Информационная стратегия: вызов и коллапс

Пропаганда собственного образа жизни и дискредитация системы ценностей противника включают механизмы саморазрушения мягко и незаметно. Информационная стратегия может быть представлена в виде следующего алгоритма:

• 1) дискредитация всех основных атрибутов общественного устройства — вывод из строя системы управления;
• 2) включение механизмов экономического саморазрушения — создание системы экономического управления через международные институты и финансовые программы помощи;
• 3) перепрограммирование населения на новый образ жизни с помощью пропаганды новой системы ценностей — массированная пропаганда через СМИ;
• 4) поддержка любых оппозиционных движений, подкуп элиты — раскол населения на враждующие группы, состояние хаоса и гражданской войны;
• 5) маскировка образа агрессора — необходимо представить его как бескорыстного спасителя страны от язв и пороков прежнего тоталитарного образа жизни.

Таким образом, важнейшим принципом ведения информационной войны является стремление агрессора непрерывно расширять контролируемое информационное пространство, действуя в обход сложившихся моральных норм и правил, сознательно нарушая все социальные ограничения и размывая нравственные установки. При этом средства массовой информации концентрируют внимание на одиозных фактах, обнародуют конфиденциальные сведения из личной жизни публичных политиков, ведут скандальные расследования, сознательно фальсифицируя информацию, смакуя пикантные подробности. Задача состоит в том, чтобы активизировать подкорковые слои человеческого мозга, включив механизм манипулирования чувствами и эмоциями людей, что является основой управления психологией толпы. Одновременно стратегия информационной войны предполагает организацию сопротивления информационным действиям противника, включая жесткий запрет на распространение альтернативной информации.

Пример

Известно, что во время военных действий США и их союзников в Афганистане и Ираке экспедиционное командование, чтобы не допустить утечки информации с поля боя, строго контролировало информационные потоки и даже подвергало бомбардировкам международную арабоязычную телекомпанию «Аль-Джазира», которая вела антиамериканскую пропаганду.

Можно ли победить в информационной войне?

Несомненно, самым важным является вопрос о том, как выиграть в информационной войне, стратегии которой становятся все более изощренными и глобальными. Весьма распространено мнение, что в войне победит тот, у кого окажутся лучше программисты. Однако в информационной войне, которая ведется за умы и сердца людей, технические средства при всей их показной и возрастающей мощи всетаки являются средством, а не целью. Кроме того, чем больше информационная система рассредоточивается в мире, разбрасывая свои сети, тем более она становится технически уязвимой в любой точке этой сети. Но не технический коллапс является целью информационных войн, их цель — глобальный контроль над пространством путем контроля над умами людей. Легитимность любой власти, в том числе и информационной, — проблема добровольного принятия этой власти большинством. Средство информации — это прежде всего сообщение, и потому в век информации власть слова снова обрела поистине библейское значение.

Еще одна весьма распространенная точка зрения состоит в том, что к победе в информационной войне может прийти тот, кто постоянно атакует и усиливает давление. Этот важный вывод возник под влиянием поражения СССР в холодной войне, одной из причин которого справедливо называют идеологический застой, когда штампы «развитого социализма» как самого передового общественного строя перестали концептуально обновляться и потеряли идеологическую остроту. Специалисты сегодня с сожалением констатируют тот факт, что многие серьезные открытия, сделанные советскими учеными в период холодной войны, так и остались невостребованными. Например, так произошло с книгой известного российского (а ныне американского) психолога и математика В. А. Лефевра «Конфликтующие структуры» (1967), в которой рассматривались новые эвристические подходы к ведению информационных войн.

Однако принцип наступательности и агрессивности в информационной войне все-таки имеет свои пределы. Здесь уместно вспомнить о феномене обращения «перегретого» средства коммуникации в свою противоположность, который исследовал М. Маклюэн. В любом средстве коммуникации есть то, что принято называть «границей прорыва», когда система внезапно меняется и превращается в другую систему. Этот феномен присущ не только средству массовой коммуникации. Еще древние философы (например, Гераклит) отмечали способность вещей обращаться в свою противоположность в процессе эволюции.

Пример

В СССР была создана самая мощная на тот исторический период система коммунистической пропаганды, которая в условиях железного занавеса практически монопольно влияла на каждого человека. Такая массированная пропаганда оказалась чреватой эффектом контрсуггестии: общество постепенно выработало мощный иммунитет в ответ на штампы коммунистических лозунгов — смеховая народная культура противопоставила им анекдоты и частушки о кремлевских вождях. Другими словами, система «перегрелась» и обратилась в свою противоположность, начав саморазрушение.

Таким образом, эффект непрерывного контрнаступления — обоюдоострое оружие, которое способно смертельно поразить самого нападающего. Здесь необходимо напомнить, что каждое новое средство коммуникации — это, помимо всего прочего, еще и мощное средство нападения на другие средства коммуникации. Вот почему каждый новый вызов требует креативного, а порой и асимметричного ответа. Сегодня достаточно эффективным ответом на вызов электронных СМИ может быть восстановление личных контактов с аудиторией, что широко используется во время избирательных кампаний. Не случайно информационная эпоха, тиражирующая массовую культуру, так высоко ценит харизматические пассионарные личности. Известно, что во время политических выборов избиратели голосуют за кандидата, а не за партию. В информационном обществе как никогда велико внимание к выдающимся личностям и их роли в истории.

Наиболее глубоко к анализу вызовов информационной революции подошел Эрих Фромм в своем фундаментальном труде «Анатомия человеческой деструктивности» (1973).

