Классификация наук. 
Философия в 2 ч. Часть 1. Введение в философию. 
Классическая философия

Как истинный представитель греческой культуры, Аристотель высоко ценит мудрость (софию), под которой понимает искусность, умение, мастерство. Такое понимание мудрости роднит его и с предшественниками по античной философии — «любви к мудрости». «Мудрость в искусствах, — пишет Стагирит, — мы признаем за теми, кто безупречно точен в своем искусстве: например, Фидия мы признаем мудрым камнерезом, а Поликлета — мудрым ваятелем статуй, подразумевая под мудростью, конечно, не что иное, как совершенство искусства»¹. Но так же как Сократа и Платона, Аристотеля привлекают не только частные виды «мудрости», не отдельные умения, а «умение всех умений», т. е. мудрость вообще: «Однако мы уверены, что существуют некие мудрецы в общем смысле, а не в частном…» Отправляясь именно от высокой оценки мастера и умельца в своем деле, Аристотель вслед за своими предшественниками стремится найти и определить мудрость как таковую. Это нужно подчеркнуть специально, чтобы не произошла подмена воззрений Аристотеля и всех древних не лучшими из наших воззрений. Такая подмена нередко происходит, и тогда «любовь к мудрости» древних воспринимается наподобие наших заумных рассуждений, которые в наше время порой выдаются за философию, хотя на деле не имеют к ней никакого отношения. Подлинное искусство слова стояло у древних греков в том же ряду, что и искусство мастера, в какой бы сфере он ни трудился. Не случайно в Древней Греции были развиты логика и риторика, которым и сам Аристотель уделял особое внимание. Но Стагирита к тому же привлекала и более общая задача — вполне естественная при высокой оценке мудрости, — дойти до ее высших пределов, обобщив достижения во всех областях знания и искусства. С этой целью он прежде всего прибегает к классификации знаний и умений.

Аристотель разделил науки на три большие группы: теоретические («умозрительные»), практические («рассудительные») и творческие (продуктивные). К первым он отнес философию, математику и физику, ко вторым — этику и политику, к третьим — искусство, ремесла и прикладные науки. Как видим, третья группа это не совсем науки в современном понимании: это знания о том, как нечто можно «сделать», произвести.

Для Аристотеля они являются базовыми, отправляясь от которых следует идти к знанию более теоретическому и общему. Обратим внимание и на то, что под практическими науками Стагирит понимает этику и политику, т. е. то, что связано с общением людей. Основа этики и политики — рассудительность, а практические науки — это науки о поступках и о выборе правильной линии поведения среди людей. Именно такое понимание практики сохранится на длительные времена, и например, И. Кант напишет в XVIII в. «Критику практического разума», в которой будет рассматривать не что иное, как вопросы нравственности. Для Аристотеля практические науки — учение об одном из видов мудрости: умении общаться с людьми, но «всякое государство представляет своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага… больше других и к высшему из всех благ стремится то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством или общением политическим»^[1]. Таким образом, политика попадает в класс практических наук, изучая наиболее важную сферу общения. Однако человек не довольствуется, конечно, ни знанием того, как нечто можно произвести, ни того, как происходит общение и как следует общаться, — человека интересуют и вопросы устройства мира, души, причины именно такого, а не иного их устройства. Причем эти вопросы можно поставить и вне их связи с практически-нравственно-политическими и ремесленно-продуктивными потребностями. Тогда возникают науки теоретические, или «умозрительные», среди которых физика (одной из частей которой Аристотель считает психологию), математика и, наконец, наиболее «умозрительная» из всех наук — философия.

Философия — наиболее общая из всех наук, поэтому она есть «умение всех умений», выраженное в форме чистого знания. Следовательно, по отношению ко всем другим наукам она выступает как-то, что формирует наиболее общие принципы, действующие во всех науках. Однако философия сама по себе не преследует никаких практических и эмпирических целей, она не связана с использованием ее знаний для удовлетворения материальных нужд. Поскольку другие науки подчинены этим целям и нуждам, постольку они не самоценны, зависят от них. Умозрительность и отказ от того, чтобы быть использованной в каких-либо лежащих за ее пределами целях, есть не недостаток, а достоинство философии. Только так она может выразить и разрешить глубинную потребность человека — стремление получить ответ на «последнее почему». В философии выражается чистая жажда знания, страсть к истине, удерживающая от лжи. «Таким образом, — заключает Аристотель, — все другие науки более необходимы, чем она, но лучше ее — нет ни одной»^[2].

• [1] Аристотыь. Политика. Т. 1. 1252 а5.
• [2] Аристотель. Метафизика. Т. 2. 983 а 10.