Русская литература по основам, энциклопедии и теории права

— Произрастание русской теории права на почве преимущественно права гражданского предопределил общее цивилистическое русло развития большинства общетеоретических институтов и конструкций. Не замечать этого обстоятельства было невозможно, но относиться к нему можно было по-разному. С точки зрения этого отношения русские теоретики разбились на два лагеря: одни (цивилисты) вполне сознательно следовали указаниям гражданско-правовой науки как единственной, к началу XX века, относительно развитой научно-правовой дисциплины; другие же (антицивилисты), напротив, целенаправленно старались уйти от выводов науки гражданского права, в т. ч. и там, где даже целесообразность такого шага, не говоря уж о его научной основательности, была сомнительной. В итоге ни одно из направлений так и не обогатило юридическую науку полноценным учением об объекте прав и правоотношений: цивилисты не смогли прибавить ничего нового к классической римской теории, а антицивилисты, постепенно превратив стремление избегать цивилистики всюду, где только возможно, в самоцель, сконструировали целый ряд «учений» об объектах прав — столь же оригинальных, сколь оторванных от жизни, а потому мало полезных и недолговечных.

Н. М. Коркунов определил понятие объекта права как «все то, что служит средством осуществления разграничиваемых правом интересов»¹, т. е. вполне в духе Г. Ф. Шершеневича. Но вывод, который ученый сделал из такого определения, оказался в высшей степени неожиданным: «все наши интересы осуществляются не иначе, как с помощью какой-нибудь силы. Поэтому общим образом можно сказать, что объектом прав служат силы»^[1][2]. Дальнейшее развитие этой мысли привело ученого, однако, к вполне традиционному результату: совершенно справедливо отметив, что «отношение силы к субъекту необходимо влияет на характер самого права»^[3], а такое отношение определяется ни чем иным, как природой соответствующей силы, ученый предложил выделить четыре вида сил (четыре вида объектов) по их природе: «1) собственные силы субъекта, 2) силы природы, 3) силы других людей и 4) силы общества»^[4].

Д. Д. Гримм, отметив, что «учение об объектах прав находится в крайне неудовлетворительном состоянии»^[5], сам останавливается (после непродолжительного разбора некоторых конкурирующих взглядов) на традиционном учении римских юристов о том, что объектами прав следует считать всякие вещи (телесные и бестелесные) или «все вообще блага, пользование которыми со стороны объективного права признается правомерным»^[6], уточняя его лишь в том смысле, что объектами субъективных прав-притязаний (охранительных субъективных прав) — также действия других лиц.

По В. М. Хвостову объект права есть «тот предмет, реально существующий или только мысленно представляемый, над которым сосредоточена… власть… заключающаяся в субъективном праве»^[7]. Конечно, это ни что иное, как определение Ф.-К. Савиньи, развитое в его же духе:

«предметом господства… может быть вещь, собственная личность субъекта, другое лицо, отдельное действие другого лица и т. п.»¹.

Н. С. Суворов определил объекты прав как «те предметы, которые дают материальное содержание правоотношению между управомоченным и обязанным субъектами, или, иначе, по поводу которых существует это правоотношение… все то, что составляет благо и имеет или может в будущем иметь интерес для управомоченного субъекта»^[8][9]. В сфере публичных правоотношений он выделил такие объекты, как личности государства (властвующего лица) и его подданных (подвластных лиц); в сфере же правоотношений частных — действия других лиц и вещи; впрочем, в результате нехитрых рассуждений ученый приходит к выводу о том, что настоящим объектом частных правоотношений всегда являются чужие действия, в т. ч. и служащие средством доставления вещей^[10].

Ничего нового не привносит в определение объекта права и Н. Е. Чижов, ограничивающийся традиционным определением этого понятия как всего того, «что может быть подчинено юридическому господству лица, как средство достижения им своих жизненных целей… все блага, которыми удовлетворяются жизненные человеческие потребности»^[11], т. е. личные блага, вещи и чужие действия.

Совершенно замечательно по краткости учение об объектах прав, предложенное Е. Н. Трубецким. Традиционное определение объекта права как средства удовлетворения защищенного правом интереса автор связывает его почему-то с именем Р. Иеринга; указав на такую связь, он утверждает, что определение это несостоятельно по той же причине, по которой неверна и концепция субъективного права Р. Иеринга. Такое многообещающее начало позволяет надеяться на глобальный переворот в учении об объектах прав, которого, однако, не происходит: на поверку оказывается, что «объектом права является все то, что может входить в сферу внешней свободы, что может сделаться предметом человеческого господства… — вещи,… действия лица, и, наконец,… само лицо»^[12].

П. Г. Виноградов считает объектами прав «абстрактные интересы, т. е. притязания на употребление человеческой силы и пользование человеческой деятельностью… Материальные вещи являются объектами прав и обязанностей не прямо, а косвенно, — постольку, поскольку касающиеся их интересы разрешаются и признаются законом… С другой стороны обычно абстрактные интересы классифицируются как бестелесные вещи… Можно пользоваться обоими основаниями классификации, если только ее последовательно придерживаться»^[13].

