Общество и цензура

Каждый призыв общества к государству вести целенаправленную и нравственную культурную политику преподносится либеральными СМИ как наступление на свободу слова, на введение цензуры. Но что же есть цензура в России? Благо это или беда? На эти острые вопросы пытается ответить книга о цензурном вырождении, написанная Арденом Блюмом «От неолита до Главлита». У книги долгий и занятный подзаголовок — ((Достопамятные и занимательные эпизоды из российской цензуры от Петра Великого до наших дней. Собраны по архивам и литературным источникам". В этой истории действительно изобилие анекдотических сюжетов. Например, Пётр Первый, осыпаемый градом подмётных писем, связанных с расколом, со свойственным ему размахом в 1701 году постановил: «Монахи в кельях никаковых писем писати власти не имеют, чернил и бумаги в кельях имети не будут…» То есть царь решил извести даже не труды монахов, а сами орудия письма.

По анекдоты анекдотами, а борьбу с цензурой русские литераторы вели суровую и непрестанную. Радищев восклицал, что «обыкновенные правила цензуры — подчёркивать, марать, не дозволять, драть, жечь всё то, что противно правлению…». «Зарезала меня цензура! Я не властен сказать, я не должен сказать, я не смею сказать…" — гневался Пушкин. Цензоры были постоянной мишенью для сатирических стрел и издевательств. Самые порядочные и чуткие из них не выдерживали такого положения. Так, цензор Никитенко в своём дневнике постоянно жалуется на свою «горестную участь». В результате взаимной травли работать в цензурных учреждениях могли только люди, которые пугались всего и соответственно могли запретить всё, что угодно. «Цензор Ахматов остановил печатание арифметики, потому что между цифрами какой-то задачи помещён ряд точек. Он подозревает здесь какой-то умысел составителя арифметики».

Конечно, нельзя всю историю российской цензуры сводить к идиотизму и мании преследования. Да и цензоры были какие— Иван Гончаров, Константин Случевский! В XIX веке русская цензура контролировала, например, медицинскую рекламу. Нельзя было печатно обещать достижение вечной молодости посредством капель из валерианы или бутылок нарзана. Цензура старалась защищать читателей от безграмотности, от безнравственности и обмана, от посягательств на честь и достоинство, оберегала общенародные ценности.

Однако свободолюбивая русская литература и журналистика большей частью вообще не видели ничего конструктивного в самом существовании цензуры. Хотя, как известно, культура невозможна без определённой системы⁶² запретов. Пушкин, кстати, это понимал. И при всех своих изматывающих борениях с цензурой, порой доводившей его до неистовства, относился к ней неоднозначно. Как замечает автор книги, «он полагал, что „просвещённая“ цензура всё же нужна — но строго в очерченных пределах». Пушкин же предупреждал: «Первые книги, которые выйдут в России без цензуры, будет полное собрание стихотворений Баркова». Как в воду глядел! Сие собрание — а по замечанию Пушкина, под именем Баркова ходили все похабные рукописи — немедленно появилось в начале 1990;х годов, после падения советской цензуры…

Не только для литераторов, но и для большинства прогрессивного российского общества во все времена неукоснительной была формула юмориста Аверченко: «Если цензор, значит — дурак. Если не дурак, значит, не цензор…».

Это положение не изменили ни либеральные послабления, наступившие во времена Великих реформ Александра II и сделавшие весьма модным хорошо знакомое нам слово «гласность». Ни даже отмена предварительной цензуры в 1906 году, когда вышли «Временные правила о печати», весьма приближённые к цивилизованным европейским законам. По ним любое произведение печати могло быть запрещено только в судебном порядке.

«Благодаря отмене превентивной цензуры, смог во многом состояться „Серебряный век“ русской культуры, — довольно спорно замечает автор книги. — Преследовались тогда в основном политические брошюры, призывавшие к насильственному свержению государственного строя… Примерно в половине случаев суд присяжных оправдывал книгу и её издателя. Более или менее свободно выходили социалдемократические (включая большевистские) книги и брошюры, в том числе и самого Ленина». Но попрежнему «поэты-сатирики того времени, не подозревая, что ждёт их спустя десять—двенадцать лет, не жалели красок для обличения цензоров и цензурных правил». И Серебряный век, и сатира того же «Сатирикона» — это прежде всего поэзия, а поэт может творить не ведая последствий, не думая о последующей публикации. Да и творения, запрещённые цензурой — от эпиграмм Александра Пушкина до шуток Саши Черного (Гликмана) распространялись в списках и, как фольклор — по воздуху.

