Наука в современной цивилизации

Различие «академической», «прикладной» и «большой» науки

Представленная в гл. 9 картина относится к «академической» («фундаментальной», «чистой») науке, которая характеризуется тем, что научные знания возникают здесь вне зависимости от решения прикладных технических задач. Если мы обратимся к физике, то сюда попадут основания всех разделов физики, собранных, скажем, в 10 томах «Теоретической физики» Л. Д. Ландау и Е. М. Лифшица, сюда же попадут многочисленные ВИОтеории и эксперименты, которые выросли в связи с возникающими внутри нее вопросами. При этом речь идет не о психологической «мотивационной установке» ученых, которая упоминается в работе |5, с. 162—163], а о содержательном срезе. В физике академическую науку и сообщество, на котором она живет, по-видимому, можно выделить следующим образом. Взять соответствующий раздел физики (он выделяется легко, поскольку, как было сказано выше, имеет четкие основания в виде ОРФ) и выявить связанные с ним конференции, издания, обзорные статьи, факультеты вузов и учебные курсы. В результате получится содержание и сообщество, отвечающее академической науке на базе исследуемого раздела физики. Там будет некоторая примесь прикладных исследований, но основа была бы четкой, по крайней мере, для физики вплоть до первой половины XX в.

Если мы обратимся к истории физики XIX—XX вв., то увидим, что существенное прямое влияние техники на формирование нового раздела физики имеет место только в случае термодинамики, где такие фундаментальные для нее элементы, как второй закон термодинамики, цикл Карно и следующее из них понятие энтропии, вызваны развитием паровых машин в ходе промышленной революции XIX в. Но это исключение. Электродинамика, статистическая физика, специальная и общая теории относительности, квантовая механика рождаются из решения проблем, возникающих внутри «академической» и «университетской» физики, не испытывая прямого воздействия со стороны развития техники. Военно-промышленный интерес в Германии к спектроскопическим исследованиям, конечно, дал богатый материал для становления квантовой механики, но его нельзя рассматривать как принципиальное прямое влияние. Порожденные этими дорогостоящими для того времени опытами данные дали важный материал для постановки фундаментальных проблем, решение которых стало^[1]

одной из важных составляющих в создании квантовой механики. Но это был все-таки лишь материал, который был вовлечен в развитие академической науки. Проблемы спектра излучения черного тела, фотоэффекта, неустойчивости электромагнитной версии планетарной модели атома — три из четырех главных проблем, решение которых ведет к рождению квантовой механики, — рождаются внутри академической физики. Внутри академической физики используется и материал спектроскопических исследований.

Не из технических задач возникают и «Математические начала натуральной философии» Ньютона и теория падения тел Галилея. (Галилей решал задачу, поставленную еще Аристотелем, Ныотон строил теорию, объясняющую законы движения планет Кеплера.).

Возникающие в ней ПИО и некоторые ВИО вовлекаются в «прикладные исследования», образующиеся вокруг соответствующих «технических» задач в инженерной практике. Эти прикладные исследования могут организоваться в «прикладную науку» (пример такого процесса дает формирование «физики магнитных жидкостей»). Этот процесс типичен для эпохи научно-технической революции, где плотность прикладных исследований резко возрастает^[2]. Возможен и другой путь формирования прикладной науки, когда некоторый подраздел академической науки находит техническое применение (возможно, что такой пример дает магнитная гидродинамика, возникшая в 1940;х гг. как результат пересечения гидродинамики и электродинамики, а позже ставшая основой теории плазмы в рамках проекта по разработке управляемого термояда).

Главное отличие прикладных естественных наук от академических состоит в том, что первые формируются вокруг технических задач, для решения которых используют достижения академической науки, а вторые формируются вокруг собственных проблем.

Можно еще выделить технические науки, типа радиотехники, в центре которых не только технические задачи, но и свои особые ПИО (индуктивности, конденсаторы, диоды, триоды и нр.).

Процессы, происходящие в технике, как и социально-политические процессы, воздействуют на развитие академической науки, но не определяют ее развития. Яркими примерами такого воздействия являются «атомный проект» [3] и политические репрессии сталинского периода в СССР [4]. Политические репрессии Сталина почти уничтожили отечественную школу генетики, бывшей в 1920;х гг. одной из ведущих в мире. «Атомный проект» не только спас от подобного разгрома физику, но и дал ей мощный импульс развития. Но все это с точки зрения развития физики лишь воздействие внешних факторов в рамках «внешней» истории Лакатоса (см. параграф 6.7). Да, в результате последствий Второй мировой войны и гонки вооружений, в центре которой стоял атомный проект, центры фундаментальных физических исследований сместились из Западной Европы в США и СССР, но ни к каким революциям в физике, сравнимым с таковыми в начале XX в., это не привело.

