Стратегическое управление. 
Философия управления

В предыдущих главах мы сделали попытку разобраться, где, в каких структурах и на каком уровне осуществляется управление—деятельность по обеспечению равновесия между проектируемым и настоящим, между искусственным и естественным. На самом нижнем, линейном уровне деятельности управления в этом смысле нет и быть не может, в малых структурах мы имеем дело с заведованием, в более крупных — с функционированием. Выше оперирует «лидер», оргуправленец — СЮ западной компании, наш генеральный директор. В современной крупной организации первое лицо управляет не единолично, у него имеется ближайшее окружение — топ-менеджмент: заместители, директора по направлениям, в проектно-ориентированных структурах руководители проектов и другие управленцы, принимающие не только оперативные решения, но и определяющие дальнейшее направление деятельности организации. Именно на этом уровне и встречается собственно управление. Третий уровень управления, который может существовать только в крупных организациях, корпорациях, — это стратегическое управление.

Стратегическое управление отличается и от администрирования, и от исполнительного управления горизонтом планирования^[1]. Сравним разные виды управления по этому критерию. Заведование предполагает немедленный отклик на ситуацию и рассчитано на день-два, максимум на неделю. Именно для менеджеров-заведующих создан Microsoft Outlook, который предполагает почасовое планирование в течение рабочего дня^[2]. Для администратора горизонт — месяц или квартал, для управляющего — год. Именно календарный год является для человека тем временным отрезком, который соразмерим с его бытием, годичный цикл в планировании возник в глубокой древности в связи с сельскохозяйственными работами, следовавшими природному ходу вещей. Стратегия имеет дело с большими периодами: от 3—5 лет в среднем бизнесе до 20—30 лет в крупных производственных и банковских структурах. Масштаб стратегии государств достигает 50—100 лет.

Понятие стратегического управления еще в древности было объектом различных, зачастую противоречивых интерпретаций. Известный китаист Владимир Малявин, анализируя понимание стратегии в китайской культуре, пишет:

«Вообще говоря, с тех самых пор, как термин «стратегия» впервые вошел в употребление в Древней Греции на рубеже классической эпохи, он всегда нес на себе груз неразрешимых противоречий. Как иначе мыслить знание, которое стремится связать воедино четко сформулированную, неизменную цель с изменчивыми обстоятельствами жизни? Достаточно вспомнить классическое описание стратега у Ксенофона. Стратег, утверждал Ксенофон, «должен быть сообразительным, энергичным, осмотрительным и обладающим ясным умом, любящим и строгим, бдительным и хитрым, готовым рискнуть всем и получить все, щедрым и скупым, умеющим доверять и подозрительным». Не слишком ли много взаимоисключающих качеств на одного человека? Правда, Фемистокла современники считали отличным стратегом только за одно качество: умение «делать то, что нужно, в нужное время». Но такое качество и есть не что иное, как высшая мудрость — дар вообще крайне редкий среди людей. По той же причине стратегическая мудрость в разных культурных традициях оставалась, как правило, накрепко привязанной к той или иной личности, в действиях которой она внезапно и непредсказуемо проявлялась… Древние греки и римляне довольствовались составлением жизнеописаний великих стратегов, то есть сборников отдельных, часто откровенно анекдотических «случаев» стратегического гения. Точно так же, только с присущим им большим усердием, поступали китайцы, создавшие грандиозные компендиумы исторических примеров, иллюстрирующих эту непостижимую загадку — стратегическую мудрость…

Конечно, в литературе можно найти остроумные общие определения стратегии, которые трудно оспорить. Вспомним знаменитое суждение К. фон Клаузевица: «Стратегия — это использование действия в целях войны». Еще более емкое и точное определение стратегии высказал Наполеон: «Стратегия — это способ использования пространства и времени»… Углубленное знакомство с понятиями стратегии, бытовавшими в разные времена и в разных обществах, убеждает, скорее, в невозможности отыскать какую-то общую для всех эпох и народов идею этого предмета"^[3].