Но авторов ждал Декрет о печати, подписанный Лениным на третий день после Октябрьской революции. «Любая оппозиция в печатном слове стала невозможной, — пишет Блюм. — Вовсю свирепствовали учреждения с устрашающими названиями: «Ревтрибунал печати», «Военно-революционная цензура».. Их ведению подлежали «преступления и проступки против народа, совершаемые путём использования печати… «Ревтрибунал печати» работал рука об руку с Чрезвычайной комиссией — ЧК, наводившей ужас». Абзац ужасает, но почитайте издания той поры — от Сергея Есенина до Надежды Тэффи — какая дерзость мысли и образа!

Характерный штрих — российские либералы и демократы даже в этой ситуации не видели разницы между царским самодержавием и большевистской властью. Сравнивали цензуру времён сидящего в заключении в Тобольске и ожидающего смерти Николая II с цензурой Ленина. И считали, что это одно и то же. История цензуры советской эпохи занимает основную часть книги. 6 июня 1922 года было создано Главное управление по делам литературы и издательств (Главлит РСФСР) — «универсальный механизм предварительной и карательной цензуры». Главлит должен был предварительно просматривать все предназначенные к публикации произведения, составлять списки произведений, запрещённых к опубликованию. Без разрешительной визы Главлита и его местных органов печатать чтолибо запрещалось. В секретных инструкциях говорилось прямо: «Главлит в области художественной литературы, по вопросам искусства, театра и музыки ликвидирует литературу, направленную против советского строительства». Главлит предусмотрительно позаботился и о самом себе, окружив свою деятельность покровом глубочайшей тайны. Писать что-либо о «методах и формах цензурной работы» строжайше запрещалось. Сами цензоры для большинства советских граждан были фигурами мистическими. Автор книги приводит «Перечни сведений, составляющих тайну и не подлежащих распространению в целях охранения политико-экономических интересов СССР», поражающие своей обнимающей все стороны жизни подробностью. Создаётся полное ощущение, что за их пределами не существуег уже ничего живого. Засекречивается всё и вся. Включая, например, «план экспорта груздей из Псковской области».

Бдительность цензоров превращалась в абсурд, порождавший массу анекдотов. Даже уже в более или менее «вегетарианские» послевоенные времена в 1954 году Главлит по поручению Хрущёва разрабатывает правила передачи метеопрогнозов по радио в открытом порядке — «на период не более 5—7 суток по следующим важнейшим для сельского хозяйства элементам: температуре, заморозкам, осадкам, сильным вечрам без указания направления…». Видимо, по логике Главлита знать направление ветра были достойны только руководящие товарищи.

Примеры такого рода и свойства любознательный читатель найдёт в книге Блюма в пугающем изобилии. Однако, оправившись от первого впечатления, можно задуматься и в несколько ином направлении. Например, нельзя не признать, что при всём ужасающем давлении цензуры русская культура и литература лада миру изумительные творения — от «Тихого Дона» Шолохова ло «Тишины» Бондарева, от «Путей и перепутий» Абрамова до рассказов и фильмов Шукшина.

Литература

и искусство советской поры сверкает именами и достижениями, истинную ценность которых мы уясняем для себя сегодня, на фоне тусклых имён и достижений времён бесцензурных. Вот загадка России!

II ещё два наблюдения внимательного читателя. Первое: Блюм считает, что «опасность восстановления „Министерства правды“ сохраняется». Однако эпоха глобального Интернета делает эту опасность трудноосуществимой. «К тому же власть теперь спокойно терпит критику и разоблачения в печати, которые просто тонут в безграничном море информации. Разоблачений столько, что они попросту обесценились. А говорить о гонениях на серьёзные книги с их мизерными тиражами и вовсе не приходится. Издавай — их всё равно сожрут гламурные детективы и прочая белиберда, которую насаждает свооодныи рынок».

В торое наблюдение вот какое. Борьбу с цензурой за абсолютную свободу слова российские художники вели ещё и потому, что считали её благодетельной для отечества. Как выражался Радищев, «обширна и беспредельна польза вольности печатания». В XX веке были два исторических мгновения такой полной вольности, когда печать стала практически бесконтрольна, — в 1917 году и в начале 1990;х. Оба раза пир свободы почему-то обернулся не благоденствием, а развалом государства и неисчислимыми жертвами.