Научно-техническая революция — это главным образом вовлечение науки в процесс развития техники. Обратное воздействие через рост финансирования и престижа, рост числа ученых, сложного оборудования и эмпирического материала велико, но нс факт, что является определяющим для развития академической науки.

Люди и институты, составляющие сообщество академической науки, часто включены и в другие типы деятельности и структуры, относящиеся к прикладной науке и к технике. Но независимо от того, занимаются ли они академической наукой в основное рабочее время и какой вклад эта деятельность вносит в их доход, сообщество ученых, занимающихся академической наукой, существует, и суть академической науки осталась прежней (хотя формы существования стали более коллективными, сегодня это, как правило, лаборатории, а не индивиды). Социокультурный фактор, например, в виде падения престижа науки и роста престижа денег, конечно, сказывается на самочувствии академической науки, но слухи о ее смерти явно преувеличены.

Однако в середине XX в. рождается новое явление — «Большая наука». Системообразующую роль здесь играет масштабный государственный проект (чаще всего военно-технический), который вовлекает в себя и технику, и технические, прикладные и академические науки, и политику и экономику. Это ведет к резкому экстенсивному росту науки, лавинообразному возрастанию числа научных сотрудников, учреждений, журналов, особого внимания общества и государства. Примерами таких проектов, как у нас, так и на Западе, являются атомный и ракетный проекты. Обрисуем их кратко на доступном отечественном материале. Отметим, что структура и тип деятельности в прикладной и академической («нормальной», ибо до научных революций здесь дело не доходит) науках очень близки — построение ВИО из имеющихся ПИО.

Масштаб и разнообразие вовлеченных ресурсов в подобных проектах демонстрирует советский ракетный проект. Для создания первой боевой отечественной ракеты Р-1 потребовалась кооперация 13 конструкторских бюро и 35 заводов, ракеты Р-2 — 24 научно-исследовательских учреждений, КБ и 90 промышленных предприятий, а первая межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 потребовала гигантской кооперации в масштабах всей страны — около 200 научно-технических, исследовательских институтов, КБ, лабораторий различных министерств и ведомств. Создание производственных мощностей шло так же, как и в предвоенные годы, т. е. за счет привлечения значительной части действующих цехов и заводов и некоторого строительства новых объектов.

«Период 1945—1953 гг. стал временем мобилизации средств и развертывания инфраструктуры для атомного и ракетного проектов СССР. Существенная часть материальных и людских ресурсов досталась при этом науке, и в том числе институтам и лабораториям, которые вскоре после того, как первоочередные задачи создания ракетно-ядерного оружия были решены, занялись фундаментальными научными проблемами. Таковыми, например, были лаборатории, занимавшиеся ускорителями заряженных частиц…, которые образовали ядро Объединенного института ядерных исследований (ОИЯИ) в Дубне. Были созданы и новые высшие учебные заведения (например, МИФИ, МФТИ), специальные отделения и факультеты в университетах и других вузах», «тесно связанные с институтами Академии наук и оборонной промышленности, ориентировавшиеся в основном на подготовку кадров для Средмаша и других наукоемких отраслей оборонной промышленности». Это происходило на фоне резкого усиления притока талантливой молодежи в физику, математику, технические науки [1, с. 15; 2, с. 460—461]. «Советская научная, техническая и оборонно-техническая инфраструктура практически полностью поглощала беспримерный, но своим масштабам (почти до 10 тыс. дипломированных физиков и инженеров-физиков в год!) кадровый поток…» [1, с. 75].

«Руководители атомного проекта, прежде всего академики И. В. Курчатов и Ю. Б. Харитон, добившись беспрецедентного успеха в создании ядерного оружия, старались на волне этого успеха создать режим, максимально благоприятный и для физических исследований в ядерной сфере и смежных с ней областях физики и не только в средмашевской сфере, но и в академических институтах. И усилия власти по поддержке и развитию физической науки в стране, и резко возросший престиж профессии физика, и набравшие силу многочисленные научные школы принесли свои замечательные плоды не только в ядерной области, но и в ряде других областей фундаментальной и прикладной науки: в физике твердого тела и низких температур, оптике и квантовой электронике и т. д. [2, с. 460— 462]. Аналогичные процессы имели место и в США. В результате в физике (и ряде других областей) СССР и США вышли в лидеры.

• [1] Глава написана при поддержке гранта Российского гуманитарного научного фонда№ 14−03−687.
• [2] 2 Е. И. Пружинин указывает, что формирование прикладных наук — «событие достаточно недавнее», характерное для середины XX в. «Чем дальше в прошлое от середины столетия, тем более дробным и личностным становится проявление… дихотомии» [5, с. 165].