Музыкальная и театральная культура в 1730-1750-е годы. 
Расцвет барокко в искусстве

Общественно-политические и прочие изменения в середине XVIII в. вызвали к жизни творческие силы художников во всех сферах искусства. В правление Елизаветы Петровны, в которой русские люди видели не только императрицу, а «дщерь Петрову», т. е. продолжательницу дел Петра, в связи с бурным дворцовым строительством наступает блестящая пора для развития всех видов искусства, в первую очередь монументально-декоративной живописи. Бесконечные празднества, фейерверки, «машкерады», триумфальные шествия требовали декоративного, красочного оформления и напряжения всех творческих сил Канцелярии от строений, о которой речь впереди. Общий патриотический подъем захватил не только русских, но и иностранных мастеров, лучшие из которых обрели в России поистине свою вторую родину. «Обер-архитектор граф де Растреллий» недаром говорил, что творит «для единой славы Российской»: он и явился подлинным создателем стиля русского барокко в архитектуре.

Не забудем, однако, что барокко утверждалось во всех видах искусства и силами многих мастеров. Мифологические и аллегорические сюжеты декоративной плафонной живописи, трактованные в барочном духе, усиливали впечатление праздничности, эффектности, блеска возводимых дворцов и прочих сооружений. Огромный коллектив мастеров самых разных специальностей и различной степени таланта участвовал в создании грандиозных архитектурно-декоративных ансамблей елизаветинской поры. Это были именно ансамбли, где архитектура, живопись, скульптура, прикладное искусство представали в синтезе. Именно в елизаветинское время пышное, царственно-величественное, чувственноэмоциональное барокко привилось на русской почве и обрело здесь свои национальные черты. Искусство шпалеры, ювелирное дело (серебро, финифть, чернь), начало фарфорового производства (основан Императорский фарфоровый завод, в Москве начинает свою деятельность предприимчивый англичанин Франц Гарднер), расцвет всех видов и жанров — от украшения табакерок и окладов книг до монументально-декоративных росписей — превращает 1740−1750-е гг. «в одну из самых художественных страниц русской истории» (Врангель Н. Н. Императрица Елизавета Петровна и искусство ее времени // Аполлон. 1912. № 7. С. 21).

" Машкерады", которые были обычным развлечением двора как в аннинское, так и в елизаветинское время, лучше всего демонстрировали слияние различных видов искусства. На них приглашались придворные, именитые вельможи и иноземные знатные гости — все «в приличных масках». Под «неприличными» подразумевались «платье перегримское», «арлекинское» и «деревенское» — в таком платье нельзя было появляться под «опасением штрафа». На маскарадах могло присутствовать от тысячи до полутора тысяч человек. Маскарады и празднества, а также всякие званые обеды и ужины сопровождались вокальной и инструментальной музыкой. В отличие от Анны Иоанновны Елизавета была очень музыкальна и сама замечательно пела, о чем имеются свидетельства современников. Кроме того, общеизвестно, что Елизавета, обладавшая прекрасной фигурой, любила объявлять о «машкерадах», на которых женщины должны были обряжаться в мужское, а мужчины в женское платье. Мужской наряд очень шел императрице, высокой, статной, с длинными стройными ногами, и она не без злорадного удовольствия созерцала уродливые фигуры обряженных мужчин и женщин.

Екатерина II в своих «Записках» писала: «Императрица Елисавета от природы была очень весела и до крайности любила удовольствия; я думаю, что у нее было от природы доброе сердце… возвышенные чувства и много тщеславия… она хотела блистать во всем и желала служить предметом удивления; думаю, что ее физическая красота и врожденная лень испортили ее природный характер» (цит. по: Характер императрицы Елисаветы Петровны по «Запискам» Екатерины II // Путь к трону. История дворцового переворота 28 июня 1762 года. М., 1997. С. 38).

Середина века — время сложения и расцвета русского театрального искусства. При Анне Иоанновне приезжали немецкая опера и итальянская комедия дель арте (комедия масок). Более чем через сто лет, в 1863 г., журнал «Северная пчела» (№ 150) так описывал Оперный дом того времени, размещавшийся недалеко от Третьего Зимнего дворца: он «имел вид большого овала с двумя галереями, а вокруг театра были тоже две галереи, одна над другою. Театр был внутри прекрасно украшен живописью и скульптурой. Вокальная и инструментальная музыка была несравненна. Государыня, не могшая более, по причине суровой погоды, наслаждаться стрельбой, которая для ее удовольствия почти ежедневно устраивалась в Петергофе летом, являлась теперь всякий раз со всем двором, когда давали оперу, комедию или интермедию. Сверх того, всякому прилично одетому иностранцу, а также знатному бюргеру в Петербурге дозволено было присутствовать в числе зрителей, и при том без всякой платы, если только имевшие желание бывать в театре являлись вовремя, потому что караул получал затем приказание не впускать никого больше. В Оперном доме могло поместиться до тысячи человек» .

Кроме немецкой оперы и комедии дель арте в 1730 г. сразу по восшествии Анны Иоанновны на престол по ее личному приглашению в Петербург прибыла итальянская оперная труппа («итальянская компания», как говорилось в документах) Джузеппе Аволио (Авольо), комедийного актера и, как бы мы сказали теперь, менеджера, который и руководил всеми постановками. В 1736 г. его сменил композитор Франческо Арайя. Театральным декоратором в 1730-е гг. был Джироламо Бон, машинистом сцены — К. Гибелли, балетмейстером и первым танцовщиком А. Ринальди (иначе — Фуссано, Фузано, т. е. «вертун»). Балеты стали сопровождать почти каждое представление, и в 1738 г. был издан указ об учреждении Танцевальной школы во главе с французским балетмейстером и танцовщиком Ж.-Б. Ланде. Арайя в аннинское правление поставил много опер, среди которых «Сила любви и ненависти» (1736), «Притворный Нин, или Узнанная Семирамида, (1737), «Артаксеркс» — представление в день тезоименитства императрицы 29 января 1738 г.