Согласитесь, тут есть над чем задуматься. Ну, а сегодня вообще не определено, какая же культурная политика благодетельна для отечества.

Например, Владимир Путин на заседании Госсовета в январе 2010 года взял слово и, борясь с тезисами оппозиции, произнёс убийственную фразу: мол, вы на электронные обличения и на весь Интернет-то не ссылайтесь — там 50% порнографии. Ничего себе, какие бесцензурные сети созданы! Значит, их никто не отслеживает, не обуздывает? Или уже всё наше информационное пространство — порнография? Так что сам премьер-министр косвенно признал необходимость хоть какой-то нравственной цензуры. Появились и общественные инициативы по отслеживанию и обузданию Интернета. Так, всплыла ссылочка http://vww. molgvardia.ru/groupchanges/ 2010/07/08/19 012. Узнаётся почерк «Молодой гвардии», которая в отличие от героической организации-предшественницы ставит другие цели и действует совсем иными методами.

Пленум Верховного суда РФ вынес постановление, согласно которому Интернет-СМИ могут публиковать комментарии пользователей сети без предварительной цензуры. Как сообщает агентство «Интерфакс», судьи решили, что следить за содержанием подобных сообщений будет уполномоченный госорган. В сообщении отмечается, что ответственность для средств массовой информации наступит только в том случае, если после обращения надзорного ведомства редакция не отреагирует на претензию о злоупотреблении свободой массовой информации. Верховный Суд РФ снял с онлайн-СМИ ответственность за содержание читательских комментариев к редакционным текстам. Поправки к постановлению «О практике применения судами закона РФ «О средствах массовой информации» устанавливают ответственность СМИ за действия комментаторов только в том случае, если они не выполнят требование Роскомнадзора об удалении конкретных комментариев, которые, по мнению надзорного органа, представляют собой злоупотребление свободой СМИ. Заместитель председателя Верховного Суда Василий Нечаев сравнил в этой связи онлайн-СМИ с радио и телевидением: комментарий читателя в онлайн-издании для суда равен высказыванию участника передачи, идущей в прямом эфире. Такое решение дает привилегию зарегистрированным интернет-СМИ. Остальные сай ты Рунета должны будут отвечать за содержимое своих страниц в соответствии с Гражданским кодексом по искам, например, о защите чести и достоинства.

Решение Верховного Суда соответствует мировой практике, полагают многие. Она в отношении комментариев пользователей в Интернет-СМИ такова: информационные ресурсы не несут ответственности за высказывания, которые публикуют на сайте лица, не являющиеся сотрудниками редакции. Это вполне логично. Во-первых, представители СМИ не могут самостоятельно определить, является ли комментарий экстремистским или, например, порочащим честь и достоинство, во-вторых, не всегда удается оперативно отслеживать все комментарии пользователей. Однако СМИ несет наказание в том случае, если оно не реагирует на требование правоохранительных органов удалить комментарии. Событие имеет важное значение не только для онлайн-изданий, но и для российских СМИ вообще — ведь большинство из них имеют свой сайт в Рунете.

Сложившаяся практика работы ведущих российских газет с комментариями посетителей сайта соответствует решению Верховного Суда. Главный редактор сайта «Коммерсант.ру» Павел Черников говорит: «Мы следим за всеми комментариями читателей. У нас нет премодерации, потому что она убивает активность на форуме — людям нравится, когда ими написанное сразу появляется на форуме. Но у нас организована постмодерация. Если дискуссия уходит не в ту тему или переходит на личности — может, это и не является нарушением закона, но читателям это неприятно, и мы это убираем. Что касается высказываний, которые явно разжигают национальную рознь или иным образом нарушают закон, мы не собираемся ждать предупреждений Роскомнадзора и удаляем их».

«Мы поступаем с комментариями примерно как в режиме прямого эфира. Если мы видим, что какой-то комментарий по каким-то причинам не соответствует нашей политике, мы его безжалостно удаляем, или можем попросить автора отредактировать», — сообщает главный редактор сайта «Ведомости. Ру» Елизавета Осетинская. Она выражает недоумение по поводу процедуры контроля за содержимым форумов на сайтах СМИ: «Есть заметки, к которым ежедневно приходят по 150 комментариев. Мне ужасно интересно, кто это все будет отслеживать. Потому что физически это очень сложно».

Надзорные функции по соблюдению закона на интернет-форумах может осуществлять только Роскомнадзор. При этом все это касается только зарегистрированных сетевых СМИ. Незарегистрированные СМИ (в число которых, например, подпадает абсолютное большинство интернет-блогов) несут прямую судебную ответственность за комментарии сразу же после их публикации.

