Герменевтика как искусство истолкования текста

Многофункциональность Гермеса и двойственность герменевтики

Первые герменевтики — истолкователи, то есть те, кто занимались истолкованием профессионально, считали своим покровителем самого Гермеса — легендарного бога греческого пантеона^[1]. Позднее, в герметических трактатах, он получил имя Гермеса Трисмегиста (Трижды величайшего) вследствие отождествления Гермеса греками (жившими на территории Египте) с древнеегипетским богом Тотом (или Тевтом) — создателем письменности, покровителем творческих искусств, истолкователем и советником богов древнеегипетского пантеона. «Эта подмена не совсем случайна, — пишет известная исследовательница философии античности Илзетраут Адо, — поскольку бог Тевт, или Тот, сначала был уподоблен греческому богу Гермесу, который затем был отождествлен с Логосом в двойном смысле „слова“ и „разума“ сначала стоиками, потом также неоплатониками, как Плотин и Порфирий»^[2]. Описывая изображение Гермеса в своей книге «О статуях богов», Порфирий пишет так: «Гермес воплощает (своим образом) разум, который все производит, и все позволяет понять»^[3].

Согласно античным мифам, Гермес являлся к людям, чтобы возвещать и истолковывать им волю богов^[4]. Однако для древних греков, Гермес был не только вестником и первым толкователем воли богов; он был богом красноречия и покровителем мантического искусства, отвечая за некоторые, наиболее популярные виды предсказаний. Случайно найденные сокровища были его даром, и ему приписывалась функция бога удачи. Во многих других отношениях Гермес был двойником Аполлона и подобно ему почитался как создатель и покровитель музыки. Кроме того, Гермес — бог дорог и путей, охранитель путешествующих.

Могучий жезл Гермеса — жезл со змейкой — это символ безопасности среди чужих и врагов. В руках его слуг, глашатаев, он охранял не только их самих, но и сопровождаемых их лиц и поэтому в военное время сословие глашатаев получило статус посредников между эллинскими государствами. «Если посол или гашатай неправильно передаст порученное ему, он должен быть обвинен как беззаконно нарушивший заветы Гермеса и Зевса» — говорит Платон.

И шутить с ним нельзя было. Об этом свидетельствует история агросского глашатая по имени Копрей, который прибыл в Афины с поручением и погиб, став жертвой народного самосуда, за что элевсинские богини, соблюдавшие в этом городе интересы Гермеса, наложили на него (на этот город) эпитимию, от которой город был освобожден лишь через тысячу лет.

Само имя Гермес хранит в себе следы фетишистской архаической древности, о чем свидетельствует древнегреческое слово — «герма» (herma), т. е. камень, скала. Как можно увидеть, между однокоренными словами: герма, Гермес, герменевтика существует определенная этимологическая связь. В старину гермой называли камень или груду камней, которую использовали в сельской местности крестьяне для обозначения своих границ.

Гермой называли также каменные столбы, располагавшиеся на перекрестке дорог или на обочине. Гермы были не только разнообразны по форме и широко распространены как своего рода материальные символы, обозначавшие границу (межу), для путников это были еще и обычные путевые знаки, указывающие направление дороги. Иногда это могли быть небольшие каменные сооружения (памятники), которые возводились на месте погребения или гибели человека, чья жизнь оборвалась внезапно, в пути, а значит, вдали от родных мест, от семьи. Такого рода придорожные погребения были вынужденным актом и побуждали путников к особым ритуалам и запретам. Например, повреждение герм считалось чудовищным святотатством, как в отношении праха усопшего, так и по отношению к богам, прежде всего, — к Гермесу, чье покровительство считалось желанным для путешественника.

В истории Греции сохранились сведения о громком судебном процессе, связанном с массовым актом вандализма по отношению к гермам. Осквернение герм с изображением бога Гермеса произошло в Афинах незадолго до отхода афинского флота на Сицилию в 415 году до н. э. Руководитель военно-морской экспедиции Алкивиад был обвинен в святотатстве, многие афиняне были осуждены как злоумышленники и богохульники, а их имущество конфисковано.

Таким образом, гермы, возводившиеся в честь бога Гермеса-охранителя, представляли собой материальные символы, смысл который ассоциировался как благоприятный знак. К слову герма этимологически восходит и имя греческого бога Гермеса, покровителя путников, а так же посредника между миром живых и мертвых, между богами и людьми. С развитием артистического вкуса и понятием божеств, имеющих человеческий облик, эти символические объекты стали стремиться замещать либо статуями, либо колоннами^[5]. В архаическом искусстве, помимо стилизованных герм, Гермес изображался как тучный и бородатый человек, одетый в длинную тунику и носящий шапку и крылатые сандалии. Порой его изображали с овцой на плечах; в иное время — как посланца богов с жезлом герольда. В конце 5 века н. э. Гермеса представляли обнаженным и безбородым юношей, юным атлетом. Сохранилась также герма в виде каменного четырехугольного столба, который был украшен головой Гермеса с высеченным внизу важным атрибутом его силы — жезлом (посохом), которому приписали созидательную и магическую силу.