Арайя был главным композитором и при Елизавете, в блистательную эпоху итальянских онерных постановок при русском императорском дворе. В труппе пел знаменитый сопранист Лоренцо Салетти и русские певчие придворной капеллы; играли прекрасные отечественные музыканты. При Елизавете Петровне музыка вообще стала неотъемлемой частью жизни двора. Она любила как итальянскую, так и русскую музыку, народное пение. В моду входили публичные концерты, особенно роговой музыки, которой увлекался обер-егермейстер С. Н. Нарышкин.

Сохранилась афиша концерта за 1748 г.: «По желанию любителей музыки еженедельно по средам, после обеда, в 6 часов, в доме князя Гагарина, что на Адмиралтейской стороне, на улице Большой Морской против немецкого театра, будут устраиваться концерты по образцу итальянских, немецких и голландских» (цит. по: Гозенпуд А. А. Музыкальный театр в России. От истоков до Глинки. Л., 1959. С. 5).

В документах того времени имеются и курьезные заметки. Так, под 8 и 11 февраля 1741 г. отмечено разыгрывание двух пасторалей, в которых «девки итальянки и кастрат пели с музыкою» (цит. по: Всеволодский-Гернгросс В. Н. Театр в России при императрице Елисавете Петровне. СПб., 1916. С. 6).

Исследователи справедливо отмечают, что театральное искусство, театральные зрелища в середине столетия были делом государственной важности. Так, постановка онеры «Милосердие Титово» в апреле 1742 г. в честь коронации императрицы (композитор И. А. Хассе, либретто П. Метастазио) стала поистине театральным действом (иначе и не назовешь), с декорациями, «махинами», костюмами, с хором русских певчих, «избраннейших голосов», равных которым «нелегко найти где-либо в Европе» (Я. Штелин), с грандиозным балетом из русских выучеников Ланде. Представление было поистине феерическим. По своей красочности с театральными зрелищами могут сравниться разве что фейерверки, «огненные потехи», с их тысячами зажженных свечей и фонарей, игрой многоцветных огненных столпов, поражающими глаз чудесами пиротехники. В 1740-е гг. Арайя поставил множество грандиозных опер: «Селевк», «Сципион», «Митридат», «Беллерофонт», «Александр в Индии» и др. Оформлял спектакли Джузеппе Валериани, приехавший в Россию в год коронации Елизаветы вместе со своим помощником Антонио Перезинотти. Он именовался первым инженером и театральным «моляром», и первое было так же справедливо, как и второе. Валериани делал грандиозные декорации гигантских дворцов, лестниц, колонн, фантастически вплетая в свои причудливые композиции ориентальные мотивы; но ои же мастерил сложнейшие механизмы, «махины» для воспроизведения всяких чудес — от наводнений до пожаров.

В 1750-е гг. при дворе существовало две театральных антрепризы — французская и итальянская, причем первая поначалу занимала более скромное место. Так, если 12 и 17 мая 1755 г. в Императорском Оперном доме у Летнего сада (это здание у слияния Невы и Лебяжьей канавки было построено Ф. Б. Растрелли I! 1750 г.) шла итальянская интермедия, то 16 и 19 давали французскую комедию (подробнее см.: Ильина Т. В., Щербакова М. Н. Русский XVIII век: Изобразительное искусство. Музыка. М., 2004).

В елизаветинское время начали ставить оперы на русский текст. Главную роль здесь сыграл Александр Петрович Сумароков (1717−1777). Триумфальной была постановка в 1755 г. оперы Арайи «Цефал и Прокрис» на стихи Сумарокова с декоративным оформлением Дж. Валериани и А. Перезинотти — первая российская opera seria с хором в 50 человек, сложнейшей машинерией, изображающей громы и молнии, полеты и исчезновения, превращающей день в ночь, «прекрасную пустыню» в «пустыню ужасную» и т. п. В 1756 г. издается указ императрицы о создании театра «для представлений трагедий и комедий». Его основу составила труппа Федора Григорьевича Волкова (1729−1763), а директором был назначен Сумароков. В постановке «Альцесгы» (музыка Г. Раупаха, либретто А. П. Сумарокова, декорации Ф. Градицци), представленной 28 июня 1758 г. в Петергофе, одну из ролей исполнял знаменитый впоследствии композитор Д. С. Бортнянский. Как и М. С. Березовский, он вышел из первого русского театра; этим будущим замечательным композиторам предстояло развивать национальные традиции. В 1759 г. в честь победы русского оружия при Кунерсдорфе в день тезоименитства Елизаветы был поставлен торжественнейший пролог «Новые лавры» на либретто Сумарокова, в декорациях Валериани, с прославляющими императрицу кантами, с балетом и декламацией, в которой отличились Федор Волков и Иван Дмитревский.

Расцвет театра в середине столетия предопределил успех драматургии среди других жанров литературы той поры. Здесь опять-таки первое место принадлежит А. П. Сумарокову. Еще в 1747 г. трагедией «Хорев» этот выдающийся поэт и первый русский драматург открыл начальную страницу в истории отечественной драматургии. Именно с Сумарокова в литературе началось рождение русского классицизма. Возглавив русский театр во второй половине 1750-х гг., Сумароков неустанно пропагандировал идеалы классицизма.