Творчество Андрея Белого и его воздействие на развитие прозы XX века

Наиболее последовательным воплощением новых явлении в развитии прозы стало творчество Андрея Белого, «русского Джойса», результатами экспериментов которого пользовались многие отечественные романисты более поздних поколений. По количеству созданных произведений период 1917;1934 гг. был для Белого едва ли не самой продуктивной эпохой в его жизни. В эти годы были написаны «Котик Летаев», «Записки чудака», «Преступление Николая Летаева» — произведения, в которых Белый осуществил оказавшееся чрезвычайно важным для литературы XX в. стремление придать литературный статус автобиографии, превратить память в основу психологического письма, воссоздающего мир подсознания и сознания, начиная от первых его проблесков. Особое место в послеоктябрьском творчестве Белого занимают мемуарная проза и роман в двух томах «Москва»: в первый том вошли «Московский чудак» и «Москва под ударом», второй том вышел под названием «Маски» (1932). Тем не менее последние полтора десятилетия напряженной творческой жизни Белого, наполненные попытками прорваться к современникам, оказались несопоставимы, но силе влияния па современную литературу с его романом «Петербург», ставшим действительно эпохальным событием, особенно в литературе послеоктябрьской1. В своих романах Белый воплотил стремление к универсализации как способу обобщения. Чтобы преодолеть малый, локальный историзм и перейти к макрои метаисторическим масштабам, он осуществил мифологизацию городского пространства путем введения в текст романа о современности реминисценций, воссоздающих основной корпус произведений русской литературы предшествующего века, и историко-культурных мифологем человечества, превратив таким образом «Петербург» в исторический роман невиданного типа.

А. Белый оформил заявившие о себе в начале XX в. неомифологические тенденции и тем проложил дорогу Е. И. Замятину, М. А. Булгакову, А. П. Платонову, С. А. Клычкову и др. В частности, миф о Петербурге, создававшийся на протяжении столетий и окончательно оформившийся в романе Белого, стал основой трактовки петербургского пространства в произведениях Е. И. Замятина, А. Н. Толстого, О. Э. Мандельштама, К. К. Вагинова, О. Д. Форш и др. и продуцировал создание московского мифа, авторами которого стали сам Белый (роман «Москва») и его младшие современники: М. А. Булгаков (московские повести, «Мастер и Маргарита»), Л. М. Леонов («Вор»), А. П. Платонов («Счастливая Москва») и др.

Новации А. Белого выразились также в том, что он придал миру человеческого сознания статус самоценной реальности, введя в роман о Петербурге «второе пространство» — пространство человеческого духа. Тем самым он побудил писателей XX в. к воссозданию внутренней реальности, воплощение которой потребовало синтеза прозы и музыки, прозы и поэзии, перевернуло иерархию семантических структур, выдвинув на первый план мотивную организацию повествования. В «Петербурге» Белый перешел к фрагментарно-эпизодическому типу повествования, стал передавать облик человека, предмет, мир с помощью отрывочных штрихов, схваченных наугад деталей, стал использовать мозаичную композиционную технику, создав гротескную картину мира, пребывающего в состоянии распада. Гротескные формы условной образности, характерные для прозы 1920; 1930 гг., сформировались не без влияния опытов Белого.

* * *.

Обратимся к анализу тех слагаемых, которые легли в основу художественного языка «неклассической» прозы, и прежде всего к новому типу художественного обобщения — универсализации, опиравшейся на такие явления, как неомифологизм, орнаментализм, фантастика, гротеск. В произведениях «неклассической» прозы эти средства универсализации, как правило, использовались в совокупности, но в большинстве случаев та или иная тенденция могла оказаться доминирующей.