Н. Ф. Яковлев

Наряду с Е. Д. Поливановым другим крупным советским ученым, активно участвовавшим в языковом строительстве, был Николай Феофанович Яковлев (1892—1974). Он принадлежал к Московской школе, со студенческих лет был хорошо знаком с Н. С. Трубецким, учившимся в Московском университете на несколько лет раньше него, и с Р. О. Якобсоном, учившимся немного позже. Как и Поливанов, он активно участвовал в революции и принял новый строй. С 1920;х гг. стал ведущим теоретиком и практиком языкового строительства в СССР. Органом, осуществлявшим работу по языковому строительству, был существовавший в 1925— 1937 гг. Всесоюзный центральный комитет нового алфавита; все это время Н. Ф. Яковлев был председателем его Тсхнографической комиссии и фактическим научным руководителем. К деятельности по составлению алфавитов были привлечены также Поливанов и ряд других видных советских лингвистов тех лет: тюркологи Н. К. Дмитриев (1898—1954) и К. К. Юдахин (1890—1975), монголист Н. Н. Поппе (1897—1991), финно-угровед Д. В. Бубрих (1890—1949), кавказовед и иранист Л. И. Жирков (1885— 1963) и другие. В основном это были молодые тогда ученые, по взглядам близкие к структурализму, безусловно, интересовавшиеся системным синхронным анализом современных языков, в особенности в области фонологии, тогда самой передовой и развивающейся дисциплины. На высоком научном уровне было составлено около 80 алфавитов для языков народов СССР на латинской основе; одни из них создавались непосредственно Яковлевым или при его участии, другие — при том или ином влиянии его идей и рабочих приемов. В конце 1930;х гг. по решению сверху латинские алфавиты были заменены на кириллические, в составлении алфавитов на новой графической основе Яковлев также принимал участие.

Диапазон научных интересов Яковлева был несколько уже, чем у Поливанова, но тоже достаточно широк. Он также много публиковался по вопросам теории и практики языкового строительства. Помимо этого, специальной областью его исследований были кавказские языки, а сферой теоретических интересов — фонология. В 1930—1940;е гг. им были написаны пять фундаментальных грамматик кавказских языков, три из которых — адыгейская (совместно с Д. Ашхамафом), кабардинская и чеченская — были изданы, а абхазская и ингушская до сих пор не опубликованы. В отличие от других видных советских лингвистов его времени, Яковлев оказался подвержен влиянию марризма, с которым боролся в области создания алфавитов, но который принял в ряде других вопросов, прежде всего в трактовке языковой истории. Судьба Поливанова и Яковлева, наиболее активно из крупнейших отечественных лингвистов поддержавших советский строй, оказалась при этом строе наиболее драматичной, хотя и по-разному. Яковлев не был арестован, но после осуждения марризма был в 1951 г. как «неразоружившийся маррист» уволен с работы и вскоре заболел. После этого его творческая деятельность прервалась, и последние 23 года жизни он из-за тяжелой болезни выпал из науки.

Как теоретик языкознания Яковлев наиболее интересен своими работами по фонологии, написанными в начальный период его деятельности, в 1920;е гг. К сожалению, главная его теоретическая работа тех лет не издана и, по-видимому, не сохранилась. Его деятельность как фонолога была тесно связана с конструированием алфавитов. Это был двусторонний процесс: фонологическая теория составляла базу для создания алфавитов (именно фонологи, а не фонетисты были лучше всего подготовлены для алфавитной деятельности), а богатый материал языков народов СССР предоставлял факты для развития теории. Как признавал впоследствии Р. Якобсон, структурно-фонологические концепции Яковлева появились в печати на несколько лет раньше, чем аналогичные концепции II. Трубецкого и самого Якобсона, начиная с 1923 г. Среди опубликованных работ Яковлева по теории фонологии особо выделяется статья «Математическая формула построения алфавита»^[1].

В статье ставится вопрос о том, какая наука о языке может помочь в практическом деле создания алфавитов. Здесь мало что могли дать как традиционное историческое языкознание, так и уже существовавшая фонетика, использовавшаяся, в частности, в диалектологии. Диалектологи, как указывает Яковлев, «стремясь как можно точнее изучить на слух, а частью также с помощью особых фонетических аппаратов, все богатство звуковых оттенков, какое несет в себе индивидуальное живое произношение, в первую очередь интересовались вопросом о том, чтобы создать возможно более богатую и точную систему научной транскрипции». Однако такой подход обладал слишком большой различительной силой, поскольку «количество звуковых оттенков… всегда больше того числа звуков, которые различает в своей речи каждый неискушенный в фонетических исследованиях говорящий». А именно последнее различение и важно для создания практической письменности. Примером непонимания сущности проблемы оказался упоминавшийся уже алфавит Н. Я. Марра, представлявший собой крайне сложную транскрипцию, неудобную для пользователей. В то же время создание алфавитов должно основываться на научной базе: «Только тогда можно говорить о научно обоснованном построении алфавита, когда теоретическая лингвистика сумеет дать необходимые элементы и даже формулы для решения этого вопроса так же, как теоретическая механика дает их для постройки инженерных сооружений». Как и Е. Д. Поливанов, Яковлев признавал сферу графики и орфографии открытой для сознательного вмешательства.

