Общество и борьба за власть в культуре Средних веков
Объединение приходов и монастырей и других церковных сообществ и организаций позволило Папам объявить войну светской власти. Начал ее Папа Григорий VII, провозгласивший юридическое верховенство Папы над всеми христианами и светскими властями, а чтобы его слова не расходились с делом, он тут же низложил императора Генриха IV. Одновременно Григорий VII приступил к реформированию и самой церкви… Читать ещё >
Общество и борьба за власть в культуре Средних веков (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
В Европе этого периода отчасти повторилась история, которую мы рассмотрели выше в культуре древних царств, а именно базисный культурный сценарий позволял претендовать на высшую власть двум социальным институтам — христианской церкви и светской власти в лице королей, императоров, баронов. С одной стороны, именно Папа и кардиналы выступали посредниками между христианами и Творцом, представляли Последнего на земле, с другой — короли и императоры Западной Европы в VI—XI вв. считались «Христовыми наместниками», сакральными фигурами, религиозными вождями своего народа; благодаря помазанию в особенности император воспринимался как высший духовный руководитель всех христиан, которого не смел судить ни один человек, но который сам судил всех людей и отвечал за них на Страшном Суде[1]. Более того, в этот период под властью королей, императоров и крупных феодалов находились западное христианское духовенство и большая часть церковной собственности. Светские власти не только «контролировали земли и доходы церкви, но и назначали на должности епархиальных архиереев и других находившихся на их земле угодных им лиц, часто из числа близких родственников. Эта власть раздавать церковные должности (бенефиции) часто оказывалась весьма прибыльной, т. к. этим должностям сопутствовала обязанность получать доходы и службы с земельных владений при них»[2].
Ситуация стала быстро меняться в X в. и начале XI в., когда началось движение за объединение множества существовавших самостоятельно монастырей и приходов, а также борьба за очищение церкви от феодальных и местных влияний и неизбежно сопутствующей им коррупции. (Но еще во второй половине IX в. Папа Николай I пытался утвердить власть не только над архиепископами и епископами, но и над «императорами, заявив, что короли не имеют права судить священников и что священники не подлежат юрисдикции королей; впрочем, тогда эта декларация не изменила положения дел»[3].) Инициатором нового движения выступило аббатство Клюни, которое сумело создать и объединить более тысячи монастырей, которые все управлялись приорами под юрисдикцией аббата Клюни Одилона. Он же выступил инициатором церковного движения за «Мир Господний», направленного против войн и насилия, что способствовало существенному поднятию авторитета христианской церкви.
Объединение приходов и монастырей и других церковных сообществ и организаций позволило Папам объявить войну светской власти. Начал ее Папа Григорий VII, провозгласивший юридическое верховенство Папы над всеми христианами и светскими властями, а чтобы его слова не расходились с делом, он тут же низложил императора Генриха IV. Одновременно Григорий VII приступил к реформированию и самой церкви, например, он «приказал всем христианам бойкотировать священников, живших в браке или внебрачном сожительстве, и не принимать их услуг в отношении таинств»[4]. Поскольку христианская церковь не имела собственной армии, свои претензии на верховную власть она пыталась утвердить, в частности, на основе права. В 1075 г. Папа Григорий VII, «заглянув в собственную грудь», написал документ под названием «Dictates Рарае» («Диктаты Папы»), из которого имеет смысл привести несколько положений:
«1. Римская церковь основана одним только Господом.
- 2. Римский епископ один по праву зовется вселенским.
- 3. Он один имеет право низлагать и восстанавливать епископов.
- 7. Ему одному позволено создавать новые законы в соответствии с нуждами времени.
- 9. Одному лишь Папе все князья должны целовать ноги.
- 11. Он может низлагать императоров.
- 18. Никакой его приговор не может быть никем отменен, и только он один может отменять любые"[5].
Начался затяжной конфликт светских властей с церковными, не ограничившийся одними письмами: в ход пошло оружие, проклятия, отлучение от церкви. Например, Иоанн Солсберийский в трактате «Norman Anonymous», направленном против партии Папы, пишет, что и «королевское достоинство Христа, и его святость прямо передаются королям через коронацию. Как викарий есть наместник Христа, король сам божественен и является священником своего народа. Он даже может совершать таинства, после коронации — такова традиция в Византии, у франков и англосаксов — император или король входил в алтарь и готовил хлеб и вино для своего собственного причащения. Король также благодетель и спаситель своего народа, поэтому он может прощать грехи»[6].
Успех в борьбе Пап с королями попеременно был то на одной стороне, то на другой, поскольку обе партии имели своих многочисленных сторонников, которые, однако, сами часто меняли свои взгляды, ведь и христианская церковь представляла собой тело Христово, но и светская власть была сакральна. «В итоге ни Папам, ни императорам не удалось настоять на своих изначальных притязаниях. По Вормскому конкордату 1122 г. император гарантировал, что епископы и аббаты будут свободно избираться одной лишь церковью, и отказался от присвоения им духовных символов кольца и посоха. Со своей стороны Папа согласился на право императора присутствовать на выборах и вмешиваться там, где возникал спор»[7]. За этим первым шагом последовали и другие, в ходе которых церковь и светская власть постепенно разграничивали компетенции и определяли границы собственных институтов. Другой важный результат — формирование канонического права и по его образцу — права светского государства.