Ф. В. Тарановский в своей «Энциклопедии права» показал себя идейным приверженцем теории объекта Е.-Р. Бирлинга, различавшего «понятие объекта в смысле устанавливаемого нормой содержания обязанности и права, и понятие объекта в смысле предмета, к которому относится соответственное норме поведение обязанного и управомоченного»¹. Объектом права первого порядка является поведение людей, выражающееся в действии, бездействии либо претерпевании (facere, non facere, pati); юридическим же объектом «второго порядка» являются вещи, нематериальные блага и действия людей^[14][15].

Самыми оригинальными следует считать умопостроения П. Е. Соколовского, предложенные им в работе «Die Philosophic im Privatrecht: Sachbegriff und Korper in der klassischen Jurisprudenz und der modernen Gesetzgebung», напечатанной в Берлине в 1900 г. Согласно ее положениям объектами прав и правоотношений являются «с одной стороны, телесные вещи, с другой стороны… понятия». Выстроена эта теория, впрочем, более на философском запале ее автора и его методологических ошибках, чем научном подходе, что убедительно показано Д. Д. Гриммом^[16] и о чем весьма красноречиво свидетельствует отношение к ней научной общественности^[17].

Л. И. Петражицкий в полном согласии со своим взглядом на право как систему правовых эмоций заметил, что «главный недостаток учения об объектах… состоит в отыскании объектов, элементов права не в надлежащей сфере»^[18]. Действительно, при рассмотрении права в качестве субъективных психических переживаний объектом права следует считать все то, что является предметом таких переживаний (представлений). По мнению ученого «немыслимо переживание обязанности без представления какого-либо поведения, к которому обязан данный субъект; быть обязанным ни к чему значит не быть обязанным вовсе»^[19]. Коль скоро ни одно субъективное право немыслимо без обязанности, то и представления, составляющие субъективное право, имеют смысл ровно настолько, насколько обязанное лицо связывает свое поведение с представлением о своем должном поведении. Отсюда следует, что объектом прав является поведение или, точнее, поведенческий акт или деяние обязанного лица, которое может выражаться в действии, бездействии либо претерпевании (facere, non facere, pati)^[20].

Полагаем возможным завершить произведенный разбор упоминанием о взглядах Н. Н. Алексеева, хотя и изложенных им уже после Октябрьской революции, но по содержанию вполне достойных того, чтобы быть причисленными к прежней дореволюционной эпохе. Указав на недостатки традиционных воззрений и отметив, что несмотря на обилие научного внимания, уделяемого проблеме, понятие объекта права все еще «не принадлежит к числу ясных понятий юриспруденции»¹, ученый соглашается с той их частью, в которой ведется речь об объектах-действиях. Смущает его, правда, такое обстоятельство: что считать «действиями» субъектов, «которые не суть лица физические», т. е. юридических лиц и государства? Юридические лица напоминают ему феномен hereditas jacens, который не способен ни к каким действиям, однако ж является объектом прав. Что объединяет между собой действия, с одной стороны, лиц физических, с другой — органов и представителей фиктивных лиц, с третьей — вымышленные действия имущественных масс? Только одно, — отвечает ученый: все они значимы для права постольку, поскольку являются предметом юридических обязанностей. Юридические обязанности, следовательно, и есть настоящие объекты субъективных прав^[21][22].

• [1] Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. — 3-е изд. СПб., 1894. С. 154.
• [2] Там же. С. 154.
• [3] Там же. С. 155.
• [4] Там же. С. 155. Против этой теории в литературе сделаны обстоятельные критические замечания, что позволяет нам не останавливаться на ее разборе по существу. См., в частности: Гримм Д. Д. Указ, статья. С. 195—196.
• [5] Гримм Д. Д. Энциклопедия права: лекции. СПб., 1895. С. 176.
• [6] См.: Там же. С. 180—181. Судя по взглядам, которые ученый изложил десять летспустя в неоднократно цитированной и подробно разбираемой ниже статье, уточнениеэто имело случайный характер и не только не встретило последователей, но и не нашлоразвития даже у самого автора.
• [7] Хвостов В. М. Общая теория права: элементарный очерк. — 2-е изд. М., 1905.С. 118.
• [8] Там же. С. 119.
• [9] Суворов Н. С. Лекции по энциклопедии права. М., 1907. С. 99.
• [10] См.: Там же. С. 99"104.
• [11] Чижов Н. Е.

  Введение

  в изучение права (Энциклопедия права). Одесса, 1908. С. 94.

• [12] Трубецкой Е. Н. Лекции по энциклопедии права. М., 1909. С. 189.
• [13] Виноградов П. Г. Очерки по теории права. М., 1915. С. 52—53.
• [14] Тарановский Ф. В. Энциклопедия права (по изд. 1922 г.). СПб., 2001. С. 159.
• [15] Там же. С. 160—162 и сл.
• [16] См.: Гримм Д. Д. Указ, статья. С. 174—180.
• [17] В виде, главным образом, простого о ней молчания. Лишь Д. Д. Гримм указывал, что рассматривает эту теорию «для полноты» (Там же. С. 174), а К. О. Берновскийи вовсе упоминал о ней «курьеза ради» (Берновский К. О. Объект права. Харьков, 1931.С. 8).
• [18] Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности.СПб., 2000. С. 338.
• [19] Там же. С. 340.
• [20] Там же. С. 340 и сл.
• [21] Алексеев Н. Н. Общее учение о праве: лекции. Симферополь, 1919. С. 144.
• [22] Там же. С. 144—147.