Плюральность жизненного мира человека

Характеризуя среду существования человека, сторонники постмодерна часто обращаются к идее контекста, который одновременно понимается как источник факторов формирования личности, поле ее самореализации и материал для преобразований. Это понятие с самого начала концептуально соединяет индивида с чем-то отличным от него, с содержаниями и формами, возникшими раньше него, над которыми он не властен, с «историзмом», запечатленным в следах прошлых последовательностей событий, сменявшихся структур взаимодействий, сдвигов в оценках окружения. Во временном отношении здесь не содержится намеков на время происхождения человека или на содержание его архаического опыта, но контекст связывает его со следами иных времен, возвращает к представлению о том, что культурные образования устойчивы во времени и предпочтительнее их осваивать, а не ломать. В то же время, согласно К. Леви-Строссу, «всякая культура может рассматриваться как ансамбль символических систем», которые «всегда остаются в известной степени несоизмеримыми, и именно эта неравномерность измерения различных символических систем и определяет скольжение социальной структуры, переход от одного состояния общества к другому»^[1]. Иными словами, устойчивость культурных образований не означает их однородности. Это разные измерения.

Отказ от идеи целостности человеческого мира. Следовательно, в историческом плане для постмодерна не существует единого целостного порядка, в терминах которого можно представить мир культуры, мир человека. Здесь изначально утверждается идея множественности несводимых друг к другу порядков. Однако ценой за такую «гетеротопию», или децентрирование, становится разрушение самой возможности изучения общества и культуры как «единого целого». Соответственно меняются познавательные ориентации. Хассан выделяет две центральные конститутивные тенденции: редукцию к неопределенности и к имманентности. Они ни диалектичны, ни антитетичны, ни синтетичны. Каждая содержит свои собственные внутренние свойства и аллюзии друг на друга. Их взаимодействие позволяет описать характерный для постмодерна эклектизм в построении отношений человека с миром.

Под неопределенностью автор понимает сложную категорию, содержание которой помогает очертить такие различные понятия, как двусмысленность, непоследовательность, множественность, плюрализм, случайность, переворот, перверсия, деформация. Один последний термин включает в себя с десяток других понятий, разрушение, дезинтеграция, деконструкция, децентрализация, смещение, различие, разъединение, исчезновение, декомпозиция и т. п. Через все эти признаки автор стремится передать представление о воле к несозданию, способствующее формированию постмодернистского дискурса.

Категорию «имманентность» автор использует без религиозных аллюзий и для того, чтобы обозначить способность психики генерализовывать себя в символах, вмешиваться в природу, воздействовать на себя через свои же собственные абстракции и таким образом становиться — все более и все непосредственнее — своим собственным окружением. Эта тенденция может быть выражена через такие понятия, как диффузия, растворение, взаимодействие, коммуникация, взаимозависимость, которые считаются производными от способности человека пользоваться языком, строить изображения, обозначать, от его способности к познанию и конструированию себя, к тому, чтобы детерминировать свой универсум символами собственного изготовления. Имманентность указывает на порождение множества культурных миров со своими собственными реальностями, единицами, языками.

Хассан фактически представил постмодерн как сложившуюся эпистему, связав ее главным образом с концептом деконструкции — децентрализации мира, т.с. с радикальным эпистемологическим и онтологическим сомнением. В то время как последователи классической парадигмы познания ищут, как защитить ее от собственного знания о «реальности» хаоса, о неустойчивости любого воспринимаемого порядка и «центра», сторонники постмодерна принимают хаос и ищут способы изучения взаимодействия с ним.

Из названных выше категорий неопределенность считается первичной с точки зрения указания на децентрированность, полный отказ от онтологии порядка. Имманентность же изначально предполагает, что человек в условиях децентрированности соотносить всю реальность с собой. «Религия и наука, миф и технология, интуиция и разум, популярная и высокая культура, мужские и женские архетипы… начинают модифицировать и информационно насыщать друг друга… Зарождается новый тип сознания»^[2]. В этом случае считается, что ни одна интеллектуальная или моральная система, ни один способ восприятия реальности не могут быть окончательно легитимизированы, ничто не может претендовать на онтологическое превосходство. Соответственно возможным становится изучение плодотворных взаимообменов между единицами культурного контекста.

По сравнению с подлежащими предшествовавшей познавательной парадигме монизмом или дуализмом, когда в качестве исходного допущения принимается разрыв между двумя несопоставимыми видами реальности — материальной и идеальной, земной и небесной и т. п., — плюрализм постмодерна представляется инновативным. Здесь изначально считается, что существует много нередуцируемых принципов интерпретации реальности и, следовательно, конструирования множества миров, которые можно соотносить друг с другом. Такой плюрализм предполагает новую интерпретацию категории «связь», «отношение». «Будучи освобожденной от неизбежно линейного разворачивания времени, как это было в рамках модернизма, равно как и от естественной попытки избежать такой линейности (принимавшей форму различных философских или научных абстрактных схем полностью обратимого и идеально контролируемого времени), историческая относительность представляется как обширная сеть взаимных детерминаций, где необратимость определенных значимых выборов порождает новые образцы обратимости; она представляется как процесс „креативной эволюции“ без какой бы то ни было предустановленной цели и преднамеренности. Наше сознание существует во множественности (актуальных и возможных) миров, в постоянном „хроиотоническом“ изменении»^[3].

• [1] Цит. по: Автономова II. С. Философские проблемы структурного анализа в гуманитарных науках. М., 1977. С. 112—113.
• [2] Ilassan I. Ideas of cultural change // Innovation/Renovation. New Perspectives on theHumanities /ed. by I. Hassan, S. Hassan. Madison, 1983. P. 27—28.
• [3] Calinescu M. From the one the many: pluralism in today’s thought // Innovation/Renovation / ed. bv I. Hassan, S. Hassan. Madison, 1983. P. 284.