Биографическая справка

Эрих Фромм (1900−1980), немецко-американский философ и психоаналитик, один из основоположников неофрейдизма, получил социологическое образование в Гейдельберге, приобщился к психоанализу в Берлинском психоаналитическом институте, был сотрудником Института социальных исследований во Франкфуртена-Майне. После прихода нацистов к власти в 1933 г. эмигрировал в США, а с 1949 г. четверть века работал в Мексике, создав там Институт психоанализа. С середины 1970;х гг. жил в Швейцарии.

Первая книга, принесшая Фромму широкую известность, — «Бегство от свободы» (1941). В ней содержатся основные положения его концепции, развитые затем в двух десятках книг: «Человек для самого себя» (1947), «Здоровое общество» (1955), «Забытый язык» (1951), «Анатомия человеческой деструктивности» (1973), «Иметь или быть?» (1976) и др.

Фромм обратил внимание на то, что человеку как существу, взыскующему смысла, важно опереться на определенную систему нравственных координат — разделить добро и зло, чтобы противостоять внешним обстоятельствам. Когда человек четко идентифицирует себя с определенным обществом, видит себя частью какой-то группы или коллектива, он «обрастает нравственными корнями», поскольку общество предлагает ему некую систему координат, которая помогает всем коллективно выжить в самых сложных ситуациях. В России эту задачу всегда выполняла национальная идея, консолидирующая общество в ответ на внешние вызовы. Ведь недаром меньше всего поддаются манипулированию люди с четко выраженной социальной и политической позицией, поскольку манипулятивные воздействия обратно пропорциональны социокультурной идентичности, образованности, групповой солидарности, партийной принадлежности. Именно поэтому в выработке коллективной контрсуггестии особое значение имеет система воспитания и образования, развивающая гражданские качества, патриотизм, любовь к Родине.

Не случайно одной из главных мишеней разрушения в постсоветской России стала система образования и науки: от вымывания из школьных программ идей гражданственности и патриотизма до скандально известного переписывания учебников отечественной истории, из которых бесследно исчезали наиболее значимые страницы русских побед, — таков был арсенал реформаторов в сфере образования. Широко известна и деятельность фонда Сороса в этом направлении. Возрождение идей гражданственности, патриотизма, национальной гордости — одна из актуальных задач российской внутренней политики, от успешного решения которой зависит судьба России в информационном противоборстве.

Фромм обратил внимание также на канал «перегревания» западных средств массовой информации, который неминуемо ведет к саморазрушению западного общества, как это когда-то произошло в СССР. Критикуя западный проект научно-технической революции, он отметил, что логика информационного общества ведет к доминированию «моноцеребрального человека» , т. е. человека одного измерения, и сегодня это измерение виртуальное.

Из первоисточника

" Моноцеребральный кибернетический человек" решает проблему экзистенциальных потребностей принципиально по-другому: он вступает в отношения исключительно с самим собой и с неодушевленными предметами потребления, проявляя крайний нарциссизм. В результате он сам для себя становится целым миром и любит целый мир в себе самом: общество его больше не интересует. Между тем современная психология доказала, что нарциссизм как психологическая установка весьма опасен: в экстремальном варианте он ведет к деструктивному желанию уничтожить всех остальных людей. Как верно подметил Фромм, «если никто кроме меня не существует, то нечего бояться других и мне не нужно вступать с ними в отношения. Разрушая мир, я спасаюсь от угрозы быть уничтоженным»^[1].

" Кибернетический человек" отворачивается от живого мира — от людей, природы, от идей. Все свое внимание он устремляет на мир искусственный: предметы, вещи, машины, механизмы, автоматы. Для такого человека весь мир превращен в объект купли-продажи, совокупность артефактов. Его лицо неизменно обращено к экрану — он хочет созерцать не живой мир, а сверкающие автоматические конструкции из стали, стекла и алюминия. «Моноцеребральная личность» настолько сильно вписана в современную автоматизированную систему, что механизмы становятся объектом ее нарциссизма: современный человек обожает свои машины не меньше, чем самого себя.

Фромм одним из первых поставил диагноз «моноцеребральному кибернетическому человеку», назвав его аутистом — «больной личностью больного мира». Отличительные черты аутизма: неразличение живой и неживой материи, отсутствие привязанности (любви) к другим людям, использование языка не для общения, а для манипуляции, преимущественный интерес не к людям, а к машинам и механизмам. Если патологические процессы распространяются на все общество, они теряют индивидуальный характер, и тогда вся культура настраивается на данный тип патологии и находит пути и средства для ее удовлетворения^[2].

Однако помимо психологического есть и политическое измерение этой общественной патологии: распад гражданского общества, утрата социально-политических связей, отсутствие интереса к политике и деструктивные формы протеста. Не случайно во всех развитых странах мира сегодня в среднем на выборы приходит около 53% избирателей, неуклонно растет процент протестного голосования, особенно велико число аполитичных граждан среди молодежи.

Сегодня весьма злободневны мысли Маршалла Маклюэна о преимуществах традиционных обществ в информационной войне. Его алгоритм победы в информационном противоборстве по-прежнему актуален: чтобы быть «агрессивно эффективными в современном мире информации» необходимо активизировать в сознании людей национальную систему приоритетов, создать яркий образ национальной идеи, адаптировать традиции к новым средствам коммуникации. Другими словами, источником победы в информационной войне может быть только символический капитал русской культуры, многократно усиленный современными высокими технологиями.

• [1] Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. С. 307.
• [2] См.: Фромм Э. Указ. соч. С. 467−468.