Нужно учесть еще одно обстоятельство. Общество того времени состояло из многих сообществ (племенных союзов, дворов королей и других крупных феодалов, христиан-монахов, мирян, связанных феодальными отношениями, горожан и т. д.), каждое из которых отстаивало свою самостоятельность. Средневековое общество было обществом равных перед Богом, а также отчасти в силу договорных отношений. Это общество признавало разных социальных субъектов (церковь, светские власти, города, цеха и т. д.). Потому и не могли в рассмотренном конфликте победить ни церковь, ни светские власти, что средневековое общество было обществом многих равных перед Богом, обществом, не мыслящим деспотизма в качестве нормы социальности. По сути, начиная с XI—XII вв. средневековое общество пытается конституировать себя на основе права и механизмов, напоминающих собой демократические.
Образцом при этом выступала христианская церковь. Так, несмотря на единовластие Папы, сам Папа избирался кардиналами, в свою очередь епископ избирался соборным капитулом, т. е. канониками и другими клириками, аббат избирался монахами монастыря. «Хотя законодательство было прерогативой Пап, они все же в XII—XIII вв. чувствовали потребность в периодическом созыве вселенских соборов, чтобы те помогали им в законодательном процессе. Это и были первые законодательные собрания Европы»[8]. В формировании подобного общества колоссальную роль сыграли монастыри, университеты, средневековая философия и теология.
Большое значение имела и структура церкви, соединявшая в себе три разных образования — христианское мировоззрение (е значительной степени определявшее базисный сценарий и картину мира средневековой культуры), церковь как сообщество христиан и церковь как корпорация. В первой своей ипостаси церковь манифестировала идею Бога-Творца, создавшего мир и продолжающего в нем пребывать, определяя все происходящие события. Это также идеи «концепирования» (т. е. собирания человеком по слову смыслов, творения конкретных предметов), развитые Боэцием и Абеляром. Отсюда идея и образ средневекового права как целого, организма, но творимого человеком, через которого действует Бог.
Во второй ипостаси церковь, как можно понять, представляла собой общество, с одной стороны, отстаивавшее свободу своих членов и более мелких сообществ, с другой — выстраивавшее отношения между ними на демократической средневековой основе (выборность всех основных должностей, обсуждение на вселенских соборах, обсуждение на философско-теологическом уровне, сложная иерархическая, опирающаяся на право структура управления). Как пишет Г. Сайз, «при такой тонкой сверхразветвленной системе управления, как в средневековой церкви, консенсус решал абсолютно все»[9].
В третьей своей ипостаси церковь представляла собой корпоративную организацию (в нашей терминологии «консолидированного субъекта»), ставящую перед собой определенные цели и стремящуюся их реализовать. Так, именно в XI—XII вв. церковь «вознамерилась переделать и саму себя, и окружающий мир на основе права», организовала крестовые походы, приучая христиан к своей новой роли, еще раньше создавала школы и монастыри, поддерживала университеты, способствуя переделке ветхого человека в нового. Важно понять, что необходимым условием церкви как корпоративного института являются две ее другие ипостаси.
Обсуждая этот вопрос, Берман сравнивает два разных понимания корпорации — германское и римское и обращает внимание, что средневековое понимание сочетает в себе оба и опирается на признание общества. «Эти и другие нормы и понятия канонического права, — пишет он, — по всей видимости, отражают германские представления о корпорации как товариществе, имеющем групповую личность и групповую волю, в противоположность римскому представлению о корпорации как „учреждении“, сущность которого создается вышестоящей политической властью. Сомнительно, однако, чтобы корпоративная личность в юридическом смысле вообще могла возникнуть из одной лишь группы. Ее существование всегда отчасти зависит от признания ее извне, другими слоями, от признания ее тем обществом, частью которого она является. Равным образом сомнительно, чтобы корпоративная личность в юридическом смысле могла возникнуть исключительно по воле общества или государства, без предварительного наличия группы людей, имеющих общие интересы и способность действовать как единое целое»[10].
Итак, структура власти, сложившаяся в Европе в Средних веках, помогала разграничить складывающиеся в средневековом обществе социальные институты и способствовала формированию особой культуры и социальности, допускающих сосуществование разных социальных субъектов и сообществ, опосредующих социальное взаимодействие институтом права. Еще раз на данном материале подтверждается зависимость власти от общества. Его позиция и отношения определяли и невозможность окончательной победы одной из конфликтующей сторон (короля и церкви), и требование идти на компромисс, и такую структуру права, в которой достигалось примирение разных социальных субъектов, и даже новый характер права и власти (выстраивающих себя по образцу единого христианского общества и корпорации).