Данной научной базой является структурная фонология. Яковлев пишет: «Решение вопроса о научном построении практического алфавита требует прежде всего известного пересмотра положений теоретической фонетики. Всякому теоретическому исследователю фонетики известен тот факт, что в каждом данном живом диалекте ученый может вскрывать по существу неограниченное количество звуковых отличий… В сущности нет никакого предела количеству звуков в языке, если исследователь подходит к этому вопросу только с точки зрения физико-акустической, т. е. если он воспринимает звуки вне всякого отношения к социальной языковой их функции, вне отношения звуков к значимым элементам языка». Яковлев отметил, что впервые на существование в языке ограниченного количества фонем обратил внимание И. А. Бодуэн де Куртенэ и его ученики. «Указанные исследователи не объяснили, однако, лингвистической сущности данного явления, его социальной основы, сводя дело к психологическому акту, к явлениям индивидуального сознания каждого отдельного говорящего». Ссылаясь на раннюю (1912) работу Л. В. Щербы, где тот еще исходил из психологической концепции фонемы, Яковлев заявляет: «Я вполне присоединяюсь к выводам проф. Щербы, что в каждом языке существует строго ограниченное количество звуков — „фонем“, однако, в отличие от последнего, я даю этому факту чисто лингвистическое толкование. Именно — фонемы выделяются, по моему мнению, не потому, что они создаются каждым отдельным говорящим, но они потому и сознаются говорящими, что в языке как в социально выработанной грамматической системе эти звуки выполняют особую грамматическую функцию… Мы должны признать фонемами те звуковые отличия, которые выделяются в речи как ее кратчайшие звуковые моменты в отношении к различению значимых элементов языка».

Такая точка зрения весьма сходна с пражской. А писал это Яковлев, и уже не в первый раз, за год до публикации «Тезисов Пражского лингвистического кружка» и почти за десятилетие до написания «Основ фонологии» Н. Трубецкого. Однако столь развернутого, как у Трубецкого, изложения фонологической теории Яковлев так и не дал.

Очевидно, что «эти-то звуки-фонемы во все времена и у всех народов, применявших звуковую систему письма, и клались в основу буквенного обозначения, изобретатели их алфавитов интуитивно определяли количество фонем данного языка и каждую фонему обозначали особым знаком — буквой». Мы отмечали уже этот факт, когда говорили о лингвистических традициях, и Яковлев был одним из первых, кто это заметил. Букв всегда значительно меньше, чем применяемых для того же языка транскрипционных знаков. Тот же подход, что был у изобретателей уже существующих алфавитов, должен быть и у лингвиста, конструирующего алфавиты, но количество букв уже определяется не интуитивно, а осознанно, на основе научной теории.

Далее автор переходит к выделению собственно «математической формулы построения алфавита». Он указывает, что всегда принципиально возможен алфавит, в котором отношение между буквой и фонемой взаимно однозначно, однако для многих языков число букв можно минимизировать, если там многие фонемы противопоставлены по одному и тому же признаку. Яковлев исходил из принципа, используемого в русском алфавите, где вместо особых букв для твердых и мягких фонем используются сопряженные с ними пары букв для гласных (а — я, у—ю и др.). В результате выводится формула:

а=с + г —е + г + 1,.

где, А — общее число букв; С — число согласных фонем; Г — число гласных фонем; С' — число согласных фонем, противопоставленных по твердости-мягкости; Г — число сочетающихся с ними парных вариантов гласных фонем. Кроме того, необходима одна буква (мягкий знак) для разграничения твердых и мягких фонем не перед гласными. В других языках, во-первых, вместо твердости-мягкости может быть какой-то другой признак, во-вторых, в каких-то случаях может быть целесообразным экономить на гласных за счет согласных, поэтому формула в общем виде выглядит так:

А = С + Г±С'±Г+1.

Далее Яковлев прилагает эту формулу к ряду языков разного фонологического строя, где эта формула дает ту или иную экономию.

Для современного читателя, привыкшего к сложным математическим моделям языка, арифметическая формула Яковлева выглядит примитивной, однако в 1928 г. вопрос о применении даже такой математики к гуманитарным наукам еще выглядел дискуссионным (тремя годами позже Е. Д. Поливанов одну из статей в книге «За марксистское языкознание» озаглавил «И математика может быть полезной», хотя и там речь идет о достаточно простой математике). Яковлев вполне справедливо считал, что «гуманитарные дисциплины, принципиально не отличаясь от естественно-исторических наук, допускают применение математических формул и способны послужить теоретической базой для создания специальных прикладных гуманитарных дисциплин». Однако, безусловно, «любая формула требует предварительного исчисления реальных величин, получаемых с помощью исследования соответствующих конкретных объектов». Например, если формула — фонологическая, требуется предварительное знание фонологии языка. Математика всегда лишь вспомогательное средство.

В отличие от идей Н. Трубецкого и Р. Якобсона, идеи Яковлева не получили известности за пределами страны. В то же время они прямо повлияли на формирование концепции советских лингвистов, в основном бывших несколько моложе Яковлева. Эта группа лингвистов получила название Московской фонологической школы, хотя се представители внесли вклад не только в фонологию.

• [1] Впервые напечатана в 1928 г. в первом выпуске сборника «Культура и письменностьВостока», издававшегося Всесоюзным центральным комитетом нового алфавита (статьяпереиздана в хрестоматии А. А. Реформатского «Из истории отечественной фонологии»).