970; Сводный каталог, 1962 — 1967) упоминается 4 или пять переводов. Нами установлено, что имеется 5-ть различных переводов.

Материалом данного диссертационного исследования служат три русских перевода последней 17-ой главы трактата Иоганна-Георга Циммермана «Vom Nationalstoze»: «Разсуждешя о национальном любочестш» в СПб, в 1785 (весь текст — далее Цим1) — второй — перевод с французского перевода-посредника: «Народная гордость», М., в Типографии Компании Типографической, 1788 (глава 11-ая — далее Цим2) — третий — «Образъ народнаго любочест1я», СПб, при Императорском Шляхетном Сухопутном Кадетском корпусе, 1793 (глава 17-аядалее ЦимЗ)6. Средний объем каждого русского перевода, т. е. последней главы Трактата, — 47 ООО печатных знаков. В качестве своего рода «контрольной группы», т. е. для сравнения установленных синтаксических параметров перевода, привлекается статья 1802 года Н. М. Карамзина «О любви к отечеству и народной гордости» — текст, написанный в условно следующий период развития русского литературного языка и русской прозы (примерно 12 600 печатных знаков).

Основная цель диссертации — выявить характер и причины синтаксической вариативности в трех русских переводах Трактата И.-Г. Циммермана на фоне активных процессов нормализации стилистической системы.

Объектом исследования является вариативность а) размера предложения в русских переводах и б) перевода атрибутивных конструкций: полупредикативных оборотов с причастием в качестве стержневого слова и придаточных присубстантивно-определительных.

В соответствии с основной целью диссертации, объектом и материалом исследования в работе решаются следующие задачи:

— изучить явление вариативности в сравнении с вариантностью и синонимией, а также описать вариативность разных языковых уровней на протяжении всего XVIII в. на фоне широкого языкового и литературного контекста;

6 Более подробную историко-литературно-библиографическую характеристику всех исследуемых переводов и оригиналов см. в Приложении 1. 9.

— выработать методику подсчета размера предложения на основе имеющихся методик и с учетом специфики материала, а также установить и сопоставить параметры размера предложения изучаемых текстов;

— установить различия переводов и их оригиналов, а также переводов между собой по параметру уровня синтаксической иерархии простого предложения, и выяснить характер и причины установленной вариативности;

— типологически сопоставить выбранные для анализа русские, немецкие и французские атрибутивные конструкции и установить их количество;

— исследовать приемы перевода атрибутивных конструкций для каждого русского текста, а также сравнить количественные данные и качественные особенности атрибутивных конструкций русских переводов по отношению друг к другу, т. е. выявить причины вариативности и закономерности при переводе на русский язык атрибутивных конструкций немецкого и французского текстов.

Для решения поставленных задач и с учетом специфики материала исследования в диссертационной работе применяются типологический, статистический методы, а также метод грамматико-стилистической интерпретации количественных даны и метод сопоставительно-переводческого анализа, который ведется по двум основным направлениям: 1) сопоставление текста оригинала с текстом (текстами) перевода, 2) сопоставление двух (или более) вариантов перевода одного и того же оригинала.

Ограниченный объем материала предполагает не экстенсивную, а интенсивную методику работы, что конкретно проявляется в использовании приема сплошной выборки материала при установлении всех анализируемых параметров текста.

ШЛО Выводы.

1. Синтаксическое значение КП в русском, немецком и французском языках обнаруживает близость значению ОП, что дает возможность заменять одну конструкцию другой. При этом любая КП может быть трансформирована в ОП, но обратная трансформация имеет четкие лексико-грамматические ограничения. В русском языке КП используются чаще, чем в немецком и французском, причиной тому грамматические особенности русского причастия: в отличие от немецкого и французского русское причастие имеет потенциально больший набор форм для выражения таксисных отношений, а также всегда может выполнять атрибутивную функцию. Это грамматическое своеобразие русского причастия обусловливает возможность частой трансформации ОП немецкого и французского текстов-источников в КП переводных текстов. При этом в исследованных русских переводах ни разу не осуществляется обратная трансформация (КП —> ОП), потенциально более простая, не ограниченная грамматикой. Основной причиной такой однонаправленной трансформации является синтаксическая значимость причастия и всей КП как элементов книжного, а значит, высокого стиля. ОП имеет стилистически нейтральную окраску.