В современной Греции, в частности, на Крите, гермы продолжают выполнять свою охранительную функцию с той лишь разницей, что в православной стране эти знаки получают обновленную форму крошечных, миниатюрных христианских церквушек, которые во множестве встречаются вдоль дорог, предупреждая водителей об особо опасных участках трассы.

Итак, фетишизация путевых знаков — герм (каменных столбов) как рудиментов бога Гермеса, наделенного способностью пребывать, быть вхожим в оба мира — земной и неземной, а также осуществлять посредничество между богами и людьми, закладывала определенные предписания в отношении людей к этим материальным символам. Они трактовалась, прежде всего, как объекты культового назначения со своим внутренним, священным содержанием.

С именем Гермеса связывали человеческие сновидения. Гермес — бог сна и греки жертвовали именно ему последнее возлияние перед сном. В древние времена сновидениям, как мы уже знаем, уделялось довольно большое внимание. Образы сновидения казались реальным посланием из другого мира и рассматривались как наиболее важные предзнаменования. Это явилось основанием для развития и распространения практики истолкования сновидений. Для человека истолкование событий и символов сновидения приобретало ценность и значение известий потустороннего, прежде всего, божественного происхождения. Другими, такими же по степени важности, были разве что птицы, чье вездесущее и непредсказуемое появление трактовалось примитивным разумом как послание самого Зевса.

Показательно, что Гермес (латинское имя — Меркурий) до своего брака с Филологией (девой ученой, но смертной), вступает в союз с Софией, мудростью, затем с Мантикой и с Психеей. Тем самым миф о Гермесе указывает на то, что божественный Разум имеет естественное родство с мудростью и разумной человеческой душой. На его отношение к искусству прорицания указывает еще одна характеристика Гермеса-Тевта-Меркурия. Речь идет обо всем, что касается магического в этом боге, который возглавляет всякое колдовство и является посланцем и толкователем воли богов — толкователем божественного слова и автором откровения, Гермесом Трисмегистом из Corpus Hermeticum^[6].

Гермес воплощает собой порядок («Одиссея» 8, 489), он знает правильную последовательность событий и обещает еще одному «божественному певцу» Аполлону, что с помощью изобретенной Гермесом лиры тот сможет «красиво и хорошо говорить по порядку» (гомеровский гимн «К Гермесу» 4, 479). Примечательно, что сам Гомер обращается к Музам, прося у них знания, которое является воплощением этого порядка — знания описываемого предмета и умение его правильно описать. Обладание этим «двойным» знанием для Гомера есть умение слагать стихи (владение искусством Слова). Наконец, гомеровские Музы, которым ведомо все множество событий и фактов для поэта являются воплощением памяти, ибо эти божества связаны с памятью, в принципе тождественной знанию. Память (от Муз) как напоминание (их матери Мнемозины)^[7] о событиях образуют двойственность знания как обладание всеведением. Именно знанием и всеведением должен обладать и поэт, и толкователь, который сродни поэту в своей принадлежности к Музам.

Таким образом, Гермес, без всякого сомнения, олицетворяет собой двойственность слова и разума. Это находит отражение в двойственной сущности герменевтики, объединяющей в своем искусстве аспект мантический и научный, представленный так называемыми свободными дисциплинами, опирающимися на разум (от риторики к грамматике и филологии до философии), получающими свое истинное бытие в умопостигаемом мире. Если герменевтика, как кажется, имеет отношение к Гермесу в своем предназначении (доносить до понимания истинный смысл интерпретируемого), то как искусство истолкования, герменевтика находится под покровительством Аполлона в той своей иррациональной части, которая касается получения толкователем посылаемого ему знания и всеведения. Таково образное понимание соотношения слова и разума и их встроенность в миропонимание.

• [1] Древнейшим центром его культа была Аркадия, где предположительно находиласьсредиземноморская Киллена — место рождения Гермеса. Там он почитался как бог плодородия, и его символы-образы были фаллическими. Как в литературе, так и в культеГермес постоянно отождествлялся с охраной скота и овец, но также был тесно связанс растительными божествами, особенно с Паном и нимфами.
• [2] Илзетрауд Адо. Свободные искусства и философия в античной мысли. М., 2002.С. 128—129.
• [3] Там же. С. 129.
• [4] В Одиссее Гермес появляется главным образом как посланец богов и проводникмертвых в Гадес.
• [5] Эти колонны были обычно увенчаны головой Гермеса и имели фаллос. Гермы такжепоявились в римской скульптуре и имели головы лесного бога Сильвануса или главного бога Юпитера Терминуса. Позднее все стили причудливых герм использовалиськак орнаменты; существовали одинарные и двойные гермы, и не всегда головы былиголовами богов. Украшенный прямоугольный каменный столб с портретным бюстомнаверху теперь называется гермой; он представляет собой стандартный архитектурныйэлемент в классическом стиле.
• [6] Об этом пишет, в частности, Марциан Капелла, на которого ссылается И. Адо / См.:Илзетраут Адо. Свободные искусства и философия в античной мысли. М., 2002. С. 164.
• [7] Формально в гимне это обосновывается принадлежностью самого Гермесак ее потомкам (4, 429—430).