Напомним, что меры пресечения злоупотреблением свободой массовой информации предусмотрены ст. 4 Закона «О СМИ». К примеру, для всех СМИ запрещены публикации, содержащие призывы к свержению государственной власти, а также к терактам, включая информацию о способах изготовления и местах приобретения наркотиков или взрывчатых веществ и т. д. Также запрещена пропаганда расовой, национальной или религиозной ненависти.

Авторы постановления Верховного суда считают, что оно должно ликвидировать вариативность соответствующих судебных прецедентов в регионах, когда суды в одном месте могут счесть тот или иной случае нарушением федерального законодательства о СМИ, а в другом — нет. Постановление пленума Верховного суда отныне дает однозначную трактовку для каждого случая, унифицируя судебную практику.

Напомним, что согласно данным Фонда общественного мнения, в конце 2009 года количество пользователей Интернетом в России составляло почти треть населения — 32%. Многие эксперты и просто пользователи русскоязычной части всемирной сети сочли данное постановление наступлением на свои права и началом ввода цензуры в популярных социальных сетях. Ведь обычный сетевой блог, являющийся незарегистрованным СМИ, целиком подпадает под «драконовские меры». Конечно, есть другой способ — зарегистрировать его как СМИ. Это освобождает его от необходимости следить за своей аудиторией. Но в таком случае, появляется другая степень ответственность и дополнительные хлопоты, как у каждого сетевого СМИ.

Правда, есть вероятность, что тревоги блогеров напрасны: пока непонятно, как именно можно осуществлять надзор за всей многомиллионной армией блогов. Даже для контроля только русскоязычного сегмента ЖЖ государсшу потребуется создать целую разветвленную структуру полноценного мониторинга с огромным штатом сотрудников числом, как минимум, несколько десятков тысяч. А это не под силу даже более богатому государству, чем РФ. С другой стороны, обычным сетевым СМИ жизнь существенно облегчается: за комментарий читателя теперь редакция не отвечает, будь там даже призывы к свержению власти. Если появилась жалоба — СМИ может просто стереть комментарий и снова ни за что не отвечать. Правда, обычных сетевых СМИ и контролировать легче, чем анонимных блогеров. В любом случае, без усиления цензуры бурный рост Рунета, по-видимому, теперь вряд ли возможен.

* * *.

Кроме цензуры, сегодня действует ещё и такой мощный институт, который получил название информационная блокада.

Кратким объяснением его может послужить цитата из аналитической записки МВД России: «Там, где цена информации выражается в человеческих жизнях, не может¹ быть места демократии, гласности и так называемому объективному освещению событий…». Если Вы привыкли наблюдать за развитием нынешних «антитеррористических операций» глазами американского CNN или российских ОРТ и РТР, с методом информационной блокады вы сталкиваетесь ежедневно. Например, после терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 гола правительство США выдвинуло список «рекомендаций» американским СМИ. Им, среди прочего, настойчиво предлагалось воздержаться от подробного освещения деятельности Аль-Каиды, от цитирования У. Бен-Ладена и от публикаций интервью с ним. Лишить противника возможности публично высказать свою позицию — одна из главных задач пропагандистской войны.

Информационная блокада всегда тесно связана с информационным доминированием. Это две стороны одной медали. К ним прибегают как в случае военных действий, так и в мирное время (например, во время выборов). Имеет место создание информационного вакуума по какому-то вопросу с последующим распространением тенденциозной информации о нем. Очень часто властные структуры блокируют информацию по какой-либо проблеме, а затем выдают ее в безальтернативном режиме. Поскольку интерес к данному вопросу в обществе очень силен, выгодная для власти информация получает максимальное распространение. Это позволяет обеспечить единую интерпретацию происходящих событий и представляет, по сути, массовое зомбирование людей. В этом случае фиксированная позиция СМИ не подлежит изменению, поэтому другая точка зрения практически недоступна для широкой аудитории.

Информационная блокада сегодня сопровождает практически все военно-политические конфликты. Так, война с Ираком в 1991 г. изображалась как «чистая» и справедливая. Западные СМИ всячески расхваливали достоинства «хирургически точных ударов». При этом старательно замалчивались любые свидетельства противоположного характера (те же случаи, которые невозможно было скрыть, назывались досадными «ошибками», чтобы сгладить негативную реакцию общественности — см. Подмена). Цензуре тогда подверглись даже бывший министр юстиции США Р. Кларк и известный в Америке оператор, которые привезли из Багдада отснятые на пленку свидетельства гибели и страданий гражданских лиц. Все американские телекомпании отменили ранее назначенные встречи с ними, и ни одна из них не показала нежелательные кадры.