2. Особенности употребления КП и ОП в переводе Цим1:

— трансформация немецкого ОП в русскую КП используется как средство создания книжного, высокого слога;

— используются все виды КП: РСО, препозиционные (редко) и постпозиционные ПО;

— 99% ОП в Цим1 соответствует ОП немецкого оригинала;

— в качестве союзного слова почти в равной пропорции используются местоимения который и кой, обнаруживая тем самым нейтрализацию стилистической значимости этих союзных слов;

— порядок слов в КП и ОП нормативен для времени создания перевода, но заметно предпочтение немецко-латинской традиции, что, впрочем, может быть объяснено и непосредственным влиянием порядка слов оригинала Zimde.

3. Особенности употребления КП и ОП в переводе ЦимЗ:

— несколько более частое, чем в Цим1, использование КП. 50% КП является трансформацией ОП немецкого оригинала, также выполняет стилистическое задание создать текст в традициях «украшенной» речи. Переводчик ЦимЗ использует причастия и КП не только как стилистически отмеченные элементы, но и как средство распространения простого предложения. Кроме того, предпочтение КП конструкциям ОП находится в русле традиций так называемой иерархически организованной прозы, предполагающей высокую степень синтетизма синтаксических связей;

— используются все виды КП: чаще, чем в Цим1, встречается РСО, что связано с особенно яркой книжной окраской этой конструкции и установкой переводчика заместить все имеющиеся синтаксические позиции как справа, так и слева от определяемого слова;

— 85% ОП перевода соответствуют ОП немецкого оригинала, оставшиеся 15% являются, как правило, трансформацией немецких конструкций с более расчлененной связью внутри цельного предложения;

— переводчик отдает предпочтение более книжному местоимению кой в функции союзного слова.

— порядок слов в исследованных конструкциях обнаруживает большее разнообразие, чем в Цим1, что связано а) с относительной свободой русского словорасположения вообще, б) сосуществованием различных норм (условно, книжной немецко-латинской, и разговорной русско-французской) словорасположения в это период, в) установкой на соблюдение принципа разнообразия в традициях украшенной риторической речи;

4. Особенности употребления КП и ОП в переводе Цим2:

— переводчик Цим2 использует КП гораздо чаще, чем переводчики Цим1 и ЦимЗ, что связано явлением «синтаксического заражения» и воспринимается как стилистический недостаток;

— используются в основном постпозиционные ПО, в результате чего возникает впечатление бедности синтаксического репертуара, что в некоторой степени также обусловлено влиянием ограниченностью препозиционных определительных конструкций во французском языке;

— 83% ОП соответствуют ОП французского текста, остальные случаи использования ОП представляют собой трансформации других конструкций текста источника, не обнаруживающие какого-либо ясного стилистического задания;

— наблюдается некоторое преобладание в использовании стилистически нейтрального союзного слова который',.

— порядок слов в основном соответствует французскому источнику, что согласуется с тенденциям изменения норм русского словорасположения.

5. Внутритекстовая вариативность переводов обусловлена общей для всех перевод установкой на трансформацию ОП в КП. Более высокая степень вариативности обнаруживается в ЦимЗ, где четко просматривается установка на разнообразие на лексическом и синтаксическом уровнях. Внутритекстовая вариативность является той средой, где выявляются пути развития языка, стиля и нормы и оттачиваются (распределяются семантически и стилистически) имеющиеся в языке варианты (например, порядок слов в беспредложных сочетаниях приименного родительного союзного слова который).

6. Межтекстовая вариативность обусловлена различием стилистико-переводческих установок (Цим1 — ЦимЗ — Цим2) и различием языков источников (Цим! и ЦимЗ — Цим2).

Заключение

.

В диссертации были рассмотрены некоторые аспекты синтаксической вариативности в русских переводах последней трети XVIII в. Так, объектами для наблюдения и анализа стали а) различие в параметре размера предложения и б) вариативность использования атрибутивных конструкций — конструкций с причастием и присубстантивно-определительных придаточных. Было установлено, что причины вариативности в организации предложения-высказывания носят стилистический характер: в период становления среднего стиля и отсутствия четкой жанровой и стилевой дифференциации возникает проблема выбора той или иной риторической стратегии и языковой нормы (традиции), в соответствии с которыми и переводится иноязычный текст.

Оригинальный текст обычно ограничивает возможность выбора жанра и стиля перевода. В случае же, когда сам текст совмещает в себе разные риторические стратегии, переводчики могут актуализировать ту или иную установку автора. Так, Трактат И.-Г. Циммермана представляет собой текст, написанный в традициях риторической, витиеватой периодической речи XVIII в., и совмещает в себе жанрово-стилистические особенности публицистического произведения и научного, философского, сочинения.

