Авангардистские поиски в поэзии

Романтический порыв в будущее питал не только живопись. Это была общая тенденция русской культуры накануне грозных событий 1917—1920 гг. Свой «черный квадрат» появился и в других сферах культуры этого времени.

Новое направление — футуризм — громогласно вошло в литературу. На русской почве футуризм проявился в творчестве В. В. Маяковского, В. В. Хлебникова, Е. Г. Гуро, М. В. Матюшина, Д. Д. Бурлюка. Они были авторами первого сборника поэтического авангарда «Садок судей» (1910). Тогда же появилось и слово «будетляне» («будущники»), предложенное Велемиром Хлебниковым, представлявшее собой почти буквальный перевод слова «футуризм». Это свидетельствовало о самоидентификации русского авангарда как национального движения в русле общеевропейской культурной тенденции. В России началась мода на укороченные слова и техницизмы. Звонкие, короткие «аэро», «электро», «фото», «авто» соответствовали динамизму века.

Многие из футуристов были связаны с творческими объединениями символистов, бывали на «башне» Вяч. Иванова, сотрудничали в журнале «Аполлон». Но уже в 10-е гг. они противопоставляют себя академистам и спешат уведомить об этом публику. Название сборника «Пощечина общественному вкусу» (1912) соответствовало содержанию. В нем было культовое стихотворение — знаменитое «Бобэоби» В. В. Хлебникова. Откровенная игра, даже не словами, а звуками и буквами, демонстрировала главный метод авангарда: разложить искусство на первоначальные «кирпичики», атомы и, играя, сложить из них нечто невиданное. Последующие издания футуристов также эпатировали публику своими названиями («Рыкающий Парнас», «Ряв!», «Я!») и держались той же линии языковых экспериментов. Многие поэты предлагали свой образ Петербурга. Попробуйте угадать, какое место в Петербурге привлекло внимание В. В. Маяковского:

Гонит гиканье последнюю из петербургских сказок.

И вновь император стоит без скипетра.

Змей.

Унынье у лошади на морде.

И никто не поймет тоски Петра — узника, закованного в собственном городе.

В.В. Хлебникова занимала мысль о «перерождении языка», о создании некоего всеславянского наречия, которое объединит разделенные языками народы. «Это будет язык заумный», который «явится новым собирающим вихрем». Даже написание букв, «немой голос почерка», имело для авангардистов особую ценность. Они предпочитали оформлять обложки и страницы своих изданий копиями авторских надписей и рисунков. В 1912—1914 гг. В. В. Хлебников с единомышленниками создали не имевшие в Европе аналогов книги-автографы, отпечатанные литографским способом.

Летом 1913 г. состоялся съезд футуристов, на котором был создан новый театр — «Будетляннн». Связь поэтического и художественного футуризма обозначилась сразу. Физическое изображение «черного квадрата» К. С. Малевича появлялось на сцене театра в постановке авангардистской оперы «Победа над солнцем», прославляющей победу машин над природной стихией (текст А. Е. Крученых, музыка М.В. Матюшина). Заявленное право поэта писать как он хочет, не заботясь о понимании и чувствах публики, означало доведение до абсолюта принципа индивидуализма.

Но было бы ошибкой считать такой «богемный» вариант поэзии хулиганством или пустым оригинальничаньем. Творческая «разнузданность» богемной жизни, истово культивируемое новаторство имели очень важный смысл в механизме культурного развития. Сводя вместе людей с разным культурным и духовным опытом только на основе идеи самоценности творчества, эти кружки и «подвальчики» освобождали художника от подсознательных запретов, подстегивали его творческую энергию. Фактически «богемная» и не всегда добропорядочная жизнь оказалась уникальной стихийной лабораторией.

Звук, ритм, рифма — все «кирпичики» поэзии становятся предметом отчаянных экспериментов. Авангардизм в культуре вообще и в поэзии в частности был во многом порожден «правилами игры» в богемной среде, где выше всего ценилась творческая уникальность.

Литературные объединения футуристического направления

Исследователи часто забывают один нюанс в истории русского авангарда — это был веселый бунт очень молодых и романтичных людей. Только очень веселый человек мог считать, что, появляясь на публике в желтой кофте с бантом, можно доказать свою поэтическую талантливость. Озорство сопровождало многие предприятия футуристов. В статье «Без божества, без вдохновенья».