На особый характер стратегического взгляда для военного искусства и важность роли стратега указывал в своем основополагающем труде «Стратегия» русский военный теоретик Александр Свечин:

«Стратегия — это искусство комбинировать подготовку к войне и группировку операций для достижения цели, выдвигаемой войной для вооруженных сил. Стратегия решает вопросы, связанные с использованием как вооруженных сил, так и всех ресурсов страны для достижения конечной военной цели. Если оперативное искусство должно учитывать возможности, представляемые фронтовым тылом, то стратег должен учитывать весь тыл — свой и противника — представляемый государством, со всеми его политическими и экономическими возможностями. Стратег будет действовать успешно, если он правильно оценит характер войны, находящийся в зависимости от разнообразных экономических, социальных, географических, административных и технических данных…

Стратегия — это искусство всего высшего командного состава армии, так как не только командующий фронтом и командующий армией, но и командир корпуса не сумеет справиться со своими оперативным задачами, если у него не будет ясного стратегического мышления…

Стратегия должна широко заглядывать вперед и учитывать будущее в очень широкой перспективе. Стратег шагает операциями; эти шаги стратегии растягиваются во времени на несколько недель и даже месяцев. Стратег должен глубоко учесть обстановку и возможные ее изменения, чтобы не менять основ своей директивы, когда операция достигнет лишь начала своего развития. Стратег должен быть дальнозорким, чтобы оперативное и тактическое искусство могли работать планомерно… Дальнозоркость возможна лишь при условии широкого идейного кругозора… Каждый вождь, указующий путь, является хотя бы отчасти пророком"^[4].

Свечин считал стратегию основой формирования боеспособной армии. Его взгляды оказали огромное влияние на советских командиров во время Великой Отечественной войны. Несмотря на то, что Свечин в 1938 году был репрессирован, в 1942—43 годах, в переломный момент войны, его труды стали предметом тщательного изучения начальников штабов и высшего командного состава советских войск. В то же время он считал, что стратегическое мышление не формируется только в ходе простого накопления знаний, тактических успехов, воинского опыта. Стратегические способности имеют в основе «самостоятельную точку зрения, что, прежде всего, требует серьезной самодеятельности». Широта мышления и опыт являются не следствиями, а необходимыми условиями деятельности стратега. «Стратегические решения по природе своей радикальны; стратегические оценки должны охватывать вопросы в корне; нигде так не требуется независимость, цельность, свобода мышления, как в стратегии»^[5].

• [1] Стратегия (др.-греч. отрстща, искусство полководца) — общий план какой-либодеятельности, охватывающий длительный период времени. Это способ достижениядальней, часто не до конца определенной, важной цели, «проектное задание идеала», по Г. П. Щедровицкому.
• [2] Если взять управление в разрезе временного горизонта планирования, то окажется, что весь пришедший к нам так называемый «тайм-менеджмент» является инструментом работы исполнителя и функционера, но не руководителя. Слово «менеджмент"не должно вводить нас в заблуждение, так как слово «менеджмент» в английском языкеимеет большую сочетаемость и может относиться к расширенному, по сравнению с русским узусом, кругу понятий. Русское «время» можно тратить, сберегать, им можно располагать, а можно его и безвозвратно потерять (ср. «Сказку о потерянном времени»).Мы относимся ко времени как к невосполнимому природному ресурсу (ср. вода, энергия). Мы говорим «время над ним не властно». Но «управлять временем» в русскомязыке нельзя.
• [3] Малявин В. Китай УПРАВЛЯЕМЫЙ. Старый добрый менеджмент. Серия: «Формыправления». М., 2007. С. 172—173.
• [4] Свечин А. А. Стратегия // Военный вестник. 2-е изд. 1927. С. 15—19.
• [5] Свечин А. А. Цит. соч. С. 26.