При сравнении полученных количественных параметров РП источников и переводов обнаруживаются прежде всего различные стилистические установки переводчиков. Так, простое количество ПСП в Цим1 больше, а пПСП меньше тех же параметров оригинала Zimde, что вызвано установкой переводчика, Д. И. Фонвизина, на парцелляцию ЦП немецкого текста с целью создания краткой и содержательно емкой фразы-сентенции. Этот синтаксико-стилистический прием часто используется Фонвизиным и в оригинальных произведениях как средство построения текста в жанре высокой публицистики. Остальные параметры РП в Цим1 обнаруживают незначительные превышения тех же показателей в Zimde, что может быть объяснено интерпретационным характером перевода как речевой деятельности. Совпадение другого синтаксического параметра — иерархии организации простого предложения — в Цим 1 и Zimde также подтверждает тот вывод, что Фонвизин-переводчик точно следует оригиналу. Это наблюдается не только на синтаксическом, но и лексическом уровне. Данные характеристики перевода Цим1 особенно ярко проявляются при сравнении его с переводом ЦимЗ.

Переводчик ЦимЗ — Н. И. Поливанов — при точном воспроизведении содержания немецкого оригинала значительно трансформирует текст на уровне синтаксиса и лексики. Так, отличия на синтаксическом уровне ЦимЗ по отношению к Zimde прежде всего количественные, что отражают показатели РП перевода ЦимЗ, превышающие аналогичные параметры немецкого текста и перевода Цим1 в два или почти в два раза. Количественное увеличение словесных масс отражается и на качественное стороне предложения, т. е. на уровне структурно-синтаксической организации. Именно при анализе иерархии уровней простого предложения выявляется основной способ увеличения РП: предложение расширяется за счет увеличения а) ширины соподчиненного куста и б) глубины структуры простого предложения. Иначе говоря, переводчик выстраивает текст так, чтобы вокруг переведенных лексических единиц были замещены по возможности все синтаксические позиции словами, не имеющими соответствий в оригинале. Как правило, эти «вставные» слова не изменяют логического содержания предложения. Схожая установка обнаруживается и на лексическом уровне: здесь переводчиком усиливается степень интенсивности признака, оценки, качества. Например, немецкому weinen — «плакать» будет соответствовать в переводе ЦимЗ «неутешно рыдать» (см. пример (72)) и т. п. Кроме того, переводчиком ЦимЗ отдается предпочтение лексическим единицам и морфологическим формам, более высоким по стилю соотносительно с оригинальным немецким текстом и переводами Цим1 и Цим2.

Параметр п ЦП в переводе Н. И. Поливанова увеличивается за счет объединения двух, порой трех немецких ЦП в одно в переводе. Случаи такого объединения наблюдаются и в Цим1 и в ЦимЗи как правило объединение осуществляется при помощи союзной связи, чаще подчинительной. Так.

224 эксплицируется логика повествования. Одинаковый результат такого преобразования имеет, как кажется, разные причины и выполняет разные задания в структуре текста. В Цим1 экспликация логических отношений необходима для убедительности изложения, что является важной составляющей публицистического стиля, не в последнюю очередь здесь сказывается и интерпретационный аспект переводческой работы. В ЦимЗ подчинительные отношения — одно из средств создания иерархической прозы с ее высоким синтетизмом, т. е. предпочтением гипотаксиса паратаксису, четкой иерархии отношений между частями предложения-периода тексту, расчлененному на самостоятельные, относительно короткие предложения.

Текст Цим2 не обнаруживает каких-либо самостоятельных, т. е. корректирующих структуру и стиль французского текста, установок и в этом отношении отвечает современным требованиям к переводу.

Несколько другой характер имеет вариативность в использовании атрибутивных конструкций. Во всех переводах наблюдается тенденция трансформировать присубстантивно-определительные придаточные оригинала в конструкции с причастиями. Во-первых, это связано с грамматическими особенностями русского причастия: оно может реализовывать более широкий репертуар таксисных отношений и свободнее выступать в роли определения, чем немецкие и французские причастия. Во-вторых, предпочтение конструкций с причастиями обусловлено разной стилистической окраской двух конкурирующих между собой синтаксических форм — причастного оборота и придаточного определительного. Так, в стилистической системе конца XVIII в. присубстантивно-определительные, вводимые словами который и даже кой, имеют нейтральную стилистическую окраску, в то время как конструкции с причастиями воспринимаются как стилистически отмеченный элемент высокого, книжного слога. Во всех трех переводах, конструкции с причастиями используются как средство придания слогу «важности», достойной важности предмета повествования. Однако и здесь за внешне схожими явлениями, как кажется, имеются различия в их функциональной (синтаксико-стилистической) нагрузке.