A. А. Блок приводит случай весьма рискованного поведения задиристой группы молодых футуристов, которые в пылу утверждения своеобразия своей поэзии на концерте разбили несколько графинов о головы публики из первого ряда, «особенно желающей быть эпатированной».

А.А. Блок писал: «Русский футуризм… отразил… своеобразный веселый ужас, который сидит в русской душе…» Среди футуристов он выделял В. В. Маяковского, автора «грубых и сильных стихотворений». Еще определенней выражался А. М. Горький: «Собственно говоря, никакого футуризма нет; есть только Маяковский. Большой поэт». Если авангардисты и ошиблись в своей оценке будущего и собственной роли в создании альтернативного искусства, то к созданию своей утопии они относились, по крайней мере, весело. Возможно, это не последняя причина того, что многие проекты и начинания футуристов ставят в тупик исследователей, которые воспринимают их планы слишком буквально. Если.

B. В. Хлебников называл себя «председателем Земного шара», то за этим стояло лишь его ощущение своей всемирной принадлежности, а не какие-либо претензии на начальственное положение.

Русскому авангарду не повезло в искусствоведческой литературе. Он представлялся то уродливым карликом, то пугающим великаном. Какое бы эстетическое впечатление на каждого из нас ни производили удивительные картины художников этого направления, скандально-авангардными они были для своих современников, а для нас они — история русской культуры на одном из сложнейших витков ее развития. Это о них в 1912 г. пророчески писал А. Н. Бенуа, что «нынешние страшилы» со временем «станут классиками». И с этой точки зрения, авангард — одна из версий национального самосознания перед лицом нового века. Можно провести аналогии между авангардными поисками «четвертого измерения» и открытиями А. Эйнштейна, Н. Бора в физике. Искусство своими средствами открывало «теорию относительности» человеческого восприятия мира.

Новый виток русской культуры Серебряного века требовал свежих идей и творческих прорывов. Следовало освобождаться от стереотипов уже Серебряного века, получить источник дополнительного ускорения культурного развития. Авангард и стал, по сути, шоковым способом смены ментальности русской культуры.

Стоит обратить внимание и на попытки договориться, выработать какие-то общие взгляды на предназначение культуры нового века. Накануне нового, 1912 г. в Петербургской Академии художеств прошел первый и единственный съезд русских художников. Подготовка к нему велась целых два года.

Среди членов Устроительного комитета и участников подготовки съезда значились художники различных направлений: НА Бенуа, М. В. Добужинский, Н. К. Рерих, А. В. Щусев, И. Е. Репин, В. М. Васнецов, В. Д. Поленов, М. В. Нестеров и др. Неудачу съезда (а именно такую оценку он получил у большинства участников) связывают с безграничной широтой проблем и представительской пестротой. Художник И. Я. Билибин писал: «В Питере только что окончился съезд художников. Зачем он был, Аллах его ведает. Собралась публика разная. Преобладали Махровы да разные учителя из Чухломы. Выступали и Репин, и Верхотуров, и Бенуа, и г-н Бобров, представитель „Ослиного хвоста“ из Москвы. Что-то сказали, позабыли и уехали». Мысль А. Н. Бенуа о необходимости коренной перестройки Академии не была воспринята.

Споры между художниками различных направлений были еще далеко не исчерпаны, а интеграционное движение культуры сделало только первые шаги. Общественное движение обгоняло культурное.

Модерн, символизм и авангард выполнили роль своеобразного «мотора», придавшего ускорение духовному развитию нации, буквально «вдвинув» ее в новый век. Появление многочисленных вариантов авангардизма в поэзии, изобразительном искусстве, в театре говорило о начале нового витка культурных поисков, о втором этапе Серебряного века. Художники нового поколения проводили головокружительный эксперимент, демонстрируя виртуозное владение «кирпичиками» искусства: словом, звуком, цветом, ритмом, линией. Мир был «разобран» на атомы. Новые художники надеялись «собрать» из них будущее. Ясно было одно: вершина, перевал новой культуры пройден. Поток устремился в долину.