Во время воздушных атак НАТО против Югославии в Великобритании проходили выборы в Европарламент. Небольшая по численности Социалистическая трудовая партия поместила в своем предвыборном клипе документальные кадры опустошений, причиненных натовскими бомбардировками Сербии. При телепоказе этот эпизод… был просто-напросто вырезан БиБи-Си, «самым уважаемым и объективным мировым средством информации».

Пятикурсница Ольга Кушнир написала реферат «Взаимодействие политологии и массовых коммунякаций», в котором утверждает: «Нужно осознавать, что масс-медиа, как самостоятельный, финансово успешный, устойчивый бизнес не существуют без политики. СМИ выступают как посредник в искусстве управления государством и обществом, они транслируют совокупность социальных идей и обусловленной ими целенаправленной деятельности, связанной с формированием жизненно важных отношений между государствами, народами, нациями и социальными группами.

В свою очередь, бизнес-структуры используют как политику, так и масс-медиа для достижения своих целей. Эти взаимоотношения тесно вплетены в социальное полотно общества, что и вызывает определенные проблемы в средствах массовой информации, а потому необходимо больше внимания уделять вопросам влияния политологии на отечественную журналистику.

Политология — наука о политике, то есть об особой сфере жизнедеятельности людей, связанной с властными отношениями, с государственно-политической организацией общества, политическими институтами, принципами, нормами, действие которых призвано обеспечить функционирование общества, взаимоотношения между людьми, обществом и государством.

Задачи политологии в формировании знания о политике, политической деятельности, объяснение и предсказание политических процессов и явлений, политического развития. Именно с помощью средств массовой коммуникации (то есть передачи информации, идей, оценок или эмоций от одного индивида к другому, от одной группы к другой) политология осуществляет некоторые из присущих ей функций:

• — формирует систему ценностей, позволяет давать оценки политическим решениям, политическим институтам, политическим событиям;
• — позволяет людям разобраться в сути политических процессов;
• — способствует политической социализации;
• — формирует мотивы и действия людей;
• — выражает властно значимые интересы всех групп и слоев общества;
• — руководит и управляет политическими и общественными процессами в интересах тех или иных слоев населения или всего социума в целом;
• — обеспечивает целостность общественной системы, стабильность и порядок, за счет подчинения интересов различных слоев населения интересам целого;

В свою очередь, политология оказывает влияние и на саму массовую коммуникацию, которая относится к духовной деятельности и может быть как духовнотеоретической (внедрение оценок, ценностей), так и духовно-практической (формирование верований, убеждений).

Массовые коммуникации также имеют ряд функций, на которые в своих интересах и для достижения определенных целей может влиять политология. На первый план, безусловно, выходит познавательная функция. Так как массовые коммуникации удовлетворяют потребность аудитории в получение информации об окружающем мире для индивидуального развития личности, самореализации, социализации, интегрирования в социальную систему.

Важную роль играет коммуникативная функция, которая состоит в том, что посредством массовых коммуникаций осуществляется акт общения: властью и обществом, государством и личностью, разными странами, народами, социальными группами, индивидами и группами индивидов. В этой связи массовые коммуникации являются одним из инструментов управления обществом.

Еще К. Маркс, редактируя «Рейнскую газету», обратил внимание на значение печати как «третьего элемента», который входит в структуру государства и находится между правителями и управляемыми. Власть ставит политические и стратегические цели, а посредством массовых коммуникаций они доходят до массовой аудитории, которая, в свою очередь, идет к достижению этих целей.

Массовые коммуникации также несут ответственность за процесс социализации личности, усвоение социального опыта, знаний, обычаев, традиций, этикета, правовых и моральных норм. Формируют нравы, стереотипы поведения, идеалы, соответствующие данному обществу, данной социальной группе. Тем самым обеспечивают стабильность, сохранение общеоъа, его структуры и сложившихся (складывающихся) в нем форм жизни. У массовых коммуникаций есть еще функция — политическая (управленческая). СМИ называют «четвертой властью», учитывая мощную, многостороннюю и масштабную власть масс-медиа над чувствами и сознанием людей⁶⁴.