В Цим1 конструкции с причастиями, являющиеся трансформацией придаточных определительных присубстантивных, очевидно используются как элементы, обладающие высоким стилистическим достоинством.

В Цим2 установка на трансформацию конструкций французского текста (как правило предикативных) приобретает черты «синтаксического заражения», когда одна из разновидностей конструкций с причастием, а именно постпозиционный причастный оборот, используется так часто, что создает некоторое синтаксическое однообразие текста. Это воспринимается как стилистический недочет.

В ЦимЗ конструкции с причастиями предпочитаются не только вследствие их книжной, т. е. высокой, стилистической окраски, но и как средство увеличения а) РП простого предложения и б) степени синтетизма текста. Длина предложения и высокий синтетизм синтаксических связей (т.е. предпочтение гипотаксиса паратаксису и, еще дальше, более тесной связи гипотаксису) также используются для создания такого типа прозы, который отталкивается от разговорного стиля речи и стремится к максимальному усложнению текста, которое воспринимается как стилистическое достоинство высокой прозы.

Таким образом, межтекстовая, вариативность обусловлена прежде всего различием стилистических установок переводчиков. Отсутствие же единства стилистико-синтаксических установок является результатом отсутствия еще четкой системы прозаических жанров и стилей, единой традиции и образцовых философских и научных текстов.

Различие языков источников для перевода в некоторой степени таюке обусловливает межтекстовую вариативность. Хотя опосредующий французский перевод и в стилистическом, и в структурном планах очень близок к немецкому оригиналу, однако особенности синтаксиса двух языков и идиоматизм лексического уровня приводят к тому, что различия немецкого и французского текста проявляются и в русских переводах. Более короткое простое предложение французского текста (это является следствием например, предпочтения придаточных определительных полупредикативным оборотам немецкого текста) обусловливает также более короткие средние параметры РП.

226 в Цим2 по сравнению с Цим1 и, разумеется, ЦимЗ. Отсутствие разнообразия конструкций с причастиями в Цим2 (здесь в основном используется постпозитивный причастный оборот) обусловлено невозможностью во французском языке необособленного препозитивного причастного оборота с чисто атрибутивным значение.

Внутритекстовая вариативность также обусловлена в первую очередь стилистическими установками переводчиков. Так, при сравнении переводов Цим1 и Цим2 с переводом ЦимЗ в последнем обнаруживается императивная установка на разнообразие, т. е. на избегание лексических и синтаксических повторов в пределах предложения и даже нескольких абзацев. В результате следования этому традиционному для украшенной, риторической речи принципу — принципу разнообразия — значительно увеличивается внутритекстовая вариативность текста, которая влечет за собой и увеличение межтекстовой вариативности. Помимо этого, в ЦимЗ использование вариантов союзов и союзных слов порой значительно усложняет восприятие текста, что, вероятно, могло пониматься как одна их черт книжного стиля, т. е. как стилистическое достоинство текста.

Таким образом, в период развития литературного языка, когда уже в основном сложилась и нормализовалась русская языковая система на всех уровнях, но отсутствует окончательная стилистическая дифференциация именно синтаксических средств и риторических стратегий построения текста, проще говоря, отсутствуют четкие границы функциональных стилей, проявляется широкая вариативность синтаксического уровня текстов, даже объединенных общностью содержания.

Схожий характер имеет вариативность и в узусе переводчиков: выработаны единые, узуальные соответствия иноязычным единицам (например, перевод.

Accusativus cum Infmitivo вторым винительным причастия, трансформация определительных придаточных в причастные обороты, однообразный перевод устоявшихся словосочетаний типа сын отечества), однако при этих сходствах переводы обнаруживают значительную синтаксическую вариативность именно на уровне построения предложения и текста вообще. При этом совпадение.

227 форм не означает совпадение функций, т. е. наблюдается и скрытая вариативность.

Итак, в исследуемый период становления нормы литературного языка вариативность, вызванная отсутствием единой стилистической системы, и намеренная вариативность как проявление принципа разнообразия носят не системно-языковой, а стилистический характер. При этом намеренная вариативность была той областью, где намечались и новые языковые нормы (ср., например, вопрос о порядке слов в беспредложных сочетаниях приименного родительного союзного слова который). Оба типа вариативности обусловливали широкий набор единиц и принципов построения текста, которые в дальнейшем подлежали окончательной функционально-стилистической дифференциации.